Крысиные гонки (СИ), стр. 263

— Это чё… Мы на 32-м блокпосту стояли — так к нам по единственной и простреливаемой дороге неделю каждый день отправляли машину с подкреплением и жрачкой, с водой, с боепитанием… Нам отправят — мувские её по дороге расстреляют! На следующий день опять отправляют — и опять её расстреливают… Неделя — семь машин! Мы этим, штабным, орём в рацию — бля, сделайте прорыв под прикрытием брони; или вообще дайте нам команду уйти с блока — нет!.. Каждый день — машина. Семь дней — семь машин… Боевые потери, мля…

— Всё просто. Знаешь сколько добра списали на эти семь машин?.. Кто-то нормальные бабки сделал.

— И людей… списали.

— Предательство везде…

— И людей. Кто их считает?..

— Брони нет, броню всю выжгли… Гонят на передовую какие-то самоделковые угрёбища: грузовики обваренные плитами и сеткой. В сетку — землю и песок в мешках. Во — «техника»! Мувские, реши они, давно бы нас в землю втоптали; но им, видать, тоже это не надо…

— Мать плачет, говорит, как завод встал, так работы нет. Чо жрать… Если б не огород…

— Я своим тушняк привёз. Главно — смотри! — тушняк и рыбоконсервы от «МувскРыбы»!

— И чё?

— Так «МувскРыба» — в Мувске! А у нас ихние консервы!

— Коммерция, мля. Не зря Прохошенко с Родионовым встречаются… Это у нас — война, а у них — деловые операции. Эти, как их… рейдерские захваты!

— Эх, забить бы болт на эту войну; прихватить автомат — и вон, как Белый! — говоривший кивнул на подсевшего к их столу парня в гражданской одежде, с аппетитом наливавшего, выпивавшего и закусывавшего.

— А кто он?

— Он с пацанами, когда только это всё начиналось, дёрнул со срочки. С оружием. Пацаны куда-то в район подались, а он здесь окопался, Оршанский. Вроде как в розыске — но ему пох. Мой братан с ним служил.

Второй, понизив голос:

— Бандитствует, поди?

— Наверно. Нормальный пацан, ага.

Тот, заметив, что на него смотрят, оторвался от тарелки и с набитым ртом спросил:

— Пасаны… там, у входа мотик стоит… приметный. Судзуки. На ём Димас рассекал, дружбан мой, служака, мы ево у лоха за долг, типа, отжали… кажись тот. Пасанов моих не видели тут? Димас, ну, здоровый ещё такой…

Получив в ответ только недоумённые пожимания плечами, он кивнул и опять сосредоточился на содержимом тарелки.

— В армии хоть кормёжка и форма… вам зимнюю дали? Обещают? — продолжили общение военные.

— Ага, щас. Сами, грят, покупайте. Вот, грят, в отпуске — и покупайте… Восемьсот талеров дали… и крутись как хочешь.

— Ну?

— Чё. Их щас и пропиваем. Батин бушлат возьму, и штаны ватные. Он в этом ещё в Афгане служил…

Тут до их внимания, наконец, донесись разглагольствования мужика в щегольском камуфляже. Тот, обращаясь не то к поглощавшему пищу Белому; не то к, осоловело смотрящему куда-то в пространство, одному из собутыльников, вещал как с трибуны:

— … наши сердца! Наш долг перед Регионами как камертон заставляет настраивать все наши помыслы в один резонанс — польза Регионов, сила Регионов, свобода Регионов! Вся мувская сволочь должна быть стальной метлой выметена со священной земли Регионов, которые сами и являются колыбелью страны!..

Переглянулись:

— Как замполит, сука, вещает.

— Как этот… как командир у Верного Вектора на построении… кто он таков, а?

— А хер его знает. Типа как при делах… щас спросим!

Вещавшего прервали на полуслове:

— Э!.. Ты. Который нащёт «камертонов» и «долгов» специализд! Ты на передовой — был?

Тот сбился с мысли:

— … каждый из нас, граждан Регионов, без сомнения отдаст всю свою кровь до капли за победу над… эээ… над… был я на передовой. Был.

— А когда и сколько?? Уж очень уверенно ты распинаешься нащёт «долга». Наверно сам все долги уже отдал? Регионам-та? А мы всё отдаём… отдаём…

Загремела музыка, в зале притух свет; на небольшую эстраду с визгом поскакали, задирая ноги в том «танце», что в провинции должен был сойти за канкан, полуодетые девушки. Внимание зала сосредоточилось на них…

В затуманенной алкоголем голове бойца замысловатым образом сплетались обрывки мыслей, эмоций; воспоминания о непонятно за что погибших или увечных товарищах; о «сволочах в штабах» и «сволочах в правительстве», о матери без пенсии, о холодном нетопленном доме, о младшем братишке, невесть откуда притаскивающем хавку, в отличие от него — здорового лба, опоры семьи.

Хотелось плакать, и дать кому-нибудь в морду.

— Да я… я на передовой, если хочешь знать, много раз был! В боевых действиях участвовал! Я — снайпер! Мой позывной — Хотон! У меня на счету шесть уничтоженных мувских гадов! — сурово выкрикивал субъект в натовском камуфляже.

— А! Видал я таких, да! — обращаясь к своему собутыльнику, согласился с говорившим боец, — Приезжают, да. У них это называется «съездить зайчиков пострелять». Приедут, постреляют; пару ночей на блоке переночуют — и обратно в Оршанск, в большой тёплый коттедж. Рассказывать, как у них «камертон звучит в унисон». И как они долг перед Регионами выполнили, ага. Несколько раз аж подряд… сколько? — шесть? А я у мувских, когда блок отбили, парня среди убитых нашёл — вместе в профтехе учились. Он за тех, я за этих, — и у каждого свой «долг»… Как эти тут поют…

— Боец! Не забывайтесь! Я могу сейчас позвонить…

— Это ты, сука, не забывайся! — пьяный боец сунул руку под полу камуфляжной куртки, что-то нащупывая, — Позвонить ты можешь и не успеть. Ты у меня щас…

Назвавшийся Хотоном, с перекошенным страхом лицом, вставая из-за стола, также рванул полу куртки…

Одновременно были извлечены — с его стороны пистолет, и он был готов стрелять «в этих пьяных мразей, которые только позорят звание Бойца Регионов». Боец же извлёк из-под полы гранату, тут же привычно подцепив чеку пальцем… Его «аргумент» показался более весомым и «Хотон», не рискнувший тут же нажать на спуск, в следующую же секунду получил сбоку увесистый удар в лицо, и рухнул на пол. Подскочивший сбоку вояка, казалось, только что бывший пьяным до изумления, но вдруг мгновенно почти протрезвевший, несколько раз с размаху пнул упавшего в лицо…

— Ну, пасаны, вы тут развлекайтесь… — парень, которого называли «Белым», наверняка за белёсые волосы и почти не видные белые же брови, не встревая в драку, прихватив недопитую бутылку коньяка, двинул к выходу. Благо, что по новым порядкам рассчитывались до заказа.

— Иииии-и-и!! — на освещённой сцене скакали, высоко задирая ноги, девчонки.

Стукнул падающий стул. Упавшего Хотона, свернувшегося в позу эмбриона и закрывающего локтями голову, с остервенением пинали уже трое, при этом через раз промахиваясь. Один, не в силах поучаствовать, продолжая сидеть за столиком, только в такт ударам стукал кулаком по столу: — Так! Так! Так-так! Бей тыловую крысу!

К ним устремился Диего, разнимать.

Вечер в только что открывшемся ресторане продолжался.

НОЧНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

Наконец-то закончился этот суетливый вечер в новом ресторане.

Ничего, в целом прошло всё гладко. Можно сказать, дебют удался.

Ну, конечно, не без сложностей, не без огрехов — чего стоит одна эта свалка; когда вояки, что-то не поделив с таким же как они, только постарше и почище, вдруг стали его валять по полу, обращаясь как с футбольным мячиком… Хорошо ещё, немногие из посетителей заметили, что там и до стволов, до стрельбы чуть не дошло — а могло и вообще плохо закончиться — гранатой угрожали… Эти, с передовой — они на всю голову контуженные, что, в общем, и не удивительно; и всерьёз считают, что все им тут «в тылу» должны. Как земля колхозу. За то, что они, типа, «защитники Региона». Надо бы на входе детектор оружия установить, а то неровён час…

Впрочем, закончилось всё мирно, и вполне успешно даже для заведения: «отпинанный», когда Диего и швейцар, здоровенный, бывший борец Костик, мало-помалу растащили и успокоили дерущихся, ушёл умываться, а потом домой; а вояки, которых пришлось припугнуть патрулём, не стали в дальнейшем быковать и рассчитались вполне достойно за выпивку-закуску-шоу плюс возможность попинать «тылового урода»: триста талеров, три пачки патронов 5.45 и две гранаты.