Писатель, стр. 13

Андрей и Оксана быстро разделись и упали на скрипучий диван. Они занимались любовью несколько часов подряд, время от времени делая короткие перерывы. Но даже во время перерывов они не разжимали объятий.

– Я тебе нравлюсь? – спрашивала Оксана.

– Нормально.

– Ты что, идиот? Кто так отвечает девушке?

– А как нужно отвечать?

– Что я любовь всей твоей жизни.

– Ты любовь всей моей жизни.

– Врешь.

– Говорю то, что ты хочешь услышать.

– У тебя было много девушек?

– Не очень.

– Ты девственник?

– Нет. Я женат. У меня есть дочка.

– Может быть, это не твоя дочка.

– А чья?

– Не знаю, может, твоя жена завела любовника.

– Глупости.

– Поцелуй меня.

Он целовал ее, и все начиналось снова до тех пор, пока не рассвело. Солнце вставало над городом. Оксана вышла на балкон и встала там – голая, прекрасная, раскинув руки.

– Здравствуй, древняя столица! – закричала она. – Хватит дрыхнуть, проснись и посмотри в глаза своему будущему!

И вдруг она пошатнулась и схватилась рукой за дверной косяк. Обернулась и посмотрела на Андрея. Она выглядела испуганной.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Нет, – сказала она, покачав головой, – со мной очень все не в порядке.

– Иди сюда, – сказал он.

Оксана вернулась в комнату и начала собирать свою одежду, разбросанную по всей комнате, и одеваться.

– Уходишь?

– Я замерзла.

Он лежал и смотрел на нее.

– А мне жарко.

– Потому что ты дебил.

– Нормальная заявка.

– Вы все дебилы. Все мужики.

– А, ну все понятно. – Андрей прикрыл глаза. И вдруг почувствовал, что Оксана пинает его по ноге. Он отдернул ногу.

– Ты чего?

Она нависала над ним, держа в руках джинсы.

– Чего тебе понятно?

– Ничего.

– Вот и молчи.

– Я и молчу.

Точно, шизанутая. Оксана быстро оделась, потом сняла с руки фенечку и протянула ее Андрею.

– Носи не снимая.

– Зачем?

– Значит, надо. Обещаешь?

– Хорошо.

Андрей взял фенечку, покрутил ее в руке.

– Надень прямо сейчас.

Андрей надел фенечку на левую руку.

– Все, я пошла. Удачно тебе устроиться на работу.

И Оксана ушла.

Глава 17

Когда Павел Пшеницын перебрался из Шиченги в Волоковец, первое время он жил в общаге льнокомбината. Но там было, скажем прямо, не слишком феншуйно. Мужской туалет один на три этажа, по вечерам трудяги сидели в коридорах на корточках и, за неимением денег на спиртные напитки, употребляли всякую спиртосодержащую дрянь от стеклоочистителей до лосьонов и дезодорантов. Употребив, они становились дурные и лезли драться. То, что Павел когда-то работал в милиции, почему-то быстро стало известно и популярности ему не прибавляло.

Последние полгода Павел снимал однокомнатную квартиру на улице Рабочей. Это был двухэтажный барак, построенный в конце шестидесятых годов. Видимо, мебель в квартире была приобретена тогда же и осталась с тех времен. Лендлорд, которого Павел нашел по объявлению в «Севере», был всклокоченный тощий мужичок лет сорока. Звали его Боцман, но не потому, что он служил во флоте, а потому, что Борис. Он сообщил Павлу, что недавно нашел в микрорайоне Бывалово любовь всей его жизни и собирается переселиться к ней. А квартиру будет сдавать «для получения дополнительного дохода». С тех пор он регулярно появлялся каждое пятое число, забирал свои деньги и исчезал. Павла он оценивал как человека положительного, хотя и «не светского», потому что Павел по вечерам не выходил пить с мужиками пиво на скамеечку перед домом. Квартира Павла вполне устраивала, поскольку семьей он пока обзаводиться не собирался. А для перекантоваться – самое то. Вообще, Павел подумывал о том, чтобы поступить в институт и получить высшее юридическое образование. А лучше финансовое. Однако вступительный экзамен по английскому языку высился непреодолимым барьером. Со школьных времен дальше «ху из эн дьюти тудей» Павел не продвинулся. Хотя даже учебник купил в «Букинисте». Эккерзли, первый том. Он решил, что для поступления в институт ему хватит первого тома.

После покушения Павел вернулся домой поздно. Уже за полночь. Когда подходил к дому – увидел, что на первом этаже, в его квартире, горит свет. Странно. Боцман никогда себе такого не позволял. Запасной ключ у него был, но он всегда приходил, когда Павел был дома, и всегда стучался.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Павел вошел в прихожую и увидел полоску света, пробивающуюся из-за двери на кухню, и услышал голоса. Подошел к двери, прислушался.

– Это не те пельмени, что были раньше. Вот в наше время делали пельмени – так это пельмени. Размером с кулак, твердые, крепкие, нажористые. А это просто слякоть какая-то.

Павел открыл дверь. За столом сидел Боцман и какая-то баба. И оба они ели пельмени из небольшого тазика. Пельмени, очевидно, были взяты из морозилки. Его, Павла Пшеницына, пельмени.

– Вы чего, офигели? – спросил Павел.

Баба подняла на Павла мутные глаза.

– Это что за хрен? – спросила она.

– О, Павлик пришел! – весело сказал Боцман. – Присаживайся, поешь с нами. Тут еще осталось. Правда пельмени – не такие, как раньше. Вот раньше были…

Павел схватил Боцмана за шкварник и выдернул его из-за стола. Тазик опрокинулся, и пельмени разлетелись по всей кухне.

– Хулиган! – взвизгнула баба. – Щас милицию позову.

– Я сам милиционер, – сказал Павел и потащил Боцмана к двери. Тот не сопротивлялся, стараясь быстро-быстро перебирать ногами, чтобы не упасть.

– Павлик, я все объясню, – бормотал он, – у меня тут ситуация, эта баба из Бывалова…

– Мне по хрену на твои проблемы, понял? – сказал Павел. – У нас с тобой договор официальный на сдачу квартиры. Квартира оплачена до пятого числа. Ты проник в чужое жилище.

– Как это в чужое? Это моя квартира! Ты что, черный риелтор? Я в суд подам, – завозился Боцман, делая слабые попытки вырваться.

– Подавай, – сказал Павел, – я тебя посажу, придурок, понял? За проникновение со взломом.

– Какой взлом? У меня ключ есть, это моя квартира! – запричитал Боцман.

– Твоя-твоя, – успокоил его Павел, – а вот пельмени мои. У тебя приводы есть, судимости? Будут!

И Боцман сник. Павел вытолкал его в коридор.

– Чтобы раньше пятого я тебя здесь не видел.

И закрыл дверь. Боцман тут же заскребся в дверь.

– Эй, Лушку-то выпусти.

– Ах, блин, я про нее забыл совсем.

Павел вернулся на кухню и увидел открытое окно на улицу. Подруга Боцмана сочла за лучшее ретироваться через окно. Благо первый этаж, невысоко.

Павел закрыл окно, с отвращением посмотрел на разбросанные по полу пельмени.

– Завтра уберусь, – пообещал он, – сегодня сил нет.

Он вошел в комнату, рухнул на кровать прямо в одежде и заснул.

Однако поспать ему так и не удалось. Около двух часов он проснулся от ощущения, что в комнате кто-то есть. Открыл глаза и увидел, что в кресле рядом с кроватью сидит Боцман. Павел не сразу понял, что это не сон и в кресле сидит самый настоящий Боцман.

– Боцман, я тебя предупредил, – сказал Павел, – раньше пятого числа тебе здесь делать нечего. У нас договор, квартира оплачена.

– Павлик, извини, – жалобным голосом сказал Боцман, – извини, что так с пельменями получилось. Я тебе деньги верну.

– Какие деньги? – не понял Павел.

– За остаток месяца. Она меня выгнала.

– Кто она?

– Эта коза из Бывалова.

– Не моя печаль.

– Павел, так нельзя. Это же моя квартира!

Павел вздохнул.

– Заманал ты меня. У меня был трудный день. Я спать хочу. Иди на кухню, составь стулья и там спи. А здесь не маячь. Утром я уйду, и твоя прекрасная квартира останется тебе.

Боцман встал, покачнулся – запахло перегаром. Он был вдупель пьян. И ушел на кухню. Он долго-долго там что-то бормотал, а потом с кухни вдруг пошел сильный запах, который ни с чем нельзя спутать.