Шестая сторона света (СИ), стр. 7
— Что за парадокс?
— Древнегреческий философ, пытался ответить на вопрос: когда именно однородные объекты превращаются в кучу.
— То есть?
— Он приводил зерно в пример. Одно зерно — не куча, так? Два зерна? Тоже нет. Три, четыре, пять? На каком зерне появляется куча зёрен?
— Куча дерьма от таких вопросов не появляется? При чём тут пропавшие люди?
— А когда случай превращается в закономерность? Сколько людей должно пропасть, чтоб в милиции прозрели: «О, это уже не случай, и происходит что-то необъяснимое».
Раньше я признал бы доводы Лебедева самыми правильными, но теперь я боролся против всех, даже против друзей.
Немного подумал, вспоминая умные слова из курса философии в колледже:
— Два, три или пять зёрен не создают кучу, но производят кучку. Куча появляется в тот момент, когда наблюдатель не может найти других слов, кроме «куча».
— Считово! — согласился вдруг Лебедев.
Потом вынул из своего плеера кассету:
— Послушал этот твой Пёрл Джем. Давай обратно меняться?
— Завтра. Я хочу переписать одну песню «Аквариума».
— Какую?
— «Рок-н-ролл мёртв».
— Да, ништяк песня.
6
До позднего вечера я болтал с Лебедевым.
Откровенно признался, что мне серьёзно «понравилась» девочка в платьице белом. Слово «люблю» не стал употреблять:
— Если б не сбежала, то пригласил бы в музей.
— В музей? — фыркнул Лебедев.
— Хочу одну аниматину показать. Там героиня один в один на неё похожа. Потом бы в кафе сходили или ещё куда-нибудь. На велосипедах бы покатались.
— Ты лучше возьми отгул, да тащи к себе домой, когда родаков нет.
Перестав думать, что окружающие умнее меня, заметил, что друг попросту завидовал:
— Эх, Лебедев, оказывается, ничего ты не понимаешь.
— Да побольше твоего.
— У тебя живот побольше моего.
— Чего ты оскорбляешь да ругаешься?
— Прости, дружище. Ты сам говорил, что толщина солидности придаёт. С тобой даже начальник на «Вы».
Лебедев стукнул себя по выпирающему пузу:
— Просто делаю хорошую мину при плохой игре.
— Говори проще, без книжных фраз.
— Тоже мне советчик. Что толку, если я стану говорить, как хулиганы со двора?
Мы взяли в палатке возле дома по банке пива и взобрались на ствол поваленного дерева. Поверхность отполирована поколениями жильцов. В гигантском узловатом стволе много дырок от выкорчеванных сучков — как раз помещалась банка, как в подставке.
— Ладно, тоже признаюсь, — Лебедев сделал большой глоток: — Моя жизнь — дерьмо.
— Да ладно.
— Ни девушки, ни работы нормальной. Интересуюсь философией, политикой, да скучной музыкой.
— У всех так. Ну, кроме скучной музыки. Я люблю бодрую.
— Ты хотя бы влюбился.
— В девчонку, что сбежала до знакомства.
— А мне даже влюбляться толку нет. Кому я такой нужен. Скучный.
— Скучный от того, что умный. На счёт работы: надо потерпеть. Завершим практику обходчика и быстро в карьерный рост пойдём.
— Я не хочу железнодорожником быть.
— А зачем поступил в Транспортный?
— Будто, когда твой двор рядом с Вокзалом, есть выбор.
— Выбор есть всегда, — сказал я убеждённо.
— Дурацкая фраза. Сам разговариваешь, как в книгосериале.
— Да, банальность. Но переживи эти слова по настоящему, поймёшь их истинную цену. Я сам недавно понял. Дважды потеряв одну и ту же неизвестную любовь.
Лебедев продолжал упорствовать в меланхолии:
— Мне даже вызов от Судитрона три раза приходил.
— Чуть ниже среднего. Всё ещё впереди. А вот у меня проблема: могу стать отказником.
Упоминание о моей беде взбодрило Лебедева:
— Как ни крути, а заделался отказником, считай, вся жизнь под откос.
— Не преувеличивай. Сейчас демократия, никто не обязан, как при совке, строем ходить на Почтительное Ожидание. Живут же люди, отказавшиеся от просьб Судитронов.
— Живут, но карьеры уже не делают. В Америке демократия подольше нашей, а все, как миленькие, строем и с песней ходят.
Лебедев смело спрыгнул со ствола. Если он будет так продолжать, то скоро сможет бегать в вихревом потоке проезжающего состава:
— Ладно, я домой. Заодно решу вопрос с новой музыкой для тебя. Ты Лимп Бизкит слышал?
— Не помню. Возле палатки звукозаписи разве что.
— Я тебе завтра подгоню подборку бодрых новинок.
Лебедев скрылся в темноте. Я допил пиво и отправился домой. Пока ждал лифт, пока ехал в нём, так нестерпимо захотелось в туалет, что понял мотивы хулиганов, что ссут в кабине. Правда так и не понял, зачем они поджигают кнопки этажей. Нестерпимо хочется жечь?
Дома ждал отец с пачкой откликов на объявление:
— Лех, что это такое? Что за девочка в платьице белом?
Прежде, чем наконец-то рассказать родителям, что их сын — потенциальный отказник, закрылся в туалете. Долго мочился, одновременно утирая слёзы.
Глава 4. Дыролов
1
Утром следующего дня я сложил письма в оранжевую сумку обходчика и поспешил на Вокзал. Поскорее переоделся в рабочий комбез и побежал к Лебедеву, лавируя между шкафчиков.
В переодевалке сотня рядов с тысячами шкафов. Это просто слово несерьёзное — «переодевалка», сразу вспоминается сумрачное помещение перед спортивным залом в школе. Официально помещение называлось «Камера хранения». Было таким обширным, что нужно постараться, чтоб добежать до шкафчика Лебедева и успеть вернуться к своему до начала рабочего дня.
На пути стояли полуголые люди, меняли повседневную одежду на комбинезоны, гремели дверками шкафчиков, курили и смеялись. Особо остроумные норовили поставить подножку бегущему. Я решил, пусть только попробует кто — буду бить в рожу и не делать вид, что смеюсь его шутке.
Видимо, у меня было такое выражение лица, что никто не осмелился шутить.
— Я кассеты принёс, — сказал Лебедев, когда я примчался.
— Спасибо, но я не за музыкой. Смотри сколько откликов!
Сунул ему пачку конвертов. Лебедев раскрыл первое письмо и прочитал:
«Уважаемый Лех Небов, спешу довести до вашего сведения, что молодую женщину, которую вы разыскиваете, зовут Марина. Она моя старшая сестра, и она пропала. Милиция не может отыскать, но я знаю, что её похитили. Преступники требуют выкуп. Не хватает двадцати тысяч тенге, чтоб собрать требуемую сумму. Давайте объединим наши усилия. Номер моей сберкнижки…»
Лебедев отшвырнул это письмо, переходя к следующему:
«Лично знаю эту тёлку. За подробностями, кидай письмо на адрес…»
«Наблюдал искомую особу на углу дома 34/56. Для подробностей пишете по адресу…»
«Добрый день, Лех. Меня зовут Нонна Гаспаридзе. Девочка, что вы ищите, моя дочь. Она много о вас рассказывала. Говорила, что никогда не встречала столь умного и красивого мужчину. Доченька собиралась на свидание с вами, когда случилась трагедия. Пьяный водитель молоковоза совершил наезд. Доченька в коме. Чтобы спасти её жизнь, врач просит сто пятьдесят тысяч тенге. Я уже собрала часть суммы. Осталось совсем немного. Пишите мне, я дам номер сберкнижки…»
— «Девочки на любой выбор! Девочка в платьице белом! Девочка в белом купальнике сосёт…»
Лебедев перестал читать вслух. Пролистал остальные письма и посмотрел на меня.
Я неловко оправдался:
— Думал, вдруг что-то упустил.
2
Лебедев со вздохом вернул мне конверты:
— Надеюсь, ты никому не ответил?
— Нет ещё, хотел совета твоего.
— Все письма от взломщиков. Не вздумай отвечать.
— Нонна Гаспаридзе точь-в-точь описывает меня: «умный и красивый мужчина».