Insider. Часть 1 (СИ), стр. 68

Как же так вышло, что за пять лет брака в моей жизни существуют только муж и дочь?

Я отталкиваю людей? Или не нуждаюсь в них?

{Или я по-прежнему одержима}, и боюсь, боюсь, что люди узнают мою грязную тайну, если я позволю им подойти ближе.

После, ни я, ни Анна не обсуждали случившееся. Я упорно делала вид, что ничего не произошло, но перестала включать телевизор, выходить в интернет, и даже мобильным телефоном пользовалась в случае острой необходимости.

Время тянулось мучительно. Я скучала по Нейтону и бесконечно боялась его решения, завтрашнего дня, внешнего мира. Я обратилась в страх, страх вошел в мое сердце и поглотил меня.

По вечерам мы с Анной разговаривали на отвлеченные темы, иногда готовили вместе и смотрели ток-шоу для домохозяек. Я играла роль идеальной жены и матери, и она давалась мне легко, но никто не знал, что скрывалось за безупречной внешностью и вежливой улыбкой Реджины Бэлл. На четвертую ночь я попросила Анну остаться на ночь в нашем доме, и она согласилась, не задав ни одного вопроса. Мы почти до утра разговаривали. Она рассказывала мне о своем детстве в Бостоне. О бывшем муже, который проиграл все ее деньги и квартиру. Как она приехала в Кливленд, узнав, что дедушка, которого она никогда не видела, оставил ей небольшое наследство и начала жить с нуля. Ее было интересно слушать, она помогала мне забыться, я кивала, сочувствовала, радовалась за то, что она смогла найти себя.

Я завидовала.

Завидовала Анне Мортелл, няне своей дочери, которой удалось то, на что никогда не была способна я сама.

***

Нейтон появился на пятый день. Приехал ночью, когда я уже спала под воздействием лекарств. Я не слышала, как он вошел, и сел на край кровати. Меня разбудило его прикосновение к моему плечу.

Вздрогнув, я подскочила, и прислонилась спиной к изголовью, прижимая колени к груди и хватаясь руками за одеяло, натягивая его почти до горла.

— Не бойся, это всего лишь твой муж, — с долей иронии и смущения произнес Нейтон. От него пахло табаком и виски. Никогда не видела, чтобы Нейтон курил. Немного выпить мы могли вместе, но вот сигареты были для него под запретом.

— Ты говорил два дня, — прошептала я, продолжая дрожать.

— Не получилось раньше, — пожал плечами Нейтон. Снимая пиджак и бросая его на прикроватную тумбочку. Такое небрежное отношение к вещам говорило о высокой стадии опьянения. — У меня для тебя две новости. Плохая и хорошая. Так вроде в кино бывает, да? С какой начать? — вытягиваясь вдоль кровати спрашивает Нейтон, расстегивая пуговицы рубашки на груди. Я была слишком перепугана, чтобы отвечать и молча ожидала продолжения.

— Хорошо я сам выберу, — кивнул Нейтон. — Руан Перье принял критическую дозу героина, и врачи не смогли спасти его жалкую жизнь. Такая вот случилась с ним неприятность. Надеюсь, для тебя это хорошая новость. Он не захотел покаяться перед смертью и отрицал какую-либо связь с Реджиной Лестер. Алисией Реджиной Лестер. Удивительное упорство. Создалось впечатление, что есть тот, кого он боялся больше, чем нас. Ты не в курсе?

Я покачала головой, продолжая впиваться пальцами в одеяло. Нейтон окинул меня скептическим взглядом.

— Так и думал. Вторая новость. Девушка, о котрой ты говоришь, к сожалению, тоже злоупотребляла наркотиками, что пару лет назад привело ее к летальному исходу.

— Миа умерла? — хрипло спросила я, чувствуя, как болезненно сжимается сердце.

— Да, — сухо подтвердил Нейтон. — О ней Руан говорил с большим рвением, чем о тебе. Совершенно точно, что твоей подружки нет в живых. Это была плохая новость. Соболезную.

Вскинув голову, я посмотрела в непроницаемые глаза мужа, и поняла, что он не лукавит.

— Она столько раз помогала мне... — хрипло шепчу я, растирая по лицу слезы, потоком хлынувшие из глаз. — А я все время ее бросала.

— Также я поднял из архивов дело твоей матери, — продолжил Нейт отстраненным тоном. Я застыла, чувствуя, как холодный озноб бежит по спине. — Уверена, что все обстояло именно так, как ты говоришь?

— Я не помню событий. Все как в тумане. Когда тот мужчина ударил меня, я отключилась, — отстранённо произношу я, пытаясь прийти в себя после новости о смерти Миа. Я могла спасти ее, могла помочь… и, как всегда, ничего не сделала, беспокоясь только о своём благополучии.

— Мне сложно поверить, что ты могла кого-то убить, хотя в состоянии аффекта человек способен на самые шокирующие поступки. Мы не узнаем, как поведем себя в той или иной ситуации, пока сами в ней не окажемся, — задумчиво рассматривая меня, произносит Нейтон. — {Иногда ярость и гнев вскрывают в нашем сознании грани, о которых мы не подозревали, активируя всплеск физических сил}. Отчаянье, боль, накопившаяся обида, желание защитить себя — это та самая смесь эмоций, которые заставляют людей совершать несвойственные им, шокирующие поступки. Я не обвиняю тебя в том, что произошло.

Я поднимаю на мужа благодарный взгляд. Сам того не осознавая, Нейтон снял с моей души внушительную часть груза вины, который я ношу в себе много лет.

— Но все остальное… я не уверен, что готов принять твое прошлое, — категорично заявляет он, и я коротко киваю, опуская глаза.

— Мне нужно чуть больше времени, чтобы вернуться к прежним отношениям, Джина, — напряженно добавляет Нейтон, вставая с кровати.

— Ты снова уедешь, — с упавшим сердцем спрашиваю я.

— Нет, — он отрицательно качает головой, не глядя на меня. — Но спать пока мы будем врозь.

— Хорошо. Я... понимаю.

— Есть еще одно условие, которое ты должна выполнить, — бескомпромиссно заявляет Нейтон, бросив на меня пристальный взгляд.

— Какое? — уточняю я, ощущая холодок, бегущий по позвоночнику.

— Ты говорила, что на приеме видела кого-то, кто тебя узнал. Я получил видеозапись того вечера. Мне нужно, чтобы ты показала этого человека. Прямо сейчас, Джина.

— Что с ним будет? — затаив дыхание и чувствуя нарастающую боль в области груди, спрашиваю я.

— Это не должно тебя волновать…

ГЛАВА 8

{«— Он жаждет. Жаждет, кстати, быть тем самым, что и вы. Это его сущность — жаждать.»

Том Харрис «Молчание ягнят»}

[Итан]

Несколько дней в Майами, которые я провел с Люком, не помогли избавиться от тяжелых мыслей. Я ощущал, что круг смыкается, физически чувствовал наступающую со всех сторон опасность. И даже брат заметил, что я стал нервным и дерганным. Моя многолетняя выдержка и контроль над эмоциями дали сбой. Я на грани.

Невозможно контролировать то, что сильнее меня. Ярость… она сокрушает мою душу, тело и разум, иссушает ее, сотрясает до основания. Она открывает то, что казалось давно запертым на в глубинах сознания за тяжелым засовом.

Я чувствую удавку на горле, и с каждым днем она натягивается все туже. Есть только один человек, который повинен в том, что я никогда не буду чувствовать себя по-настоящему живым, настоящим, свободным. Да черт с ней, со свободой. Она никогда не имела для меня ценности. Я просто хочу избавиться от гнева внутри меня, от ежедневной лихорадочной работы мысли, от бесконечных пустых идей и предположений. Я хочу выиграть хотя бы одно сражение, предугадать хотя бы один ход. И, да. Да, Лиса была права, это похоже на одержимость, нездоровую зависимость. И за время моего взаимодействия с Рэнделлом Перришем мое отношение к нему менялось много раз, от суеверного преклонения и восхищения, до лютой ненависти и презрения.

{Это сложно описать, подогнать под существующие понятия. Это сильнее всех чувств, что я испытывал, сильнее даже моей любви к Лисе.}

Я видел, как Перриш снимает с людей кожу, разумеется, в переносном смысле, слой за слоем, лишая воли, права голоса, желания сопротивляться его сокрушительному воздействию. Он заставлял, нет он делал так, что мы сами делали выбор. И мы выбирали его, как единственного, кто мог решать, как нам жить и для каких целей. Мы сами предоставили в его руки свои судьбы, позволили делать выбор за нас.