Кроваво-красный (СИ), стр. 68
— Да, конечно, ты прав. Наш суд никогда не будет столь же справедлив, как Ярость Ситиса.
Глава 34
Поздний вечер густой чернотой заливал занесенные снегом улицы Чейдинхолла. Скованный зимним холодом город будто бы вымер, только в домах горели огни, расцвечивая муть толстых стекол оранжевым и желтым, и где-то в переулке торопливо шагали патрульные, спеша возвратиться в казармы. Замерзшие, с покрасневшими от холода носами и щеками, они не вызывали неприязни, даже напротив, Терис, пребывавшей в приподнятом расположении духа, хотелось от души пожелать им добраться до теплых казарм и отогреться за кружкой-другой глинтвейна. Отогреться и подольше не вылезать на улицу, чтобы не мешать ей и ее собратьям по ремеслу работать.
Быстрым шагом убийца миновала ярко освещенные улицы, знакомым путем сворачивая в переулок, где между сугробами немногочисленные жители этого района протоптали узкую тропу, уводившую все дальше между старых домов, большей частью пустующих. Интересно, что появилось сначала — Чейдинхолл или убежище под землей? Ему точно больше двухсот лет, а городу... Терис попыталась вспомнить что-нибудь, когда-то слышанное на эту тему, но память мало что сохранила из тех немногочисленных знаний, которые они получали в приюте об истории Сиродиила. Ее же знания в этой области были исчерпывающе малы: изучению истории, грамматики и счета она предпочитала спуски в пещеры и шахты в поисках припрятанных гоблинами сокровищ, и утешала себя тем, что нудные науки, вбиваемые менторами в пустые головы учеников, едва ли ей пригодятся.
Тогда она еще не знала, что придется писать отчеты, и что начальство будет требовать от нее знания алхимии...
Мысль о начальстве, алхимии и предстоящих тренировках неожиданно согрела душу, и Терис ускорила шаг, пробираясь между сугробов к дому Телендрил. Там тепло, есть еда...там ее семья, и на один вечер хотелось забыть о том, что где-то есть предатель, и что в убежище некоторые готовы обвинить друг друга. Слишком тяжелые мысли, и они неизбежно вернутся, но не сегодня, слишком хочется ненадолго забыть про все это и позволить себе провести вечер так, как будто бы все хорошо.
Дом пустовал несмотря на свет в окнах, это Терис почувствовала, едва ступив не крыльцо, и на душе от этого стало до дрожи неуютно, на долю секунды промелькнула даже мысль направиться в форт Фаррагут с докладом о выполненном задании. Но слишком далеко, а за улице ночь, холод, воет за стенами города ветер, и Спикер может быть не там...
Утратив отчего-то всю радость от возвращения, убийца тихонько открыла дверь и шагнула в дом. Тепло, чисто, как и всегда, значит, Телендрил все-таки здесь, только спустилась вниз. Обычное дело, но почему тогда от этой мысли бросает в дрожь, и хочется убежать подальше?..
Все прежнее — и подвал, и коридор в само убежище, только тишина снова пугающая, звенящая, как будто бы перед грозой, и сквозь эту тишину пробиваются чьи-то голоса, заражающие тревогой и страхом.
— Давно пора, как по мне. Я с самого начала знала, чем все закончится, — стены приглушали звук, но голос Антуанетты Мари узнавался безошибочно — звенящий и полный мрачного ликования.
— Тебе Ситис поведал? — серьезность не допускавшего насмешек над святым тона Винсента граничила с редкой для него иронией.
— Это ясно и так, я удивлена, что кто-то вступился за него, это такая глупость!.. — Мари осеклась, почувствовав, что сказала лишнее, и поторопилась сгладить свои опрометчивые слова, — Я хотела сказать, что все это слишком опасно для Братства...
Тяжесть неясного предчувствия, внушавшая безотчетную тревогу еще на подходе к убежищу, теперь захлестнула полностью, комом встав в горле и дрожью отозвавшись в ногах. Предатель? Кого-то осудили, в этом нет сомнений. Неверного, иначе откуда эта радость Мари, давно желавшей блюсти чистоту веры в Братстве... Кого? Терис уже чувствовала, знала, в шаге остановившись от догадки и не желая даже в мыслях произносить имени.
Слишком тяжело, слишком страшно и больно.
Слишком невозможно вопреки закономерности.
— Терис... — Винсент Вальтиери повернулся, когда она тихо вышла из-за угла и застыла в коридоре, не пытаясь выдавить слова приветствия, только глядя в лицо вампира с немым вопросом, на который уже знала ответ.
— Ты очень вовремя, дорогая сестра, — Мари, пламенея возбужденным румянцем, обратила на нее свой полный энергии взгляд и расцвела в улыбке, — Черная Рука нашла предателя, как я и говорила тогда тебе!
"Нет. Неправда. Не хочу этого знать"... — Терис стояла на месте, безотчетно изучая лицо убийцы и не слыша ее слов.
— Мари, иди и передай Спикеру, что Терис вернулась, — Винсент не дал ей излить до конца свою речь, и девушка недовольно нахмурилась, тут же сменив радость на неприязнь.
— Она что, сама не может...
— Мари, иди. Мне нужно поговорить с ней, — в тоне вампира, всегда ровном и мягком, послышалось раздражение, умело скрытое под маской терпения и вежливой просьбы.
Бретонка, которая за долгие годы в Братстве уже научилась различать нотки голоса Вальтиери, пожала плечами, но удалилась без дальнейших вопросов, оставив Терис наедине с вампиром в пустом коридоре.
— Терис, проходи, — вампир указал ей на двери своей комнаты, вновь каждым словом и жестом выражая полнейшее благодушие, омраченное лишь событиями в Братстве.
Все еще не в силах говорить, Терис оторвала от пола одеревеневшие ноги и добрела до стула, без приглашения упав на него со смутным пониманием того, что вампир едва ли заметит сейчас подобную вольность.
— Тебя не было две недели, — Винсент Вальтиери сел напротив, и взгляд его алых глаз упорно избегал лица молодой убийцы, — У нас тут...не все хорошо, как ты видишь. Убили хаджита из Королла, Аркуэн в ярости...
Уже давно подкравшийся к сердцу холод разлился по внутренностям, и Терис не сдержала обреченного вздоха. Она помнила Аркуэн и то, с каким фанатизмом она вещала о вере, крови, воле Ситиса... тогда все было не так серьезно, ее неприятности начались из ничтожного пустяка, теперь же, когда совершено убийство...
— Где Корнелий? — едва слышно прохрипела она не своим от безысходности голосом.
Во взгляде вампира, наконец встретившимся с ее, — бесконечное сострадание и ни намека на ее ошибку.
Корнелий, кому же еще...
"Все неверные срываются, сестра", — эхом из прошлого донеслись слова Тейнавы, зловещее шипение темного ящера, пророчившее беды. Слишком убедительное тогда, но не сейчас.
— В часовне, Спикер отпустил его... Терис, стой, тебе туда нельзя!
Коридор и пустынный зал промелькнули перед глазами в мгновение ока, и ледяной воздух снова обжег лицо, встречая за дверью вместе с ослепляющей после света факелов темнотой ночи. Винсент Вальтиери что-то крикнул ей вслед, и его слова затерялись в подземельях, оставшись без ответа: Терис не пыталась вслушиваться в них, надеясь на то, что вампир не последует за ней из убежища. Ночь — безопасное для него время, и все-таки вряд ли он покинет привычное место, которое оставлял на ее памяти только ради охоты. Да и зачем ее останавливать?
"Я ничего не могу сделать..." — мысль морозом разлилась по разуму, охлаждая безумный порыв, но не заставляя замедлить бег.
Холод звенел в воздухе, морозная ночь смотрела внимательно и пристально зеленоватыми огоньками фонарей, пятнавшими белизну улиц каким-то мертвенным светом. Тишина, скрип снега под ногами — одинокий звук в опустевшем городе, улицы которого покинула даже стража, и шум крови в ушах. Что есть силы бежать вперед, прочь от убежища, от Мари, бежать туда, где светятся впереди окна часовни.
Часовня сияла впереди, призрачной бледностью выделяясь из темноты ночи, и витражи источали свет — чистый и дарующий спокойствие на несколько кратких мгновений, достаточных, чтобы попытаться привести мысли в порядок. Корнелий внутри, и, что бы его ни ждало, они успеют поговорить. О чем — неважно, надо только посмотреть в его глаза, услышать голос, и что-то для нее прояснится.