Крысиная башня 2 (СИ), стр. 213

И, с такими мыслями, закинув свой навороченный автомат — буллпап! да с планками Пикаттини; с целеуказателем и каллиматором! — он быстро пополз, вжимаясь в землю, к окопам, что были пока вне досягаемости огня и этого монстра; и откуда явно ушли уже, если и были там, защитники Пригорка. Ну их к чёрту!! Там, в окопах, можно будет отсидеться, пока ситуация не прояснится; а то и, случись совсем негативное развитие — он и такого теперь не исключал! — можно будет дёрнуть к деревне… Да, по целине, конечно; и кольев-проволок-заграждений там, наверняка, намотано не меньше, чем там, где они, со стороны кладбища, прорвались; — ну да и чёрт с ними, пока они тут, возле самой церкви, застряли, — стало быть отвлекают! — можно будет… Ещё не хватало ему тут, за местные мелкие интересы свою голову подставлять! — он, Хотон, себя слишком ценит!..

И он полз, полз; не обращая внимания на хрип рации из кармана разгрузки — а связь с «коробочкой — 2», сейчас крутившейся перед церковью, была только у него, и у мёртвого и раздавленного теперь Гришки! А рация хрипела, звала, в бешенстве проклинала:

— «Первый, первый, бля, я «Коробка — два!» Первый, чтоб вам, суки рваные, хули вы там все позалегли?? … хрррр… …что творится, нах; хуле вы лежите — Григорий! Пошли пехоту на зачистку этого дома; в церкву пошли!! Ведь кинут же щас опять что-нибудь мне на крышу; хули вы разлеглись?? Хрр…. Гриша, Хотон, я «Коробка — два»… Почему «Коробка — один» не отвечает; что там за стрельба; почему не подтягиваетесь?? Хрррр… Гриша, Хотон!!.. Блядь, козлы; зачем мы с вами только связались, с пидорасами!.».

Да пошли они все в задницу! — Хотон полз не оглядываясь; и не слышал, конечно, как, срывая голос, стараясь перекричать выстрелы и сирену, из-за угла церкви кричал ему вслед Макс:

— Хотон, паскуда, ты куда??! Куда, поганец??? Сто-ой! Свяжись с «Коробкой», сука!! Дай рацию, падла; куда ты?!.. Хото-о-он!!! Ааааааа, сука, сволочь! — получи!!!!

Окончательно поняв, что Хотон или не слышит, или не желает его слышать; и видя, что тот трусливо бежит с поля боя; Макс с перекошенным ненавистью лицом вскинул автомат, и, поймав в прицел шустро уползающего бывшего своего товарища и собутыльника, «военспеца» и «комиссара из центра», даванул на спуск. Длинная очередь парой пуль сначала взметнула снег слева от дезертирующего, а потом упёрлась в его бок, сотряся его сильной, «окончательной» дрожью. Пули 5.45 вошли в левый бок от нижнего ребра, и прошли наискосок через всю грудную клетку, меняя траекторию, кувыркаясь, пронизывая сердце и лёгкие; рикошетя от рёбер, превращая в кровавый фарш то, что только что было внутренностями Хотона. Тот замер, уткнувшись лицом в снег.

А на площадке перед церковью происходило то, что и происходит всегда, когда подразделение, сколь угодно хорошо вооружённое и экипированное, при любой огневой поддержке; но лишённое внятного командования, и не имеющее сильной мотивации к победе, попадает в ситуацию, выйти из которой можно только проявив отвагу; или то, что называется «отвязностью»: то отчаянно-весёлое пренебрежение к смерти, которое всегда и делает просто вооружённого человека Воином, — и оказывается неготовым к такому повороту событий!

Затихшие было под огнём пулемёта БМП обороняющиеся постепенно, видимо, воспрянули; перегруппировались, — и на БМП и залёгших за ним отрядовцев обрушился опять пусть не массированный и даже не частый, но меткий, не дающий поднять головы огонь. При этом стрелявшие ловко уклонялись от тупой дуэли, — не показываясь дважды в одном окне, — выстрелив, сразу прятались. Теперь БМП, вместо того, чтобы надёжно, пользуясь подавляющей огневой мощью, расстрелять сопротивление, просто бестолково прошивал из пулемёта пустые дверные и оконные пролёты, не имея возможности накрыть очередью исчезающих словно тени обороняющихся. А способные прикрыть БМП частым автоматным огнём отрядовцы; вернее, их остатки, только тупо лежали, прячась за силуэтом машины от летящих в них пуль и картечи. Снизу же Пригорка слышался нарастающий, пугающий рык мотора, — там бронированный, но слишком тяжёлый монстр пытался вскарабкаться наверх и тоже принять участие в финальном акте драмы.

Всё начиналось так, в общем, хорошо; а теперь складывалось совсем плохо… Поелозив по площадке, превратив её в месиво грязи пополам со снегом; так и не дождавшись ответа по рации, БМП стала сдавать задом к углу церкви; ровно по своему же прежнему следу. Отрядовцы, на которых стала наползать кормой БМП, не рискуя просто отступить, чтобы не попасть опять под затихший было пулемётный шквал колёсного монстра, стали, матерясь, расползаться в стороны. Несколько человек, пригибаясь, вдоль задней стены церкви, рвануло за угол; и там дальше, к входу в церковь; откуда еле слышно теперь — когда, наконец-то, выключилась сирена, через выбитые стёкла сейчас доносились некие хоровые песнопения…

А дальше случилось страшное. Как только корма БМП стала мало-помалу выползать из-за угла церкви, собираясь, огрызаясь огнём, ползти назад, сдавать задом — в зад БМП, в корму, в люки для десанта, ударила гранта РПГ! Грохнула, взрываясь; пробив дыру в одном из люков и выбив в сторону другой, убив находившихся внутри водителя и стрелка… Кроме того, тут же на крышу машины кто-то из исклёванного пулями окна колокольни метнул горящую бутылку, — и та лопнула, растекаясь чадящим сизо-красным пламенем.

Пара человек в панике метнулась назад, с Пригорка — снизу опять длиннющей очередью разразился пулемёт; пули защёлкали о стену церкви, зарикошетили от корпуса уже горящей, ставшей беззащитной БМП, — они шарахнулись назад, а кто-то успел спрыгнуть в окоп. Паника становилась всеобщей.

Из дверей кирпичного дома стали выскакивать люди; падая, перекатываясь с разной степени сноровки, стали охватывать отрядовцев с флангов, обходя церковь слева и справа.

Макс хотел заорать «- Отходим!», — но куда отходить-то, не под пулемёт же рычащего у подножия Пригорка монстра? — и он, уже не командуя, а просто стремясь спасти свою жизнь, так же, как только что пытался сделать застреленный им в спину Хотон, уже не пополз, а побежал влево от церкви, к окопам, к склону Пригорка, стремясь спастись любой ценой — и пошли они все к чёртовой матери: и оставшийся у подножия Пригорка вроде бы как раненый со слов Хотона Гришка, и только что пристреленный им сам Хотон, и дурак и сволочь Хронов; и все они — эти озерские дебилы, из-за которых, и из-за тупого ослиного упрямства Гришки, они, никоновские отрядовцы, и влипли в этот блудняк! Пошли они нах!!..

Он бежал изо всех сил, перепрыгнул через тело Хотона, и вскоре спрыгнул в окоп. Теперь пробежать по окопу, выскочить ниже — там с самого верха, от церкви уже не достанут! — и, через поле — к деревне! Благо что на Пригорок и окрестности стали опускаться сизые зимние сумерки. Уйти с пригорка, из-под обстрела — а там посмотрим!

Несколько бойцов бросились бежать вслед за своим командиром, не обращая внимание на стоны и крики о помощи нескольких раненых товарищей; и все они успели спрыгнуть в окоп и спастись; до того, как несколькими щедрыми очередями от жилого дома некто ясно дал понять остальным, что туда путь отступления отрезан! В быстро опускавшихся сумерках во дворе перед церковью и домом начались метания, — через некоторое время уже было трудно понять, кто бежит, куда, и чей он. Началась рукопашная схватка. Девушки-коммунарки, как их называл Вовчик, «спецназ общины», только что с ужасом и отчаянием стоявшие на коленях перед телом убитой Насти, с яростью стремились отомстить. Во дворе, у стены церкви; под протяжное пение старушечьими голосами, доносившееся из разбитых окон церкви, в сумерках завязалась кровавая круговерть рукопашной схватки; самой яростной, какая только бывает между теми, кто полгода ещё назад бок о бок работал в поле, делился водой, пытался ухаживать, или с той или иной степенью благосклонности принимал ухаживания.

РАЗГРОМ

На Пригорок быстро опускались сумерки. Витька Хронов только что расстрелял очередную обойму из маузера по окнам дома; проклиная Аркашу, подогнавшего некачественный пистолет — теперь каждый второй патрон клинил. Проклиная себя, — что не взял автомат: он ведь предполагал, что под защитой брони и пушки БМП это будет уже не штурм, а просто спецоперация; зачистка, так сказать; а командир должен руководить, а не лезть с автоматом как простой боец! Проклиная себя, — что не сказался больным или ещё как не зашарил от этой, мать её, «спецоперации», — и хер бы на рейтинг, и на то, чо там скажет Хозяин, — в конце концов можно было бы и удрать обратно в Мувск! Всё лучше, чем подыхать тут! Проклиная свою судьбу, — зачем он, умный и красивый парень, вообще оказался в этой засраной деревне и сейчас, с этим ископаемым куском металла в руках, которому место в музее или на свалке, ожидает, что вот-вот в него ляпнет чья-нибудь пуля!..