Крысиные гонки (СИ), стр. 102
— А с этой-то, ну, с тёткой что? Что она посоветовала, или как?
— С тёткой той что… С той тёткой вообще цирк дальше был. Вытащила она её в круг, и давай препарировать. Расскажи, говорит, что ты чувствуешь, когда общаешься с мужчиной. Ну, та… Нет, говорит, ты не то чувствуешь! Тебе надо по другому чувствовать, и тогда у тебя наладится! И — давай, говорит, проведём упражнение. Предложила выйти мужчине, в пару к ней…
— Хы. Я даже знаю кто вышел.
— Ага. Морожин твой ненаглядный. Короче, встали они друг напротив друга, глаза она им закрыть велела. И говорит этой тётке: «Вот, напротив тебя мужчина. Ты должна ментально привлечь его к себе, оказаться для него самой желанной и …
— Ну, для Костьки-то…
— Тихо, не перебивай. Она-то его не знает, не местная. Вот. Говорит «ты должна внутренне раскрыть своё женское естество». Говорит, «представь, что у тебя внизу живота распускающийся бутон розы, благоухающий и прелестный…»
— Во йопт!.. И все слушают…
— Да. Теперь, говорит, представь, что распускающиеся лепестки этого бутона обволакивают стоящего напротив вас мужчину… Мужчина — говорит — что вы чувствуете?? — «Ага, говорит, чувствую, обволакивает!..»
— Гы-гы-гы-гы!
— Ты низкий и пошлый, Вовчик, и не понимаешь всей красоты устремлений женской души. Соловьёва б так сказала, я уверен. Правда, в этом моменте ты был бы не одинок — я-то смолчал, а Андреич вдруг так же вот, как ты, заржал, и выдал… Как оно?: «Любовь — восхитительный цветок, но требуется отвага, чтобы подойти и сорвать его на краю пропасти!» Она говорит: «Да, Шекспир был великий писатель!» А он: «Это не Шекспир, это Стендаль. Шекспир же писал: «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею!»
— Ничё себе Андреич мочит. Откуда бы?..
— Ну, может любит стихи. Но по нему так-то не скажешь. Хотя… Ну вот, она при этом что-то ещё вякнула, а он: «Доброта в женщине, а не соблазнительные взоры завоюют мою любовь!» — это, говорит, тоже Шекспир. Как разобрало его; девчонки-то уставились, и тётки приезжие; а он встал, и:
— Тут она его и обломала. Как напустилась. Он ответил. В общем, на этом сеанс психоанализа с элементами мазохизма закончился. Начали все ржать и прикалываться. Морожин всё порывался руки целовать той тётке…
— Проняло, значит?
— Не, скорее тОркнуло, — он и так-то был не особо трезв, а потом, в процессе перебранки, ещё добавил — у него с собой было. А Андреич с Соловьёвой поругались. Она его опустить при всех попыталась, типа хам и мужлан; а почему, говорит, вы здесь без жены, вы что, деспот? И прочий бабский арсенал. Он сначала-то отвечал, а потом замолк, сел, и говорит: «Извините, был неправ, не нужно было мне встревать», — а сам сидит малиновый, хоть уже и при лампах, но видно. А Соловьёва потом начала развивать тему о самодостаточности женщин, что все неприятности в мире — от мужчин, с их непомерным честолюбием и амбициями, и всё на Андреича посматривает, а тот молчит… Потом сказала, что следующее занятие будет чисто для женщин; и на этом разошлись.
— Прикольно.
— Только лишь. А вообще — потеря времени. Даже вредно где-то, мозги засерает этим «позитивным мышлением». Получается, что те, кого фашисты в печах концлагерей жгли, были просто недостаточно позитивны по жизни? Да ну её к чёрту…
— К чёрту, к чёрту! Видать она ведьма?..
— Не, ведьмам положено быть симпатичными.
— Это ты на немецкую порнушку ориентируешься? На самом деле ведьмы старые и страшные.
— Да ладно… знаток ведьм прям. На танцы завтра пойдём?
— Спрашиваешь!..
ОСОБЕННОСТИ ДЕРЕВЕНСКИХ РАЗВЛЕЧЕНИЙ
«Танцы» получились с деревенским размахом, и закончились, как это раньше на деревне и полагалось, чисто деревенским мордобоем; правда, с привнесением некоторых технических новшеств.
По тёплому времени устроили их на площадке перед «конторой». Подгадали, когда гарантированно должен был быть свет, выставили на крыльцо старенький чей-то музыкальный центр, с открученной на максимум громкостью; вытянули лампу на переноске.
Деревенские, и больше «понаехавшие» подтянулись посмотреть на заявленное «шоу», — не часто девичьи танцевальные группы аж с самого Мувска баловали своим вниманием такие медвежьи углы; да и не то чтобы «нечасто», а и никогда. Это не какая-то самодеятельность, а столичные штучки, за границу ездили! — передавалось из уст в уста. Афиш и объявлений никаких не было, слухи о планировавшемся «вечере встречи» распространились сами собой, «деревенским телеграфом». Подтянулся принарядившийся по такому случаю молодняк не только с Озерья, но и с Никоновки; и даже с пары ещё более отдалённых деревень не пожалели дефицитный бензин, приехали молодёжные компании.
Парни к девчонкам «из шоу» и раньше-то неоднократно пытались подкатывать, но те держались особняком, практически весь день были в поле; а вечером запирались у себя в конторе-общежитии. Тем не менее от природы не убежишь, и в последнее время то одну, то другую «танцорку» можно было видеть «беседующей» поодаль от конторы с парнем. Теперь же решили просто все познакомиться.
Местные и приезжие кучковались в синеющих сумерках около приготовленного «танцпола», курили, пересмеивались с подружками, не вхожими в святая святых шоу-группы — «общагу». Владимир и Вовчик были тут же, сменившие по такому случаю свои рабочие камуфляжи на привычный больше для города прикид. Вовчик степенно, с «мужицким» серьёзным видом, закурил сигарету… Владимир насмешливо хмыкнул и отодвинулся, зато рядом тут же нарисовалось несколько охочих до халявы «стрелков». Одарив всех сигаретами, хитрый Вовчик завёл как бы между прочим разговоры о «что где и как лежит в окрестностях».
— Вот, грят, вышку сотовой связи обнесли! — пожаловался кто-то, — Участковый рвёт и мечет. Наверное, сам на генератор и топливо виды имел, но опоздал.
Вовчик сочувственно покивал.
— А у нас удобрениями весь склад забит, — сообщил кто-то, — Завезли в прошлом годе, да так и не распределили. Так и лежат, в мешках. Закаменели все.
— Селитра?.. — подобрался Вовчик.
— Вроде как. Аммиачная. И калийная, вроде как. Не знаешь, кому надо? С Громосеевым бы надо поговорить. Какая щас нах химизация…
— О, Вовк, смотри, — Зулька. Возле музона, за дискжокея, что ли? Значит и Гулька где-то тут.
Негромко наигрывавший что-то из французского шансона музыкальный центр замолк, и, после паузы вдарил что-то ритмичное. В распахнувшиеся двери «общаги» гуськом выпорхнули танцорки, — все в одинаковом сценическом», чёрном, обтягивающем, с голыми спинами и некими только намёками на юбочки. Музыкальный центр напрягся и выдал максимум мощности. Мужская часть зрителей забыла про дымящиеся сигареты. Девчонки выстроились в ряд, стоявшая «правофланговой» Мэгги щёлкнула пальцами, — и… Озерье увидело что пришедшие пешком чуть не с самого Мувска запуганные симпотяшки умеют не только окучивать картошку.
Динамики упруго пульсировали, и в ритм им упруго гнулись, вскидывались гибкие девичьи тела. Ритм нарастал…
— Во дают…
— Могяяят…
— Как в телевизоре, ёпт…
— Глянь, Вовк, и Гулька там. А вон и Вадим с Аллой подошли.
— Вижу.
— А Катьки — нету…
— Во дают!!
— Нишштяяяк…
— А вон та?..
— А все!
«Показательная программа» произвела сильное впечатление. «Откатав» пару композиций, «шоу-балет» убежал переодеваться; Зулька же, по настоянию консервативного населения среднего возраста, включила что-то «медленное». В синеющих сумерках, под фонарём закачались, обнявшись, несколько пар. Основной же «мужской контингент» нетерпеливо ждал, перекуривая, вновь появления переодевшихся красавиц, «штоб пригласить».