Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4), стр. 34
Потери составили:
Всего было благополучно вывезено 50 662 человека, в том числе личный состав королевских военно-воздушных сил и несколько тысяч жителей Кипра, Палестины, греков и югославов. Это составляло около 80 процентов сил, первоначально направленных в Грецию.
Греческий военный флот, небольшой, но знающий свое дело, перешел теперь под контроль англичан. Один крейсер, шесть современных эсминцев и четыре подводные лодки бежали в Александрию, куда прибыли 25 апреля.
Впоследствии греческий флот отличился во многих наших операциях в Средиземном море.
Глава тринадцатая
Триполи и «Тайгер»
Катастрофа на нашем фланге в Пустыне привела к уже описанным выше последствиям в Африке. Она означала также отказ от захвата Родоса, угрожавшего нашим коммуникациям с Грецией. Тяжело сказалась она и на греческом предприятии, уже и без того рискованном, хотя это последнее все равно потерпело бы крах. К рассказу о том, что произошло в песках Пустыни, мы должны добавить теперь повествование о событиях, происходивших одновременно на море.
Еще 10 апреля адмирал Кэннингхэм почувствовал, как серьезно отразился на нем внезапный стремительный бросок победоносных танковых войск Роммеля. Он предупредил нас:
«Если в следующем месяце немцы сумеют переправить достаточно сил, они, вероятно, распространят свой контроль по меньшей мере до Мерса-Матруха, а если они это сделают, то сомнительно, сможет ли флот использовать Александрию под ударами бомбардировщиков, сопровождаемых эскортом истребителей.
У немцев хорошие шансы достичь этого, если мы не разрушим Триполи. Мне думается, что цель может быть достигнута с помощью непрерывных воздушных налетов... Поэтому я считаю, что для выполнения этой задачи в Египет должны немедленно вылететь бомбардировщики дальнего действия, и этому ничто не должно помешать».
К сожалению, не было никакой возможности создать в Египте за несколько недель отряд бомбардировщиков дальнего действия, способных причинить Триполи сколько-нибудь ощутимый ущерб. Обстрел с моря, помимо того, что он являлся гораздо более эффективным и экономичным, был единственной практической мерой, которую мы были в состоянии осуществить, и я считал, что таким способом флот, несмотря на тяжелую нагрузку, которую он нес тогда в греческой кампании, возможно, сумел бы внести важный вклад в оборону Египта.
Необходимость нанести удар по Триполи вызвала горячую дискуссию между военно-морским министерством и адмиралом Кэннингхэмом: рисковать ли своим флотом, проводя обстрел в весьма опасном районе, или же принять другое весьма суровое решение.
Военно-морское министерство — главнокомандующему флотом на Средиземном море
15 апреля 1941 года
«Для стабилизации положения на Среднем Востоке необходимы, очевидно, радикальные меры. После тщательного изучения было решено, что одни только действия нашей авиации против Триполи не прервут в достаточной степени поток подкреплений, которые прибывают в Ливию главным образом через этот порт. Поэтому необходимо в самое ближайшее время принять другие меры.
Имеются два решения:
а) обстрел гавани,
б) попытка блокировать ее.
Начальники управлений министерства согласны с Вами, что результат обстрела ненадежен и нельзя ожидать, чтобы он, хотя бы временно, значительно уменьшил приток подкреплений. Поэтому решено, что следует попытаться сочетать обстрел с блокированием так, чтобы обстрел производили в упор блокировочные суда по мере своего приближения к гавани».
Этот приказ был рассчитан на то, чтобы убедить отважного Кэннингхэма подходить к событиям с той меркой, с которой мы подходили к ним в Уайтхолле, и внушить ему, что в этот критический момент необходимо идти даже на отчаянный риск. На рассвете 21 апреля Кэннингхэм появился в виду Триполи с линкорами «Уорспайт», «Бархэм» и «Вэлиант», крейсером «Глостер» и эсминцами и в течение 40 минут обстреливал город. К общему удивлению, была достигнута полная внезапность. Батареи береговой артиллерии не отвечали в течение 20 минут. Никакого сопротивления не было оказано и с воздуха. Судам, стоявшим в гавани, а также набережным и портовым сооружениям были причинены повреждения. На складе горючего вспыхнул большой пожар, перекинувшийся на окружающие здания. Английский флот отошел без потерь. Ни один корабль не получил даже попадания.
Главной моей целью оставалась победа в Западной пустыне. Нужно было уничтожить армию Роммеля, пока он не стал слишком сильным и пока новая страшная танковая дивизия не прибыла к нему в полном составе. Такая победа во всяком случае спасла бы от краха наши позиции в Египте. Поэтому я должен рассказать об одном эпизоде, за который я нес более непосредственную ответственность, чем обычно.
Катастрофа на фланге сил Уэйвелла в Пустыне оставила его почти без танков. Воскресенье, 20 апреля, я проводил в Дитчли и работал в постели, когда пришла телеграмма генерала Уэйвелла начальнику имперского генерального штаба, вскрывавшая всю тяжесть его положения.
«Хотя положение в Киренаике улучшилось, еще некоторое время перспективы будут внушать беспокойство из-за нехватки у меня танков, особенно крейсерских. Как вы понимаете, исход этой войны в Пустыне зависит во многом от количества танков... Противник имеет на линии фронта в Киренаике, вероятно, по меньшей мере 150 танков, из которых около половины — средние танки. В течение мая я могу получить из ремонтных мастерских еще 30 — 40 крейсерских танков, что позволит сформировать еще одну слабую часть, и несколько пехотных танков, которые, вероятно, потребуются для непосредственной защиты Александрии от возможных рейдов».
В отдельной телеграмме, датированной тем же числом, генерал Уэйвелл подробно описал положение с танками.
«Как видно, к концу мая предполагается сформировать в Египте только два полка крейсерских танков, и нет никаких резервов для возмещения потерь, между тем как в настоящее время в Египте имеется прекрасно подготовленный личный состав для шести бронетанковых полков. Я считаю, что в дополнение к пехотным танкам, которые не обладают скоростью и радиусом действия, необходимыми для операций в Пустыне, крайне нужны также крейсерские танки.
Прошу начальника имперского генерального штаба оказать личное содействие».
Прочитав эти тревожные послания, я решил, не считаясь больше с нежеланием военно-морского министерства, послать через Средиземное море непосредственно в Александрию конвой со всеми танками, необходимыми генералу Уэйвеллу. У нас имелся конвой с крупными танковыми подкреплениями, который должен был немедленно отправиться вокруг мыса Доброй Надежды. Я решил, что быстроходные танкодесантные баржи, входящие в состав этого конвоя, должны повернуть у Гибралтара и пойти кратчайшим путем, сэкономив таким образом почти 40 дней.
Адмирал Паунд согласился провести транспорт через Средиземное море. Начальник штаба военно-воздушных сил маршал авиации Портал сказал, что постарается выделить эскадрилью «бофайтеров», чтобы обеспечить дополнительное прикрытие с Мальты. Затем я попросил комитет рассмотреть вопрос об отправке с конвоем дополнительно 100 крейсерских танков. Я готов был пойти на двухдневную задержку. Генерал Дилл воспротивился отправке этих танков ввиду нехватки танков для обороны метрополии. Учитывая то, что он согласился 10 месяцев назад, когда в июле 1940 года мы послали на Средний Восток вокруг мыса Доброй Надежды половину нашего небольшого количества танков, я не мог в то время признать этот довод веским.
Как известно читателю, в апреле 1941 года я не считал вторжение серьезной опасностью, поскольку для отражения его были сделаны надлежащие приготовления. Теперь мы знаем, что эта точка зрения была правильной. Было решено приступить к выполнению этой операции, которую я назвал «Тайгер», и присоединить к конвою шестое судно с 67 (крейсерскими) танками «Марка VI». Однако, несмотря на все старания, это судно не удалось нагрузить вовремя и оно не смогло отплыть вместе с конвоем.