Крысиные гонки (СИ), стр. 224

По Витькиным прикидкам несколько минут на подготовку у них как раз и было — сейчас пока Инесса зайдёт в саму баньку, перебазарит с Вовчиком, похныкает там, уболтает их; пока они там соберутся — минут десять должно пройти. Как раз можно будет удобно расположиться, взять в прицел дверь… но всё произошло быстро и совершенно неожиданно: вдруг внутри баньки ярко, ослепляющее блеснул огонь — и тут же оглушающее грохнуло!

Ударило так, что и Витька, и окружающие баньку пацаны мгновенно потеряли ориентировку, оглохнув и попадали, кто где и как стоял; и они не увидели уже как приподнялась, рвясь старым рубероидом, крыша ветхого строения; как огненный шар, мгновенно образовавшийся в помещении парилки, рванулся, расширяясь, в стороны, снося в клочья крышу, вынося мелкими брызгами стёкол окна, разваливая стены…

Вовчик с Катькой в темноте, хотя и длинным, кружным путём, но уже практически дошли до первых построек общины, когда за спиной, в деревне, блеснуло как от зигзага молнии и тут же ударило громом. Несмотря на расстояние, грохнуло вполне ощутимо…

Вовчик было уже решил, что ничего не будет: или они ошиблись, и Инесса не стала сообщать Витьке об их визите, предпочитая пересидеть взаперти в доме и «не обострять»; или Витька зассал иметь дело с вооружённым автоматом Вовчиком; или просто-напросто бомба не сработала — не было же времени всё проверять, всё быстрей-быстрей, наспех… однако же он сразу понял что вот оно — всё получилось!

Они с Катериной мгновенно обернулись, и увидели как там, где в темноте угадывался старый Вовчиков дом, вспух яркий пузырь взрыва, поднялся, и тут же потух, свернулся подсвеченным снизу клубом дыма, оставив на своём месте только несколько мелких огненных очагов, отсюда, издалека, еле видных. Хором залаяли, казалось, все собаки деревни.

— Хорь, что это? — испуганно воскликнула Катя и вцепилась ему в рукав, — Это же где твой дом!

— А… Ну да. Где мой. Ага… — когда Катька вдруг оказалась так близко, да ещё и вцепилась в него, Вовчик на мгновение потерял нить мыслей. Но тут же собрался:

— Это мина, Кать. Фугас объёмного взрыва. Я ж поставил. В баньке.

— Зачем??

— Чтоб не имели привычки соваться, куда не просят. Чо мы от них всё бегаем? Договариваемся… Сказано — не соваться, так пусть и не суются! Правда я не ожидал, что так сильно бахнет…

Они стояли и смотрели с пригорка в деревню. На месте взрыва разгорался мало-помалу пожар, летели искры, вился, подсвечиваемый оранжевым снизу, дым. Собачий лай как ветром носило по деревне — только замолкали в одном конце деревни, как тут же вновь начинался лай в другом. Откуда столько собак? А, да-да, и приезжающие с собой нет-нет да и привозили своих четвероногих городских любимцев, теперь уже вполне адаптировавшихся на природе.

Кроме того, казалось что там, в эпицентре событий, кто-то кричит. Громко, безысходно.

Блин… Вовчик стоял не шевелясь, но Катерина уже как бы и опомнилась, и отпустила его рукав. Отошла на шаг, поправила платок. Как бы смущённо. К Вовчику вернулась способность соображать…

Недалеко от места взрыва послышался выстрел. Ещё один.

Оставалось только смотреть. Хлопнуло ещё несколько выстрелов. Нет, это не возле бывшей баньки, это подальше, за огородом вроде… как бы не у Вадима… А кричат вот возле бывшей баньки, да. А стреляют…

Как бы подтверждая его догадку Катя сказала:

— У Вадима стреляют — слышишь?

Огонь на месте взрыва всё разгорался, и явно кто-то кричал женским, вроде бы, голосом. Нет, несколько голосов кричало. Пожар разгорался. Ещё несколько выстрелов, и — вот оно! — автоматная очередь, ещё и ещё. Чёрт! Надо бежать обратно??

Здорово долбануло, сам не ожидал, да… Блин, баньке-то копец, без вариантов; как бы дом не загорелся… впрочем… впрочем, теперь уже, как бы, и наплевать. Война так война.

ВЕРНЫЙ ВЕКТОР, БЕЛАЯ КУВАЛДА И ДРУГИЕ ОТМОРОЗКИ

Коттедж.

Болтал телевизор, Наташа поставила какую-то комедию. Сначала включила трансляцию какого-то местного кабельного канала — но там шло что-то совсем угрюмое; диктор почему-то в камуфляже зачитывал с листа:

— …Временная следственная комиссия Региональной Администрации Оршанской Республики просит Генпрокуратуру расследовать, кто стрелял в работников МВД и солдат срочной службы во время последнего общественного выступления. Комиссия закончила проверку фактов убийств и ранений военнослужащих внутренних войск, а также сотрудников милиции во время противостояний, которые продолжались…

Наташа поморщилась и вставила в проигрыватель диск с фильмом.

Ну, надо же, хоть телевизор посмотреть впервые за столько времени!.. А у них тут, судя по всему, тоже не всё гладко: кто-то бунтует, то есть «общественно выступает», кто-то этому препятствует. А кто-то в препятствующих палит. Весело у них тут.

Ольга, молодая жена Виталия Леонидовича, была действительно молодой, — или моложавой — трудно это было понять по тщательно «подготовленной» кукольной внешности. Она оказалась фигуристой стройной дамой; ей можно было дать и 25, а можно и 35, и 40 — всё зависело от ракурса, освещения, мимики. Оказалась она профессиональной, причём, как заверили его и Виталий Леонидович, и Наташа, и другие присутствовавшие за столом, весьма известной эстрадной певицей, с эстрадным же «раскрученным» именем Алиса… вот ведь, потянуло, значит, на склоне лет бывшего коммерсанта и, недавно бывшего политика, «на эстраду», кто бы мог подумать?

Владимир, никогда не интересовавшийся попсой, с трудом и не вдруг, а только понуждаемый всеми этими «ну-ну!.. Ну, ты что?!.. Не помнишь что ли «… приди ко мне мой мальчик, мой мальчик — убегайчик!..» — хитом одно время было! А это — «… Серёжа-а, Серё-ёжаа, ты моя одна надё-ёжа!..» так вообще один сезон на всех дискотеках через раз… вспомнил?» включился в тему.

Пришлось сделать вид что вспомнил, а вроде и правда одно время что-то такое мятно-жвачное периодически где-то фоном слышалось, наверное тогда в Штатах был. Тем и отмазался.

Ольга-Алиса, впрочем, оказалась нормальной, без выпендрёжа, разговорчивой-общительной; тут же, узнав, что Владимир несколько лет прожил в Штатах, поведала, что и сама там… во Флориде, в частности, — вы бывали, Володя, во Флориде?.. как там хорошо! Не то, что в нашем… черноземье! Песок, а сервис какой — Штаты! Мы жили по соседству с особняком Владимира Леонтьева, постоянно с ним общались…»

Принялась рассказывать, как встречалась на каком-то «пати» с Деми Мур, а Патрик Свейзи закидал её комплиментами и всё порывался пригласить на танец… Владимир слушал её вполуха, налегал на вкуснейшие шашлыки со свежей зеленью, да под прекрасное вино, вставляя, время от времени, в нужных местах обязательные «да-да!», «неужели?» и «что вы говорите??», и присматривался к окружающим.

Виталий Леонидович, как он уже и раньше успел заметить, особо не изменился; ну, может ещё чуть больше высох — ему уже было под семьдесят. Но держался молодцом, сам налегал на шашлыки и вино, похваливал молодую жену за успехи (прошлые) в эстраде, рассказывал анекдоты… Владимир заметил, что когда бывший зубр местной политики обращал свой взгляд на жену — эстрадную диву, в его глазах появлялся и блеск, и нескрываемая нежность… во, пробило мужика!

— Любит её. Да-да. — сообщила шёпотом Наташа, сидевшая рядом, когда отец с мачехой что-то в шутку заспорили о чём-то вокально-специфическом — Да-да-да-да. Влюбился, понимаешь, Вовка, мой папаня под старость. Она дура, конечно; как все эстрадницы, но вообще, вроде, ничо. Мы с ней ладим.

Сама Наташа, как отметил Владимир ещё раньше, и в общении по скайпу со Штатов, и, тем более сейчас, расцвела и похорошела прямо до чрезвычайности! В отличии от Гузели, ярко выраженной брюнетки восточного типа, Наташа была блондинкой, нет, скорее просто светло-русой; ну и, как водится у «не совсем блондинок» подсветляла волосы «до полного попадания в образ».