Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2), стр. 42

Я послал это сообщение лорду Галифаксу, как только продиктовал его. 5 сентября лорд Галифакс ответил в осторожных выражениях, что в настоящее время не считает полезными действия такого рода, которые предусматривает статья 11, но что он будет иметь их в виду.

7 сентября французский посол в Лондоне посетил лорда Галифакса, чтобы попросить от имени своего правительства разъяснения позиции, которую займет Англия в случае германского нападения на Чехословакию.

Боннэ, который был тогда министром иностранных дел, утверждает, что 10 сентября 1938 года он задал нашему послу в Париже сэру Эрику Фиппсу следующий вопрос:

Ниже следует ответ, одобренный кабинетом и посланный лордом Галифаксом через сэра Эрика Фиппса 12 сентября.

В связи с заявлением, что «правительство его величества никогда не допустит угрозы безопасности Франции», французы запросили, какой помощи они могут ожидать, если она будет оказана. По словам Боннэ, из Лондона ответили, что в первые шесть месяцев войны помощь выразится в отправке двух немоторизованных дивизий и 150 самолетов. Нужно признать, что, если Боннэ искал предлогов, для того чтобы покинуть чехов на произвол судьбы, его поиски оказались небезуспешными.

12 сентября Гитлер выступил на съезде нацистской партии в Нюрнберге с яростными нападками на чехов, которые в ответ ввели на следующий день военное положение в определенных районах республики; 14 сентября переговоры с Генлейном были окончательно прерваны, а 15 сентября судетский лидер бежал в Германию.

Наступил кульминационный момент кризиса.

Глава семнадцатая

Мюнхенская трагедия

В ночь на 14 сентября Даладье связался с Чемберленом. По мнению французского правительства, совместное обращение руководителей Франции и Англии лично к Гитлеру могло бы принести пользу. Чемберлен, однако, уже принял решение самостоятельно. По собственной инициативе он послал Гитлеру телеграмму, выразив желание приехать и повидаться с ним. На следующий день Чемберлен уведомил о своем шаге кабинет, а во второй половине дня получил от Гитлера ответ с приглашением в Берхтесгаден. Утром 15 сентября английский премьер-министр вылетел на Мюнхенский аэродром. Момент был выбран не во всех отношениях удачно. Когда известие об этом было получено в Праге, руководители Чехословакии не могли поверить ему. Они были поражены тем, что английский премьер-министр сам нанес визит Гитлеру в момент, когда они впервые оказались хозяевами внутреннего положения в Судетской области. Чехословацкие деятели считали, что этот визит ослабит их позиции в отношениях с Германией. Вызывающая речь Гитлера 12 сентября и организованный немцами мятеж генлейновцев не встретили поддержки местного населения. Генлейн бежал в Германию, и лишившаяся вождя партия судетских немцев явно не желала открытых выступлений. В так называемом «четвертом плане» чехословацкое правительство официально предложило лидерам судетских немцев такие административные планы местной автономии, которые не только превосходили требования, выдвинутые в апреле Генлейном в Карлсбаде, но и полностью соответствовали взглядам, высказанным Чемберленом в речи 24 марта и сэром Джоном Саймоном в речи 27 августа. Однако даже лорд Ренсимен понимал, что немцы меньше всего хотят приемлемого соглашения между чешским правительством и лидерами судетских немцев. Поездка Чемберлена дала последним возможность повысить требования: по инструкции из Берлина экстремисты в судетской партии теперь открыто требовали присоединения к рейху.

Самолет премьер-министра прибыл на Мюнхенский аэродром Днем 16 сентября. Оттуда Чемберлен поездом выехал в Берхтесгаден. Тем временем все радиостанции Германии передали заявление Генлейна с требованием аннексии рейхом Судетской области. Это было первым известием, которое услышал Чемберлен, когда он прибыл в Мюнхен. Несомненно, было заранее запланировано, чтобы он узнал об этом до встречи с Гитлером. Вопрос об аннексии никогда до тех пор не поднимался ни германским правительством, ни Генлейном. А несколькими днями раньше английское министерство иностранных дел заявило, что аннексия не является приемлемой для английского правительства.

Фейлинг уже опубликовал все имеющиеся записи бесед между Чемберленом и Гитлером. Главный вывод, который мы можем сделать из его рассказа, следующий: «Несмотря на суровость и беспощадность, которые, как мне казалось, я прочел на его лице, у меня сложилось впечатление, что это — человек, на слово которого можно положиться» [26]. На деле, как мы видели, Гитлер уже несколькими месяцами раньше предрешил и подготовил вторжение в Чехословакию, которое ожидало лишь последнего сигнала. По возвращении в Лондон в субботу 17 сентября премьер-министр созвал заседание кабинета. К этому времени лорд Ренсимен вернулся в Лондон, и его доклад, конечно, был выслушан с вниманием. Все это время Ренсимен был нездоров, а вследствие огромного напряжения, которого требовала от него его миссия, он сильно похудел. Теперь он рекомендовал «политику немедленных и решительных действий», а именно — «передачу Германии районов с преимущественно немецким населением». Это предложение, по крайней мере, имело то достоинство, что оно было просто.

И премьер-министр, и лорд Ренсимен были убеждены, что только уступка Судетской области Германии может заставить Гитлера отказаться от вторжения в Чехословакию. У Чемберлена от встречи с Гитлером осталось сильное впечатление, «что последний в боевом настроении». Английский кабинет придерживался также мнения, что у французов не было боевого духа. Поэтому не могло быть и речи о сопротивлении требованиям, которые Гитлер предъявлял чехословацкому государству. Некоторые министры нашли утешение в разговорах о «праве на самоопределение», «праве национального меньшинства на справедливость»; возникла даже склонность «стать на сторону слабого против грубых чехов».

Теперь было необходимо согласовать отступление с французским правительством. 18 сентября Даладье и Боннэ приехали в Лондон. Чемберлен в принципе уже решил принять требования Гитлера, которые были ему изложены в Берхтесгадене. Оставалось только сформулировать предложения, которые английские и французские представители в Праге должны были вручить чешскому правительству. Французские министры привезли ряд проектов предложений, которые, бесспорно, были составлены более искусно. Они не поддерживали идею плебисцита, потому что, по их мнению, это могло бы вызвать требование новых плебисцитов в словацких и русинских районах. Они выступали за прямую передачу Судетской области Германии. Французские министры добавили, однако, что английскому правительству совместно с Францией и с Россией, с которой они не консультировались, следует гарантировать новые границы изувеченной Чехословакии. Английский и французский кабинеты были в то время похожи на две стиснутые перезрелые дыни, в то время как больше всего был нужен блеск стали. В одном они были все согласны — с чехами не нужно консультироваться. Их нужно поставить перед совершившимся фактом решения их опекунов. С младенцами из сказки, брошенными в лесу, обошлись не хуже.