Крысиные гонки (СИ), стр. 246

— Это вот всё из-за блокировки безналичных расчётов! — пожаловался рядом лежащий толстячок, знаток новостей по ограблениям, и стал, кряхтя, подниматься.

Ну ладно. Владимир тоже встал, незаметно поправил кобуру под пиджаком. Тут уже не поменять; сейчас патруль вызовут, полицию. Придётся другой филиал искать.

А ничего, бодрые такие малолетки, организованные. Что-то есть такое ощущение, что придётся с ними ещё пересечься… ну ладно. Два рулона флиса по-прежнему ждут меня. Какой-то нервный бизнес сегодня, да.

РАМОНА — «КУРОРТНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ»

В принципе бывшее кафе «Ромашка» было вполне ничего себе. Конечно, нужно делать уборку, поставить новые двери, чуть обновить — занимавшаяся внутренним убранством Рамона, настаивала не на «чуть», а на глобальной смене имиджа; у неё были свои идеи. Ей мерещилось нечто таинственно-мистическое, судя по её эскизам, которые она притащила целый ворох, и которые, судя по красным глазам, рисовала всю ночь, это должно было быть нечто пошло-театрально-аристократическое, среднее между интерьером парижского Мулен Руж и киношным замком Дракулы.

— Ты пойми, сейчас время такое, всё балансирует на грани, я же знаю, я же общаюсь, сейчас пропадают в несколько дней и создаются новые состояния; сейчас жизнь такая — фееричная, как на сломе эпох, людям нужно внешнее оформление того кавардака, что творится у них в головах; да, мистическое, да, таинственное; и с элементами потустороннего, да; мы ещё с девчонками поработаем, откатаем программу, у меня есть знакомые, тут такое будет!!.. К нам весь город ломанётся! И не дорого это нихрена, уж что-что, а интерьером сейчас никто не занимается, можно подешевке договориться, сам же говорил, что в театре костюмы за гроши, там можно и реквизит взять на оформление, тот же занавес, и задники; что значит уже сп. здили?? Раньше надо поворачиваться, не на фоне же этих ублюдочных ромашек мы будем работать??

Это ещё было хорошо, это было приемлемо — с «ублюдочными ромашками» и «сп. здили», не говоря уже о детском «нихрена»; обычно Рамона в выражениях не стеснялась, обильно присыпая речь нецензурщиной, а также присказками на каком-то незнакомом гортанном языке, судя по экспрессии, тоже непечатными; интересно, что за жизнь у неё была «до всего этого», и через что она прошла, прежде чем окопалась тут, в центре «Регионального Движения», безбожно дымя совершенно мерзкими арабскими какими-то сигаретами? Впрочем, танцевать она умела, конечно, не так, как девчонки из Мувского Шоу, внезапно волею, судьбы ставшие колхозницами, но всё же; и в организаторском даре ей тоже не откажешь; вон, ишь, уже шуршат её протеже…

Пришлось ей напомнить, что суть заведения в зарабатывании денег, а не в продвижении новых интерьерных идей; и шоу-программа лишь дополнение к меню; и не надо на меня наезжать; а где Диего? А, поехал на прод. склады договариваться — это правильно. И вообще ты смету обещала, где?? Ага. Ну-ка… Обломись — столько не дам. Не ори, давай… опять начала — и прекращай материться, у нас приличное заведение… будет, надеюсь. И девчонкам скажи: заработает заведение — с оборота будут получать, не раньше, пока что пусть считают себя волонтёрами, никаких пока зарплат, не прежнее время… Да, жлоб. Повар приходила?.. здесь ещё… где работала? Угу, пусть ко мне зайдёт, поговорю с ней. На, полторы тысячи талеров, потом отчитаешься по пунктам! Ой, ляяя… это вместо «спасиба»? И вообще, Рамона, вот опять: ты кончай материться, ты карму заведения портишь; я с тобой две минуты пообщаюсь, — потом полдня у меня твои специфические выражения в ушах стоят, а я с людьми встречаюсь… Давай, зови поварёшку эту, ты с ней сама-то говорила, как она?..

Проводил взглядом её — сколько ей, лет 25?.. 27? Это же надо так пирсингом утыкаться, и татухами расписаться, а на шее с уходом на плечо так вообще «техно»: пучки проводов, шарниры и поршни, и натуралистично так, в тенях, попервости аж в оторопь кидает; прямо не молодая девушка, а киборг какой-то! Хотя и прямой это диссонанс с совершенно детским «попугаем Гошей» в цвете сзади на шее и с кубиком Рубика на предплечье, а что ещё там у неё наворочено, так и не собрался никак рассмотреть… Не, ну совершенно отмороженная…

Вы отдыхали когда-нибудь за границей?

Не? Даладно! Не в Европах-Америках, имею в виду. В стандартных-то сейчас для среднего класса Тюрций-мульций, Еджипт.

Море, шашлик-машлик, бесплатный алкоголь в «олл эксклюзив»; весь день на море как стейк на гриле, вечером, опять же на халяву, чего покрепче; потом сходить посмеяться «на оживляж», который организуют отельские анимашки; задумчиво покурить под звёздным небом, для особенно снобов, можно и кальян, ещё добавить крепкого — чё не добавить-то — халява! и в номер, вяло позаниматься сексом со своей подругой на свежих простынях, да под гудящим кондиционером… или не вяло, и в ванной; или там в телевизор попялиться, или …

Неужто не?.. Вот. И я о том же.

Нафига лишать себя доступного удовольствия?

А я это всё изнутри знаю. Кто такие «анимашки» — в курсе? Ну, отельская «анимация». Команда парней и, главное, девчонок, в обязанность которой входит развлекать отдыхающий контингент: начиная от зарядки на пляже утром, куда выползают помятые после бурных вечера-ночи отдыхающие; продолжая организацией развлекух в течение дня на этом же пляже или возле бассейна. Конкурсы там всякие, дартс и колечки, шарики и долбаный волейбол; научить за полчаса танцу живота или йоге отрастивших себе бегемотские пузы клуш; конкурсы кто больше раз прыгнет через скакалку стоя на доске для сёрфинга в бассейне или прыгнет в бассейн же через натянутую верёвку — вариантов масса, главное чтоб интеллект был незадействован; чтоб посмешнее и пободрее; интеллектуальных развлечений отдыхающие и дома много найдут, а тут вам не Поле Чудес и не Что-Кто-Куда.

А вечером обязательно шоу. Ну, «шоу» это крепко сказано — не шоу, конечно, так, показуха для публики. С танцами там, или скетчи, короткие сценки — попошлее желательно, чтобы обпившийся халявным пойлом отпускной пипл поржал, поприкалывался. А потом на дискотеку, на эти современные прыг-прыг-прыг под кислотный музон, бл. дь, с детства ненавижу эту кислоту, эту долбящую в мозг «музыку» — а положено до 22-х ночи «присутствовать и зажигать», за это, в том числе, зарплату платят!

Мама на классике воспитывала, на Чайковском и Рахманинове; балетная студия в детстве, все эти аттитюд, пор-де-бра, антрашакатр и руаяль были не просто красивыми французскими балетными терминами, это были ранние подъёмы, часовые экзерсис у станка в балетном классе, новенькие пуанты и почти взаправдашняя балетная пачка. А потом ещё спортивный, гимнастический класс — и тоже всё получалось, и всё с охотой и с душой; и первый юношеский разряд, и мама постоянно рядом: давай, дочка, умница-красавица, занимайся! Всё получалось, всё было хорошо и красиво… и только в маминых глазах тревога. Очень уж дочка напоминала ей её саму в молодости, красивую и резкую, успешную, и в то же время способную влюбиться безоглядно, сжечь мосты и пойти до конца…

Нет, от судьбы, видимо, не уйдёшь. Сколько ни говорила мама — повторила её судьбу. Почти.

Он был красивым и наглым, хорошо одевался, душа компании, его привозил в школу на большой чёрной машине отец, потом, уже в старших классах, он сам приезжал, русуясь, на своей — как он говорил — машине. Умный, начитанный; одновременно развязный и деловой, как говорили девчонки в классе «всё в этой жизни уже попробовавший и ничему не удивляющийся», он был эдаким Печориным; а она… она повела себя как дура; и влюбилась безоглядно как-то сразу, без оглядки, как это про себя рассказывала мама. И… так всё как-то.

Потом спортивная травма, проблемы со спиной, прощай, казавшийся уже гарантированным инфизкульт, год пропущен. Он навещал, да, он навещал. Сама себя уговаривала, что любит, обязательно любит; вот ведь — навещает же! И вспоминалось уже потом, что всё это было второпях, и про «извини, крольчонок, я не успел купить тебе ничего, тороплюсь, понимаешь…»