Плохиш (СИ), стр. 35
— Тебя забыл спросить, что и как мне менять, - стараясь держать себя в руках, ответил Стас. Хоть желание выколотить из него ответ на вопрос «Какого хера ты влез?» расползалось по крови тысячной армией микроскопических насекомых, которые вызывали противное жжение под кожей. – В какой палате Влада? Я забираю ее.
— Совсем отупел? Не с первого раза понял, что я тебе сказал?
— Запихни свои угрозы в жопу, Егоров. Хочешь остановить меня – валяй, пробуй. Но предупреждаю: я не кукла для битья и не херов эмо, и сломаю тебе руку до того, как ты до меня дотронешься. Сделай мне одолжение – проверь.
И вдруг понял, что до боли в кулаках желает этого, ищет причину спустить пар. Потому что синусоида и так поднялась предельно высоко и за весь день ни разу не опустилась обратно. Очень, блядь, хреновый сигнал. Нервы растянулись и превратились в жилы приговоренного на дыбе: казалось, еще немного – и начнут с визгом рваться, яростно щелкая по внутренностям.
— Хорошо, Онегин, я пущу тебя к ней, - неожиданно отступил Артем. Дружелюбнее, впрочем, не стал. – Но для начала расскажу тебе одну историю.
— Ты вообще умом тронулся?
— Нет. Но вот тебе мое условие: если, когда я закончу, ты захочешь пойти к Владе – я не буду вмешиваться.
Неприятное предчувствие прикоснулось к вспученной боли острым лезвием опасной бритвы. На миг даже мелькнула мысль все-таки вломить Егорову от всей души, переступить через него и забрать Неваляшку туда, где уже ее чертово семейство не сможет вмешиваться. Но было во взгляде Артема что-то такое, что заставило погасить иррациональную попытку заявить свои права на то, что, возможно, не желало ему принадлежать.
— Слушай внимательно, Стас, потому что я это дерьмо не смогу повторить во второй раз, глядя тебя в глаза и без пистолета.
— Я жду, - жестко поторопил Стас.
— Жила была девочка, старшекласница, - начал Артем, и зачем-то нервно сунул ладони в карманы куртки. – И вот однажды, летним вечером, шла она домой. Несла старшему брату лекарства от аллергии. Она почти дошла до дома, но трое тварей на черном «мерине» без номеров, подрезали ее и затолкали в машину. А чтобы не кричала, вырубили ударом по голове. Привезли в какой-то заброшенный наркопритон, привязали к батарее... - Артем набрал в легкие побольше воздуха, - ... и избивали ее три дня подряд. Аккуратно, чтобы не сдохла, ведь хозяин не давал таких указаний. Они побрили ей голову. Напоили водкой. И, Онегин, ты, блядь, точно не захочешь знать, что еще они с ней делали.
Стас медленно закрыл глаза.
Хотелось закричать: «Заткнись!» Хотелось закрыть уши. Хотелось схватить Артема за затылок и что есть силы впечатать голову в стену, посмотреть, как его лицо превратиться в кровавый отпечаток.
— Они выбросили ее около дома, посреди ночи, прямо в лужу. И оставили послание, черным маркером на спине: «Больше не играй со мной. В следующий раз пришлю ее по частям». Знакомо, да, Стас? – дрожа от злости, спросил Артем, явно без желания услышать ответ. – Но, погоди, это еще не все. Как тебе такое: вернуться домой – и увидеть ее сидящей на подоконнике распахнутого окна? С переброшенными ногами. Знаешь, какой взгляд у нее был, когда она плакала и просила ее подтолкнуть, потому что она слабачка и боится сама?! Полчаса просить ее не делать глупостей, и слышать только одно: «Я не хочу жить»?!
Слова Артема убивали. Он буквально расстрелял его в упор из двустволки, изрешетил правдой, и Стас «видел», как кровь сочится из сотен микроскопических отверстий в его теле. Капля за каплей, вытекла вся жизнь. Все тепло, которого, как оказалось, было не так уж мало.
«Ты мое все... Ты мое все... Ты мое все...»
Голос Влады потух, превратился в беззвучное эхо.
А потом черти в голове замерли и медленно, на четвереньках, расползлись по углам, потому что им на смену шло что-то более темное, злое и беспощадное. Стальное, как затвор пистолета. Беспощадное. Не живое.
— Ты такой же, как и твой отец, Онегин, - справившись с дрожью в голосе, сказал Артем. – Вы не умеете любить, вы просто две бездушных твари, которые пойдут по трупам, ради достижения своих целей. И не надо говорить, что ты не такой, потому что мы оба знаем – такой же, как отражение в зеркале. Ты даже не пытался подумать о последствиях – просто поимел ее, потому что хотел. А потом, когда все вскрылось, не захотел защитить. Выбросил, как окурок. Потому что у тебя было до хрена каких-то своих сраных проблем. А теперь, если все, что я сказал – хрень собачья, то иди к ней. Потому что она там горит и снова зовет тебя. Потому что по какой-то непонятной мне причине она тебя до сих пор любит.
— Такой твари, как я, Егоров, больше не нужны тормоза.
Он отступил под проливной дождь, дал промочить себя до нитки. Дал телу закоченеть. Дал синусоиде добраться до самого пика – и пробить потолок.
Сел в машину.
Достал таблетки.
Скомкал – и вышвырнул в мусорный бак.
Хорошо, что он псих. Нормальному человеку было бы непросто принять единственное правильное решение, потому что нормальный человек – не чертов мясник и не палач.
Номер отца был в телефоне всегда. Даже если за три года он ни разу им не воспользовался.
— Я убью вас всех, - без прелюдий сказал Стас, когда тот ответил после третьего гудка. – Медленно разорву на куски.
— Совсем сдурел?! – выкрикнул Онегин-старший.
Стас очень зло оскалился, завел мотор. Боится. До усрачки боится, тварь.
— Сделай мне одолжение – скажи своим шакалам, что я еду в гости. Пусть встречают. Будет пиздец, как обидно, остаться без фейерверков.
Глава семнадцатая: Стас
Три года назад
День, второй, пятый, неделя.
Время летело быстрее, чем нашпигованная допингами птица. Он не успевал оглядываться, да и не хотел. Все было до странного ... идеально. Невозможно прекрасно в своей простоте и ясности, без сложностей, без врубающих злость эмоций. Только странная расслабленность, которая иногда, словно слепящий дневной свет, резала глаза и напоминала о том, что все это происходит на самом деле.
— Хочешь? – Стас кивнул на руль «Порше», когда Влада в очередной раз, с горящими глазами и визгом встретила их небольшой «бешенный забег».
Он любил быструю езду, но в машине с Ванилькой водил предельно аккуратно. Но то ли день сегодня был такой, то ли пустая загородная трасса манила сделать какое-то безумство, поэтому Стас не смог устоять перед искушением выжать из «Порше» все, на что была способна эта резвая железная лошадка. А еще погода выдалась солнечная и теплая, поэтому Влада, держась за лобовое стекло, стояла в салоне в полный рост и что есть силы вопила навстречу бьющему в лицо потоку воздуха. Эта маленькая домашняя девочка вдруг раскрылась странным, манящим диковинным цветком, о существовании которого Стас и не догадывался.
— Я не умею водить, - кое-как приглаживая растрепанные волосы, сказала она.
— Это совершенно не сложно, принцесса. Давай, я же вижу, что тебе хочется.
И, поддавшись импульсу, осторожно заправил длинную прядь ей за ухо. Дерьмо какое-то, прямо сцена из сопливой мелодрамы, но ему хотелось именно этого. Осторожного касания мягкой кожи, полоски румянца, который тут же распустился на щеке Влады, ее расширенных до невозможности зрачков, в которых отражался он сам.
— Можно? – все еще боясь поверить, переспросила Влада.
Стас выбрался из машины, постучал по водительскому сиденью, и Влада потихоньку перебралась туда.
— А если я... ну, если мы...
— Не волнуйся, Ванилька, я не позволю тебе ехать так быстро.
Он присел рядом, рассказывая ей, что и как делать, положил ладони Влады на руль, почти физически ощущая, как через ее кожу ему передается мягкая дрожь. Дрожь, от которой ему становилось до чертиков неуютно. И от которой следовало валить на хрен.
«Ты проводишь с ней слишком много времени, мужик».
Много времени? Да они фактически были рядом постоянно. Утром он отвозил их с Джейн на занятия (при этом постоянно изобретая «вежливые» способы отделаться от не по годам развитой и «горячей» американки, которая, похоже, задалась целью выполнить квест «Трахни брата своей подруги»). Потом писал очередную программу, дробил мозги о бесконечные коды, выискивая ошибки и несоответствия. Потом забирал Владу с учебы – и они просто растворились в реальности. Ходили в кино, в музеи, которые она предварительно выбирала по одному ей понятному принципу, бродили по городу. Ужинали в каком-то милом кафе. А еще он делал за нее математику, которая Владе категорически не давалась. Она жутко стеснялась этого, как будто неспособность досконально разобраться в хитросплетениях формул была настоящим дефектом. Потом он отвозил ее домой (обязательно прихватив какой-то небольшой подарок для хозяйки дома) – и уходил, пожелав хороших снов. Ни единого поползновения, из которого Влада сделала бы неверные выводы. Настоящий, блядь, старший братик, комар носа не подточит. Он даже за руку ее не брал, хотя ни раз замечал, как она как бы невзначай кладет ладонь поближе, тянется мизинцем к его руке. Стас всегда вовремя «притормаживал». Вот только это чертовски выматывало, и поэтому каждая ночь заканчивалась с новой безымянной девчонкой из бара или клуба. Секс, который не давал удовольствия, но приносил облегчение и делал голову спасительно пустой.