Крысиная башня 2 (СИ), стр. 129
Сильно забилось сердце. Нашёл ключ, отпер замок; снял — отбросил в сторону. Приоткрыл дверь…
В дверь изнутри с силой врезалась брошенная металлическая миска, со звоном отскочила. От неожиданности отскочил и Владимир.
И несколько секунд тишина, почти полная; только там, в комнате, тоже неярко освещённой, торопливые голоса шёпотом. Владимир глубоко вздохнул, и как мог, отчётливо и громко проговорил в щель:
— Девчонки! Это не Дырявый; это я, Владимир. Дырявый наверху, с ним… всё ясно. Я вас выпускать пришёл. Наташа, слышишь? Наташа! Я за тобой!
Секундная пауза на осмысление, и в комнате кто-то пискнул «- Вовка!!»; что-то упало; произошло движение, — кажется кто-то упал и вскрикнул, — и в дверь врезались изнутри с такой силой, что она, кажется, несмотря на массу даже вздрогнула. Распахнулась со всей возможной скоростью; и в дверном проёме появилось несколько фигур, девичьих фигур — с лицами, ошалелыми от радости и неожиданности.
Владимир даже отшагнул назад; в дверях произошла заминка; наконец, оттолкнув всех, с воплем «- Во-о-о-овка-а-а-а-а!!!» на шею ему кинулась очень изменившаяся, едва узнаваемая, но точно — она, она!! — любимая сестрёнка Элеонора!!
МНЕ ОТМЩЕНИЕ, И АЗ ВОЗДАМ
Прошло не меньше пары минут, пока зацелованный, обнимаемый, со всех сторон облепленный девушками Владимир получил вновь способность что-то понимать. Хоть что-то. Как это получилось — он не понимал, да пока и не стремился, боясь сам поверить своим глазам, и где-то по-детски опасаясь, что всё это ему только снится: он пришёл сюда, в подвал, выручать Наташу; ну, конечно же, и с теми, кто с ней тут будет, — и внезапно видит перед собой… Элеонору, сестру; о судьбе которой думал, конечно; но меньше всего ожидал так неожиданно и в таких обстоятельствах встретить! И Наташу! И ещё — Гузель; вот уж кого он не ожидал тут увидеть даже если бы стал рассуждать, кого он здесь может встретить теоретически! Ладно, за Наташей он и пришёл; ладно, Элеонора странным и бесследным образом пропала из дома после начала «всей этой свистопляски», и, соответственно, могла «найтись» хоть где — почему бы и не в подвале дома ушастого торговца «живым товаром» из Оршанска, — но Гузель, она же сейчас должна бы быть в Озерье, на пригорке, с коммунарками и Зулькой, с отцом и матерью! Но вот — она здесь, смотрит на него, и в глазах слёзы.
И ещё две девушки — совсем незнакомые.
— Как?.. Наташа, Элька — как?.. Гуля, ты?.. здесь? Каким образом??
— Здесь! — она кивнула и вытерла глаза рукавом, — Два дня уже. Меня в плен взяли. Вовка, меня за тобой послали, — и в этом вот, в твоём ресторане, ну, ты адрес дал, — там меня и … и повязали. Я ничего сделать не могла! Не успела. Там этот вот, Эдичка, был; он всё и сделал, — потом этим, солдатам, заплатил чем-то. Продали. Вместе с Орликом…
— Элька…
— Во-о-овкаа!! — чуть не вопила, обнимая его, сестра, — Я не верю своим глазам!! Я думала, Толик за мной придёт, — а тут вдруг ты!! Но когда Наташка сказала, что ты здесь — я уж знала, что «это всё» скоро кончится!
— Толик?
— Это мой парень, он в Мувске! Меня сюда уже девять дней назад перевезли из Мувска; били, падлы; смотри — губа порвана, и зуб качается; — сильно видно?? Они, падлы, такие напуганные были, что я так и поняла, — Толян с Олегом Сергеевичем до них чуть-чуть не добрались! Я знаю — они б так дело не оставили; Толик за меня им бы всем ливер выпустил! И сюда привезли, продали этому упырю!! А ты же в Америке был; как ты здесь-то; я сначала думала, что Наташка с ума сошла от переживаний и заговаривается!!
Элька и правда сильно изменилась с тех пор, как он видел её последний раз; и было это аж пару лет назад! Вытянулась, похудела; черты лица стали резче — или это из-за освещения? Или из-за того «образа жизни», который на них всех свалился? И этот нехарактерный раньше для неё слэнг: «падлы», «ливер». Сестрёнка всегда отличалась бойким характером; и эти длинные месяцы, почти год, всеобщего бардака явно не обошли её своим влиянием. Но в любом случае она была жива; относительно, несмотря на худобу и действительно отчётливо вспухшую губу, здорова; и, насколько можно было судить, предусмотрительна, бодра и зла; во всяком случае именно она первой, после первых же объятий, тревожно спросила:
— А ты точно здесь один?? Как так?? А оружие у тебя — где?? А этот, с дырами в ушах — как?
Он не успевал отвечать на вопросы, в голове царил от неожиданности какой-то сумбур, как если бы в детстве он рассчитывал бы получить на день рождения пластмассовую маленькую машинку-игрушку, а получил настоящий Феррари!
Последней к нему обратилась Наташа, с упрёком:
— Володь, почему так долго? Они сказали, они сказали, что ты через неделю самое большое придёшь, и меня сразу выпустят! А потом… потом сказали, что ты не пришёл, и потому… Я думала — ты умер; и теперь…
Она заплакала, спрятав лицо в ладони.
Обнимая одновременно Элеонору и Гузель, он тревожно спросил Наташу:
— Они тебе ничего не сделали?..
— Нет… — помотала она, плача, головой, — По лицу только пару раз; так — нет… Эльке вон больше досталось…
— А меня били кнутом! — всхлипнув, сообщила одна из незнакомых девушек, — По заднице! — у него тут специальная комната есть! Его, гада, это возбуждает! Сесть не могу третий день!.. А потом… эти… заталкивали… эти… — не договорив, она тоже зарыдала.
— Во-овка!! — уже требовательно трясла его за рукав Элеонора, — Ты почему без оружия?? Где все?? Не один же ты здесь! Где этот — Дырявый?? Он меня палкой бил, сволочь!
— Сегодня у него «гость» должен был быть! — сообщила незнакомая девушка, — Лариса сказала. Это которая нам есть приносила. Они тогда обязательно кого-нибудь «в пыточную» тащат, и там измываются, как вот над Галькой… иногда оттуда и не возвраща-а-аются-я… А крики, а крики!!! — она тоже разрыдалась.
Теперь ревели все; у самого Владимира щипало в носу и на глаза наворачивались слёзы. Только плачущая Элька вернула его к действительности:
— Во-овк!! Где все, говорю?? Где оружие??? Пошли отсюда!
Издали, глухо, от входа донёсся Женькин голос:
— Билли! Что там? Помощь нужна??
Да-да, надо выбираться отсюда.
— Пойдём, пойдём, девчонки!.. Чччёрт, я прямо не верю своим глазам! Пойдём отсюда. Кто это? — это Женька, мой друг. Пойдём…
— Но ты этого Дырявого убил? Скажи — убил его?? — не отставала Элеонора, — А помощник его, такой, с крашеными волосами?? Он где?.. И — Лариса сказала, «гость» должен быть. Вовка!! Ты осторожен??.
— Дырявый?.. Нет, живой. — уже направляясь вместе с ними к выходу, отвечал сразу на все вопросы Владимир, — Он там — за уши пристёгнутый, за эти самые дырки — Лерыч пристегнул; это наш… эээ… подельник наш. Помощник его убит. Лариса эта ваша заперлась и не открывает. «Гость» который — тоже готов; на втором этаже лежит. Нет, ничего не бойтесь, девчонки; по крайней мере до утра нам тут вряд ли что угрожает…
— Я хочу как можно скорее уехать отсюда! — вздрогнув, сказала Наташа; и все девушки закивали, подтверждая это общее их желание.
— Живой ещё, говоришь?.. — с нехорошей интонацией произнесла сестрёнка Элеонора; а одна из девушек, та, что назвалась Галей, взяла стоявшую у стены палку…
— Ого! — народу!.. — приветствовал их на выходе из подвала Женька, — Нашёл свою Наташку?
Владимир краем глаза заметил, что при этих Женькиных словах Гузель вздрогнула и опустила голову.
— Нашёл, всех нашёл! — поспешил он сообщить, чтобы сгладить неловкость, — Это Женя, он же Джонни Диллинжер, знаменитый оршанский грабитель банков! Джонни, это моя сестра Элеонора! Да-да, родная сестра; помнишь, я тебе говорил, она в Мувске пропала. Наташа вот, Гузель… Да ты же и с Гулей знаком! Гуля, это Женька, ну!.. И…девушки, вас?.. Это Галя и Света. Давай автомат.
— Привет всем… О, точно, Гуля, мы ж в Озерье пересекались, помнишь? Как ты тут?
Стоявшая рядом Элеонора с одобрением пронаблюдала, как Владимир накинул себе автоматный ремень на плечо. Да, за прошедшее время, пока они не виделись, она очень изменилась; потому что тут же, указывая на двустволку у Женьки в руках, и, заметив и рукоятку массивной Беретты, торчащую у него из кармана, произнесла: