Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе, стр. 107

— Фу! — возмутилась Маринка. — Он сам уже и растрепал! А с меня самое честное слово взял, чтобы ни единой душе…

— Если слово давала, то помалкивай.

Маринка надулась.

— Жалко, что мы переезжаем, — вздохнул Петя. — В разные школы теперь будем ходить…

— Ах, так ты еще не знаешь! — Маринка сверкнула глазами. — Мы ведь не уезжаем, мы только в этот… маневренный фонд, на время. Это рядом, на Пушкинской, будем опять соседи.

— Да ну!..

— Правда-правда. А потом, когда наш дом сдадут после ремонта, вернемся обратно. Только говорят, что внутри все переделают, и квартиры будут совсем другие. Но это даже хорошо, ведь правда?

В коридоре послышался перестук каблуков, и Маринка потянула носом:

— Мандарины, клубника… Это твои несутся, им на работу сообщили, что ты ожил. Ну, будь здоров, Иван Петров, приду к тебе завтра.

И Корзинкина, наклонившись, быстро поцеловала Петю в щеку.

Не успел он от такого опомниться, как в палату влетели раскрасневшиеся мама и папа.

— Петя! Петечка! Сынуля! Мы только что узнали!..

«Хорошо все-таки, что бабушка и дедушка живут в Киеве», — успел подумать сынуля до того, как его принялись душить в объятиях.

До начала занятий в школе Маринка помогла Пете подтянуться по математике и физике, а первого сентября он уверенно сел за парту своего родного, теперь уже шестого «А» класса.

Как-то раз после уроков, возвращаясь домой на Пушкинскую улицу, Петя и Маринка захотели посмотреть на свои старые квартиры. Они нашли в заборе дыру и пролезли на стройку. День был субботний, никто не работал, на рельсах стоял кран, было пустынно и тихо. Лишенный оконных рам и дверей, без ветхих перегородок, «перцевский» дом кое-где просматривался насквозь и походил на карточный домик.

— Ой! — сказала Маринка. — Вон моя комната… я свои обои узнала.

Петя стоял задумавшись. Его квартиру отсюда не было видно, но одна мысль, одна загадка не давала ему покоя.

— Слушай, как ты думаешь, — сказал он, — антресоли могли еще сохраниться?

— Если из досок, то сломали.

— А если ниша? Там за досками еще каменная ниша была. Я все никак не мог понять, куда она выходит с другой стороны.

— Ну ты иди, посмотри. А я к себе пойду. Только обязательно помахай мне через окошко, как раньше. А я тебе язык покажу.

— Договорились.

Стараясь держаться ближе к стенке, так как на лестницах уже сняли все перила, Петя взбежал на свой четвертый этаж и остановился. Последний раз он был здесь еще тогда, в конце мая, когда была мебель, окна, двери и множество комнат, похожих на пеналы. Теперь на месте некогда густонаселенной коммуналки было пустое место, хоть на велосипеде катайся. Перегородки снесли, мусор расчистили, от труб остались одни дырки.

А вот и каменная ниша антресолей, ведущих неизвестно куда.

На краю, болтая ножками и покручивая жезлом, сидит маленький карточный джокер.

Петя ничуть не удивился. Он был уверен, что увидит его здесь.

— Привет, — сказал Петя.

— Здорорво.

— Как дела?

Джокер зевнул:

— Ты вот что, парень, давай короче.

— А что… короче?

— Ну это, задавай свои вопросы.

— Вопросы?..

— Ну вопросы, вопросы! — шут вынул из-за пазухи замызганные странички, на одной из которых мелькнуло слово «ЭПИЛОГ». — Вот здесь написано, что ты, дескать, придешь сюда и будешь задавать вопросы. Типа такого, — шут стал водить пальцем по строчкам. — Вопрос первый: что сталось с бароном фон Дицем?

— Да, действительно, — оживился Петя, — что с ним было потом? Ведь он не умер?

— Отвечаю на первый вопрос. Не умер. Фриц Диц благополучно выздоровел и после специальной переподготовки начал работать на русскую контрразведку. Тут, как выразился бы твой приятель, Джеймс Бонд отдыхает.

— Правда? Я очень рад.

— Давай дальше.

— А-а… — как назло Петю переклинило, он не знал, что спрашивать.

Джокер злобно зашуршал бумагами и прочитал:

— Вопрос второй. Что было с Гитлером, «Пятым Рейхом» и людьми, населявшими пещерный город?

— Да-да, вот это тоже интересно, — подхватил Петя.

— Отвечаю, — джокер снова начал водить пальцем по написанному: — Благодаря содействию оберштурмфюрера фон Дица, он же теперь полковник Климов, в кратчайшее время были арестованы действующие в разных странах мира агенты «Пятого Рейха», а также их пособники. Тех, кто остался в пещерном городе, было решено не трогать; они постепенно вымерли своей смертью. Дело в том, что в результате созданной в лаборатории путаницы на месте банок с витаминизированными пищевыми добавками оказались препараты, предназначенные для осуществления тотального бесплодия. Последним умер Адольф Гитлер, сумевший довести свой вес до восемнадцати килограммов и не доживший всего одной недели до цветения нового урожая травки молодушки.

— Жалко, конечно, этих людей, — заметил Петя. — Большинство из них совсем ни в чем не провинились.

— Следующий вопрос читать?

— Не надо, я сам. Яблочкин и Мушкина поженились?

— Вы, юноша, надо мной издеваетесь? Это уже было в тексте! Вспомните пятую главу и разуйте глаза.

— Пятую главу… чего? Ах да, я вспомнил: регистрация пятого октября в 14.30. Обязательно приду посмотреть одним глазком. Скажите, а вот этот… которого угораздило каждый раз появляться… Котов этот, саксофонист. Как он вообще после?..

— Дмитрий Иванович у нас персонаж, так сказать, переходящий. Он может в другой книжке появиться, поэтому не имею права.

— А генерал Потапов? А губернатор?

— И они оба, и Мушкина, и Яблочкин получили по ордену Секретных заслуг перед Отечеством. Вручал лично сам Президент.

— Разве есть такой орден?

— Выходит, есть, — шут посмотрел на свои огромные наручные часы (если точнее — старый механический будильник на ремешке) и начал запихивать бумаги обратно за пазуху.

— Погодите, — заторопился Петя, — погодите, а я?.. Про меня скажите что-нибудь!

Джокер обернулся и посмотрел на него с недоумением:

— А вы — дурак, молодой человек. Кто же такие вопросы задает? Это вам к гадалке надо какой-нибудь, к цыганам или к экстрасенсам, они вам скажут. Все, что захотите, и даже больше. Мы что… мы предполагаем. А располагает кто?..

— Бог, — прошептал Петя, и голова у него внезапно закружилась.

— … Петя, Петя, что с тобой, тебе плохо? — перед мальчиком стояла запыхавшаяся Маринка Корзинкина. — Я тебе кричу, кричу из своего окна, а ты стоишь, будто глухой. Знаешь, я себе в комнате кусочек обоев оторвала на память, тех самых, с цветочками. Я их как увидела, так чуть не заплакала, с ними ведь все мое детство прошло. Идем, идем. Осторожно, тут ступеньки. Хорошо все-таки, что мы опять в свой дом вернемся, а не в какие-нибудь новостройки. Может быть, в другие квартиры, и вообще все будет другое, но все-таки лучше, чем в чужом районе, в чужой школе, ведь правда, Петя? Дай я твой ранец понесу. Хочешь кусок шоколадки? Я половину на литературе отъела, она вкусная, с орешками. А бабушка завтра пирог будет печь, приходи попробовать. Все-таки как медленно они все это… строители, то есть. Выходные себе устраивают, не работают… Только бы газончик этот наш, скверик не трогали, оставили как есть. И ворота. Чтобы все как раньше. А я Барсика дрессирую, он уже через обруч умеет прыгать. Слышишь, как на Владимирской церкви звонят, красиво, правда?

КОНЕЦ

1999