Магия Голоса (СИ), стр. 44

Последний день нашего пути был мучительно тяжёлым. Пить уже не хотелось, только всё тело стало ватным, ноги и руки не хотели двигаться. Губы потрескались и кровоточили. Язык прилип к нёбу, и говорить было невозможно. Пересохшая слизистая носа делала дыхание болезненным. Каждый удар сердца отзывался пульсирующим грохотом в ушах.

Наш ящер, из-за бешеных нагрузок, выпавших и на его долю, тоже сдавал на глазах. Петрос предложил его бросить, но Горус, освободив от повозки, тащил его в поводу. Когда мы, еле переставляя ноги, ночью, наконец, подошли к проливу Океана, оказалось, что мы промахнулись и вышли правее переправы к Дозору. Идя вдоль берега в нужную сторону, я вяло отмахивалась от Горуса, который так и норовил взять меня на руки, будучи сам не в лучшем виде, но при этом упорно продолжая волочь ящера.

Эльфы нас ждали. И заметив издали, бросились навстречу. Мы же, уже не имели сил радоваться, что выжили, что добрались. Дозорные, подбежав, впихнули парням в руки фляги с водой и, подставив плечи, помогали им двигаться быстрее. Эдмунизэль, молча подхватив меня на руки и прижимая к груди, тоже сунул мне флягу. Кто-то немного отстал, пока поил ящера.

Более или менее я пришла в себя только уже лежащей на плоту. Рядом лежал Горус, не выпуская из своей руки мою, хотя я и не чувствовала этого в защитной перчатке. С другой стороны от меня, сидел Эдмунизэль, аналогичным образом держа меня за другую руку.

- Эдмунизэль, - прохрипела я с трудом, - можно я сниму костюм?

- Только на нашем берегу, детка. Потерпи. Когда-то, этот костюм спас Еваниэль, когда она, тоже, переплывала пролив Океана.

Глава 5.

В ЭЛЬФИЙСКОМ ЛЕСУ

Три дня я приходила в себя. Отмылась, вдоволь напилась воды, блаженствовала от быстро наполняющегося магического резерва Силы. Радовалась встрече с Такисарэлем, Роном, Маркусом, Жакосом и Доркусом. Выяснила у них, что их путь в степи мало отличался от нашего. Только им, в отличае от нас, повезло один раз остановиться у берега реки. Перезнакомилась со всеми тридцатью, добытыми в Большой Орде, детьми. Выяснила у Эдмунизэля все новости об Еваниэли, Алинаэли и Александрэле, а у воинов Дозора, о новостях в Асмероне. Узнала, что та, предыдущая, наша партия орков благополучно переправлена в Асмерон. С чувством заслуженной гордости принимала похвалу Эдмунизэля, восхищение и уважение дозорных, тем, что мы вернулись живыми, побывав в Орочей Степи, да еще и выполнили миссию, возложенную на нас Советом Старейшин.

Всё то долгое время, пока мы были в Степи, Эдмунизэль во главе двойного отряда дозорных не покидал Дозор и в тревоге ожидал нашего возвращения. Тяжесть этого ожидания усугублялась тем, что он ещё никогда не расставался с Еваниэль так надолго. И хоть у них были и амулеты связи, и парные брачные браслеты, это мало помогало ему пережить длительную разлуку. Долго не видя её, его жизненная энергия слабела. Еваниэль, конечно же, примчалась бы к нему через любые расстояния и опасности, но он скрывал от неё, что с ним происходит. Поэтому, когда я, немного оклемавшись, увидела, оценила и ужаснулась, как он побледнел, похудел, осунулся, как потускнели его глаза, как заострились черты лица, и выяснила причину, то заторопила всех домой.

На третий день, дозорный, смотрящий в подзорную трубу, сообщил, что на том берегу появились орки. Передавая трубу из рук в руки, мы вглядывались в орочий берег. Шесть боевых повозок и тридцать воинов удалось нам увидеть, хотя, конечно, на таком большом расстоянии, лиц и подробностей не разглядеть. Все напряжённо ожидали их дальнейших действий. Останутся ли они на том берегу, или попытаются переплыть пролив Океана? Но нет. Обшарив берег, они, поняв, что опоздали, переночевали и ушли назад, в степь.

Всё это время Горус буквально не спускал с меня глаз, пытался поймать мой взгляд, отслеживал все мои перемещения, старался постоянно быть рядом, по возможности прикоснуться, взять за руку. На ночь, неизменно, раскладывал свой спальный мешок рядом с моим. Нередко, утром, я просыпалась в его жарких объятиях. Я не пыталась отгородиться от него, понимая, как ему сложно и тяжело приходится, оказавшись на чужбине, и здесь я его единственный якорь.

Пожалуй, Еваниэль тысячу раз права, утверждая, что быть Дармией слишком большая ответственность и трудная ноша. Тут вон, даже не будучи Дармией, с каким-то диким орком, не знаешь, куда деваться от непрошенно свалившегося чувства ответственности перед ним.

К пятому дню, всё было готово к нашему уходу в Асмерон. Шесть переправленных из степи ящеров, успевших отдохнуть, запрягли в сделанные, за это время, новые повозки. Эти ящеры представляют огромную ценность для нас. В Эльфийском Лесу таких ящеров нет. Если удастся их размножить, и выяснить у Горуса, как их дрессировать, то наши орки и те эльфы, которые не обладают ментальной магией, теперь тоже смогут передвигаться на колёсах.

Загрузили повозки лиофилизированными овощами и фруктами из запасов дозорных, и рыбой, выловленной нами за эти дни. Усадили на повозки детей.

Наконец, стали прощаться с воинами Дозора. Эдмунизэль оставлял здесь весь двойной состав дозорных, опасаясь возможной попытки орков переплыть пролив, и обещал, вскоре, прислать им смену.

Двинулись в путь. Нам предстояло несколько дней идти по бездорожью, вдоль пролива на запад, и это самая трудная часть пути, а потом, несколько дней, на юг по хорошей дороге.

Я и Эдмунизэль, не умеющие управлять ездовыми степными ящерами, всегда шли пешком, а остальные взрослые, иногда подменяя друг друга, везли детей. Повозки ехали так неспешно, что не было необходимости специально останавливаться ради охоты или поиска пресной воды, всё это делалось по ходу движения. Еду готовили из запасов, что нам дали в дорогу, и из подстреленной из лука или арбалета дичи. Вечером варили привычную для орков похлебку, утром, жарили мясо. Пили отвар, из полезных трав.

Наши цивилизованные лесные орки, по какой-то непонятной причине, безоговорочно приняли лидерство дикого степного орка - Горуса. Советовались с ним по любому поводу и охотно выполняли все его поручения. Дети, вообще, смотрели ему в рот. И даже Такисарэль и Рон прислушивались к его мнению. Это вызывало недоумение у меня и Эдмунизэля. Но, глядя на всё это, невольно согласишься с его орочьим именем - Вождь!

Но самому Горусу, с непривычки, в лесу было не по себе. С одной стороны, он приятно удивлялся изобилию еды и воды. Здорово, когда каждый день можно ополоснуться в ручье, влажный воздух не иссушает кожу, вокруг несметное количество дичи, богатство растительности, комфортная температура и днём, и ночью, нет изнуряющего постоянного ветра и обжигающих прямых лучей солнц. С другой стороны, в густом лесу, где так легко спрятаться, ему казалось, что угроза притаилась за каждым деревом и каждым кустом, заставляя быть всё время в настороженном, изматывающем напряжении. Учитывая, что он не отходит от меня ни на шаг, придётся мне самой учить его понимать лес.

А ещё и перевоспитывать, борясь с агрессивным напором там, где это не нужно. Объяснять, что не всё решается силой, что надо уметь договариваться, а главное - понимать ценность жизни разумного. А уж как убедить его в равенстве полов и женской самостоятельности, ума не приложу. Насколько легче с детьми, которые воспринимают всё вокруг с безбоязненным любопытством, радуясь сытой жизни, ничуть не страшась всего нового.

При каждой удобной возможности я учила Горуса эльфийскому, и используя магию стараясь помочь ему Голосом. Поражалась его отличной памяти при запоминании слов, цепкости в усвоении грамматики, а вот произношение долгое время было носовым, типично орочим.

Наш путь в Асмерон оказался довольно спокойным. Произошло только два непредвиденных инцидента. Один раз, Рон, не так хорошо ориентирующийся в нашем лесу, не заметил притаившуюся черепаху и, наехав на неё колесом, перевернул повозку. Никто из детей серьёзно не пострадал, а треснувший борт повозки быстро заменили срубленным тут же стволом.