Крысиная башня 2 (СИ), стр. 163

Предложение Сергея подверглось живейшему обсуждению; и, в общем, все сочли что в нём есть рациональное зерно, — однако и вот так вот, однозначно и сразу отступить в церковь и дом, оставив тщательно и со знанием дела подготовленные окопы противнику, и впустив, по сути, технику на сам Пригорок — не есть хорошо! В то же время и защищать окопы «до последнего» особого смысла нет — «оборона должна быть гибкой».

— Можно вполне себе представить, как они будут действовать, — высказался Толик, — Сначала обстрел из оружия с бронетехники, — примерно как они начинали и в Башне; и самое глупое тут будет отвечать, ибо «заглушат наверняка и издали». Дальше техника пойдёт вперёд, прокладывая дорогу пехоте и, собственно, неся на себе десант. Противотанковых средств у вас нету, кроме как совсем ближнего действия — тех же бутылок и банок с зажигательной смесью. Пока техника на пригорок не войдёт — ничего вы с ней не сделаете… мы, то есть, не сделаем. Ну, есть у нас гранаты — немного. Вязать из них связки… думаю, смысла нет. Да технику надо на Пригорок запускать, никуда от этого не денешься! Пускай — не пускай, она сама взойдёт! И вот тут уже, вблизи, её надо жечь! А чтобы десант с техники, или там пехота, втягиваясь по её следам, не расстреливали тех, кто в окопах запросто, сверху вниз, нужно чтобы всё поле между окопными ячейками, ходами сообщения, были густо-густо утыканы кольями, увиты колючкой! Нет колючки — просто проволокой нужно всё перемотать, или просто верёвками, без разницы…

— У нас синтетического шпагата пять больших бобин! — поспешила напомнить баба Настя.

— … густо всё умотать; так, чтобы между окопами, над окопами шагу ступить нельзя было! Чтоб наступающие думали больше не о том, как тех, кто в окопах выцелить, а как самим ноги не переломать, на любом шаге зацепившись за заграждения! Пусть под ноги себе смотрят, а не в окопы! Или пусть в окопы же и прыгают, — а вот там уже и вам, вашим карты в руки: они там ориентируются, а те — нет. И вблизи-то у длиннострела преимуществ никаких! — с ваших трубок-стрелялок можно свинца в животы насовать не хуже, чем с калаша, удобнее даже! Опять же в тупиках можно ловушки организовать! — жаль тут Олежи нету с его минами!

— У нас перед окопами всё кольями утыкано! — заверил Вовчик, — Про систему «рогаток» в старой армии я читал, в курсе. Ещё всё снежком занесло, так, что не везде их и видно! Там пеший не пройдёт, только если знать проходы или за техникой, которая рогатки подавит!

— Вот. Рогатки. Это хорошо. Но надо не только с фронта, но и по всей линии окопов, и за окопами. Везде! Чтобы перемещаться можно было только по ходам, не переломав ноги, никак иначе!

Обсуждали долго, и приняли единогласно: что единственный шанс это действовать сблизи и согласованно, уклоняясь от всякого рода дуэльных ситуаций; окопы и межокопное пространство по возможности дооборудовать — на что завтра же с утра двинуть всех, незадействованных в хозяйстве («- Нечего им там псалмы петь заунывно; земляные работы много более подъёму духа и божьей помощи способствуют!» — заявил Толик).

Окопы тоже «до последнего» не защищать, а, буде прорвётся неприятель на пригорок — отступать по ходам сообщений в храм и в дом; там уже держаться крепко! Там же тоже иметь запас коктейлей… Шансы есть! — и моральный дух тут не последнюю роль сыграет; ибо «мосты сожжены и отступать нам некуда!»

Ещё решили с подачи Бабаха, что «как начнётся», на колокольне особо не светиться, и быть готовыми свинтить оттуда мигом в окопы — поскольку с колокольни-то действительно уж очень хорошо и удобно всё просматривается и простреливается; и не может быть, чтоб противник не заготовил что-нибудь чтоб колокольню-то завалить!

Расходились озабоченные: работ предстояло много, а времени, видать, было мало. Ну, как бог даст…

ДЕБАТЫ ЗА ВЕРУ И НЕВЕРИЕ, ЗА БОГА И ЗА ЖИЗНЬ…

— Володя… — проникновенно сказал Отец Андрей, касаясь рукава Вовчика, — Я о чём с тобой хотел ещё поговорить… а, кто ещё тут?

Отец Андрей с Вовчиком были на общей кухне, где сейчас не было никого, кроме в последнее время почти бессменного дежурного у самогонного аппарата Саньки Евстигнеева. Жестяной жёлоб, в котором был уложен медный, согнутый из трубок от охладительной системы холодильника, змеевик, был плотно набит снегом, но из трубки в трёхлитровую банку капало совсем редко: кап, кап… как-кап… «Продукт» в банке был чистый, как родниковая вода, и, в отличии от тех времён, когда гнали из браги да в первый перегон, запаха почти не ощущалось, — «продукт» шёл чистейший.

Санька пристроился спиной к тёплому кирпичному боку печки, и при свете масляного светильника читал какую-то книгу. При появлении старших встал, склонил голову под благословление; попробовал отрапортовать — и про количество «продукта» за день, и что крепость удалось довести до 80 градусов, — лично проверял спиртометром; да и вообще — вспыхивает на раз! — но Отец Андрей остановил его, — не с контролем пришли, по своим делам. И вообще — шёл бы ты, Санёк, лучше спать, чем в полумраке глаза портить! А что читаешь?..

Читал Санька свою любимую «Занимательную химию для детей и взрослых» Леенсона, и читал, судя по всему, не в первый раз — перечитывал. Многое было непонятно, — часто приставал с расспросами, но в общине не было людей, интересующихся химией на таком уровне, чтобы ответить на все его вопросы, да и время было такое — не до любознательного мальчишки, других дел полно. Но всё равно было интересно.

— Не, дядь Андрей, — по-простому, как позволялось вне храма, ответил Санька, — Ещё полчасика. Пока печка тёплая ещё. Я уж не подкидываю, как ужин сготовили; дрова берегу; но пока тёплая, греет — надо гнать! Я же понимаю! — обороноспособность!

— Правильно понимаешь! — серьёзно похвалил Отец Андрей, — Но всё ж таки не засиживайся, отдыхать тоже надо.

— Да я ж ничо! Вон, змеевик снегом набил — и сижу, пока каплет. Как совсем остынет — я уж знаю, это ещё с полчаса, — я домой пойду, мамка в курсе!

— А, ну смотри. — согласился священник; а Санька, пользуясь случаем, двинул близкую ему тему:

— Дядь Андрей, камрад Хорь, я чо хотел. Вот, на банки, на бутылки со смесью спички клеют, — ну, на «коктейли Молотова», — а почему, кстати, «коктейли», мне Катя сказала, что потому что смесь; а что, всякая смесь называется коктейлем, или только с самогонкой? А кто такой Молотов? Катю спрашивал — она не знает… Не, я не про это — я про спички! Спички же зажигать надо! — а это время! Или вдруг чиркушка отсыреет — снег же! Можно химический зажигатель делать! — в пузырёк, в колбочку налить глицерину, и в бумажку вокруг — марганцовки насыпать! Глицерин, если колбочку разбить, смешается с марганцовкой и возгорится! — я знаю, я пробовал. Вот. Если бутылку, значит, с таким запалом…

Отец Андрей затруднился с ответом; а Вовчик неодобрил: сложно, ненадёжно. Разобьётся такой запал о броню — трудно сказать. Самому разбить перед броском — не факт что сразу, при попадании на броню, возгорится — там ведь какое-то время на химическую реакцию нужно. Со спичками-то — моментально… Но за идею — похвалил. В правильном, мол, направлении думаешь — молодец!

Когда мальчишка, вздохнув, чтобы не мешать взрослым, опять спрятался со светильником за печкой, Вовчик со священником присели за столик в углу. Было темно, лишь отблески раскалённых углей в щели приоткрытой дверцы печки освещали помещение, да бледный уличный свет падал через оконце.

— Я что хотел сказать, Владимир… — усаживаясь напротив и оглаживая бороду, продолжил вполголоса Отец Андрей.

— …вот ты столько времени в общине, и до сих пор некрещённый, — нехорошо! — на открывшего было рот чтобы возразить Вовчика он махнул рукой, продолжил:

- Знаю-знаю; помню разговор и договорённость, и с тобой, и с Вадимом… всё помню! Не принуждаю ничуть — сам должен к вере прийти. Но сейчас-то… как ты? Ведь время наступает страшное, последнее. Неужели не думаешь о душе, о вечном спасении?