Крысиная башня 2 (СИ), стр. 69

— А я бы и сейчас.

— Не, Толян — излишнее зверство вредит. Живым отвезём. Пока что, — а там, по ходу дела, решим…

Определившись, вернулись в комнату. Раненый пленник был в сознании; и видно было, что промедол уже перестал действовать. По бледному лицу мальчишки, усеянному каплями пота, по закушенной губе было видно, что он еле сдерживается чтобы не стонать.

Олегу было неприятно смотреть на это. Почти тот же возраст, — он вполне мог представить на месте его своего Сергея-Крыса. А вот Толику было наплевать:

— Лежишь?.. Зорро недоделанный. Сейчас поедем с твоими родичами определяться. Чего они за тебя скажут. Олег, в Башню надо сообщить, — они там на измене все.

— Да, я сейчас свяжусь.

Олег занялся рацией.

Толик ещё раз осмотрел раненого; отметил, что кисти рук его туго стянуты перед собой синеньким хомутом-контролькой — Олег постарался. Кивнул ему на это:

— Страхуешься, братан! Молодца.

— …да, ненадолго. Опасности нет; тут мы всё порешали. Мы быстро, туда и обратно. Сидите пока тихо, не высовывайтесь. Скоро Сергей с Бабахом вернутся. Саша — ты за старшего. Связь кончаю, отбой.

Олег отнял ото рта микрофон гарнитуры рации, взглянул на брата и пленника:

— А ты как думал. Выводы надо делать, приходится вернее. После этого случая с Погаром я б ему ещё и ноги связал, не будь они перебиты. Впрочем, сейчас придётся… привязать к чему-нибудь. Глянь, Толян, что тут можно найти подходящее.

НИКОМУ-ТО ОНИ НЕ НУЖНЫ…

С представителем бывшей «группы Полковника» разговаривали на расстоянии. Ибо мало ли что. Олег прятался за полузаметённым снегом грузовиком, Толик страховал из-за джипа.

Впрочем сам «представитель», старик лет семидесяти, сурового вида, высокий, несмотря на возраст сохранивший ещё некоторое подобие воинской выправки, стоял вполне открыто, на открытом пространстве улицы, у угла дома.

Олег специально выбрал это место — тут торец девятиэтажки был глухой, без окон, и можно был не ожидать снайперского выстрела «на посчитаться» с близкой дистанции; а другие дома были метрах в шестистах и дальше. Всё это тоже не внушало оптимизма, — при желании, подходящем инструменте и навыках достать можно было и оттуда, но уже сложнее.

Тем более что старик вышел совершенно открыто; и «случись кипеш», как выразился Толик, он бы стал первой же и несомненной жертвой. То есть, скорее всего, разговор должен был быть открытый и честный. Нам скрывать нечего — не мы накосячили… А старикана этого Олег помнил ещё по той перепетии, когда они меняли тела «десантников» на оружие и боеприпасы. Старик этот и заправлял обменом; и одет был так же — в старом армейском бушлате без погон, защитного цвета брюках с узким красным кантом, — видно, что бывший военный. Только тогда он держался совсем не так холодно и отстранённо; тогда его лицо было как кусок варёной говядины — вспухшее и мокрое от слёз. Кто-то из нападавших ему кем-то приходился; Олег так и не понял, кто и кем, да это было и неважно тогда.

А сейчас…

Складывалось впечатление, что дед не то чтобы ждал того, что произошло, но был не удивлён. Очень он хладнокровно принял известие о том, что они привезли с собой их «семейника». Мальчишку. С перебитыми ногами. Того самого, что, по его же словам, затачивался на то, чтобы «засадить пулю кому-нибудь из Башни в живот, чтоб помучились!»

Угрюмо пожал плечами; отвечал хотя и метров с десяти, но отчётливо, ясным, поставленным голосом:

— Я был против… Я с самого начала был против; и не только с Денисом, а и раньше — против всего этого «промысла». Мы — военные. Нас не для того родина учила. Но меня не послушали. Ни тогда, ни теперь. «Надо как-то жить, надо учитывать реалии!.». Вот… получили «реалиии». Я говорил — прожили бы и без этого. Не послушали. И Денис — тоже сам ушёл…

— Вы что — и не знали, что он ушёл?? — не поверил Олег. Спросил, напрягая голосовые связки. Всё же у него, в отличии от старика, не было поставленного командного голоса.

— Знали, почему не знали. Он прямо сказал. Мы обсуждали это. Все… почти все были против. Он не послушал… Я не мог ему запретить… — отвечал старик с горечью в голосе.

— Но вы же… Вы же знаете, что… какие к нам претензии?? — смешался от такого спокойствия Олег. Он ожидал нервов, возможно проклятий, возможно — угроз. А тут такое спокойствие.

— К нам не могло, не может быть никаких ведь претензий — мы просто оборонялись! Вы, наверное, уже знаете — собственно, один мальчишка и оборонялся, почти ровесник вашему Денису. Да, мы подготовились; и это сработало. Но… они же сами пришли!! За что же нам мстить??..

Закашлялся. Собственно, глупость сказал, конечно. Как же «за что мстить»? Вот за то и мстить. Кто же в такой ситуации исходит из «кто виноват»?.. Может, этот старик — но он жизнь прожил. А как это всё объяснишь молодняку, мальчишке? У которого отца убили.

Старик лишь подтвердил его мысли:

— Это я понимаю. Ещё пара человек. Остальные просто об этом не думают. А мальчишке, Денису, было важно отомстить. Как угодно, любой ценой… — и он повторил, — Я был против…

— И, тем не менее, отпустили его?

— Я не отпустил… но и не мог держать. Я сказал — ты… ты больше не с нами. Ты теперь — сам по себе. Он согласился.

Олег соображал: действительно, при таком раскладе, что этому старику предъявишь? Что отпустил? Тот сам ушёл, получается. Открыто, или втихую, — это дело девятое: старик мог соврать, что пацан ушёл втихую, ночью, никому не сказав; но он рубит правду: — Да, сказал. Да, был разговор. Да, были против. И он всё равно ушёл. На свой страх и риск. Что ему предъявить? Что нас не предупредил?.. Глупо. Кто мы ему.

Старик между тем продолжил:

— Вы не кричите. Вы подойдите ко мне, или давайте я подойду. Я без оружия. А стрелков у нас больше не осталось… Так что вы можете не переживать по поводу безопасности.

Олег подумал и согласился:

— Подходите, пожалуй. Только руки держите на виду. Сами понимаете ситуацию…

Старик кивнул и приблизился. Теперь можно было разговаривать не напрягая голос.

— Вот так вот взял и у шёл? — всё же переспросил Олег, — И наплевать на ваш запрет?

— Это не запрет был… — покачал головой старик, — Я не мог запретить ему. После того как… после того как все погибли, у нас сейчас не те отношения, чтобы я мог что-то запрещать…

Он сгорбился.

— Денис ушёл на свой страх и риск. Неделю назад. Где он жил всё это время я не знаю. Осталась его мать, жена Саши… Она очень болеет сейчас, она очень тяжело… ммм… отреагировала на смерть мужа. А Денис — ушёл. Несмотря на… на это. Или, может быть, как раз из-за этого…

Помолчали.

В наушнике прорезался голос Толяна:

— Чо вы там жуёте, нах? Сколько можно? Определились, нет? — Олег не прореагировал.

Ну ладно, что. Расклад ясен. Что дальше-то делать?

— Значит, лично к нам у вас претензий нет? — переспросил он, чтобы всё же расставить все точки над «i», — Вся эта «охота» была личной инициативой мальчишки, и вы за него отвечать не собираетесь? Как и подписываться за него?

Старик поморщился:

— Молодой человек… как вас? Олег. «Отвечать за», «подписывать за» и прочее — это не из моего лексикона. Я понимаю, время сейчас такое… бандитское. И тем не менее. Впрочем, я вас понял. Да, как я сказал, — мы не собираемся отвечать за Дениса… кстати, он никого не убил?? Не ранил?..

Олег отрицательно покачал головой; и ему показалось, что старик облегчённо вздохнул. И продолжил:

— …У нас к вам претензий нет, — вы защищались, это понятно. У вас к нам… я понимаю, могут быть претензии. Вполне объяснимо, да. Но… мы не станем отвечать по ним. Откупаться и всё такое. Нет. Не станем. Если можете; если, как ВЫ выражаетесь сейчас… — слово «вы» он выделил интонацией, как бы отстраняя Олега и его сподвижников от себя, противопоставляя их, — …можете что-то нам «предъявить», — предъявляйте. Но — учтите, мы тоже будем защищаться! Может быть не так умело и продуманно, как вы, но тем не менее…