В омуте страстей (СИ), стр. 37
Боясь, что, не разобравшись, мужчины начнут выяснять отношения, меряясь силами, Янина вырвалась вперёд.
- Мы свои! – закричала дочка кастеляна на польском. – Свои!
Рыцари приостановили лошадей, но сабли не убрали. Окружили со всех сторон казаков. Главный отряда выехал вперёд.
- Свои? Откуда? – спросил, не веря на слово, командир.
- С Полоцка, – ответила Янина и сняла шапку.
Её длинные волосы рассыпались по плечам. Рыцари присвистнули в один голос, а Богдан злобно прищурился. Приревновал красавицу любовницу.
- Я жена князя Боголюбова, дочь кастеляна Туровца пана Гарислава Азинскага, – назвалась она.
Один из рыцарей подъехал ближе, пристально рассматривая красавицу в одежде казака.
- Янина? – не веря своим глазам, спросил он. - Ты ли это? Вот кого не надеялся увидеть здесь, так это тебя.
Голос ей был знаком. Только вспомнить никак не могла его хозяина пани.
- Это я, Кшистав племянник Жолевского, – освежил память забывчивой родственнице пан Вуйчик.
- Кшистав?! – радостно воскликнула Янина. – Как вырос! Не узнать!
Когда она последний раз видела его, то Кшиставу было лет пятнадцать. Такой же, как сейчас её пасынок. И вот вырос в красивого юношу. На старого её мужа немного походил. Голубые глаза и вьющиеся кудри.
- Как пан Азинский? – спросил Кшистав.
Отцу Янины он был благодарен. Хоть дядька и богат был, но семья его сестры жила всегда в нужде. Старый Жолевский не помогал. А вот пан Азинский пристроил Кшистова к гетману Радзивиллу и семье почившего зятя помогал.
- Нет больше, пана Азинскага. Казнили его в Полоцке, – вмешался в разговор родственничков ревнивый Богдан.
К пасынку он не ревновал, а к этому молодцу стоит. Уж больно хорош молодой пан. И на лошади перед Яниной так и гарцует. Глаз своих не сводит с чужой женщины.
- Жаль пана Гарислава, – опечалился пан Вуйчик.
- А это кто, пани Янина? – спросил уже командир отряда, указывая на сопровождающих.
- Это мой пасынок и казаки, что помогли нам выбраться из Полоцка. Богдан воспитанник моего деда и его друг Остап. А этот юноша, мой пасынок, – улыбнувшись, представила пани Ярослава. – Ижбета – нянька моей дочери Маши.
Командир рыцарей убрал саблю. Подчиненные последовали его примеру.
- Спешу вас обрадовать, пани Боголюбова, ваш муж в лагере, – сказал командир.
Обрадовал. Неверная жена сразу погрустнела, а её любовник сжал поводья с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Не поедет с ним Янина, украдёт. И муж не догонит. Из - под носа мужа увезёт свою любимую. Никто не остановит.
Отряд с гостями направился в сторону лагеря гетмана Радзивилла. Янина и Богдан не разговаривали, только обменивались взглядами. Всю дорогу пан Кшистав не давал и слова вставить. Видно, родственничек уж сильно обрадовался встречи с вдовой своего дядюшки.
Командир рыцарей Короны ехал бок обок с Богданом. Его придирчивые глаза сверлили, что резали саблей.
- Так тебя Богданом зовут? – наконец-то подал голос командир.
- Зовут. А тебя, пан, как кличут? - спросил казак.
- Пан Лешек Ковальский, – назвался лях. – Так ты, Богдан, за город сражался, да жив остался. А пану Азинскому не удалось выжить.
Недоверчивый лях попался им.
- Сражался, Лешек. Так и ваших много живыми убежало, – специально Богдан обратился к нему по-простому и на трусость ляхов намекнул.
Пан Ковальский понял, куда клонит казак, но вида не подал. Всё-таки пока не в лагере и неизвестно, как князь Боголюбов к этому выскочке относится. Гетман Радзивилл князя ценит и люди его под защитой Короны. Вот поэтому командир рыцарей пропустил мимо ушей оскорбление.
ГЛАВА 22
В шатре гетмана было многолюдно. Уже несколько часов военные мужи решали, как лучше выступить на Полоцк. Гетман слушал всех внимательно и молчал. Князь Боголюбов больше всего радел за немедленное наступление. Ссылался, что войска Ивана Грозного расслабились. Пьют и гуляют, не ждут нападения. И сам царь в одних кровавых расправах погряз, дальше носа не видит. Самое время ударить по ним. Князя понять можно за торопливость. Его жена и дети в Полоцке. Скорее всего, мертвы или в темнице после надругательств томятся. Пан Вишневский, напротив, советовал подождать, пока царь восвояси не отправится. Большая часть армии с ним уйдёт. Вот тогда и надо наступать, а сейчас силы не равны. Три тысячи ничто в сравнении многотысячным войском московитов.
- Нам надо выступать! – не унимался князь. – Они не ждут этого.
- Куда выступать, Алексей Платоныч? Нас ждёт поражение! Нельзя спешить, – перекрикивал пан Вишневский, тыкая в карты на столе. – Вот, смотрите! Полоцкие земли кишат московитами. Наши отряды то и дело, каждый день встречаются то с казаками, то со стрельцами, то с татарами. Мы ещё не сражались, а уже больше сотни потеряли.
- Ничего не могу понять? – встал с места гетман, рассматривая карты. – Почему царь не идет дальше с таким войском? Засел в Полоцке и всё. Завоевать Корону ему сейчас просто. Нас мало и мы слабы.
- Он считает, что своё уже получил. Литва вотчина потомков Рюрика. Корона Ивану Васильевичу не нужна, – отходя от стола, сказал князь.
- Взял своё? Ну, уж нет! – стукнул по столу кулаком гетман. – Я поклялся, не будет мне покоя, пока не прогоню всех московитов с земли Литовской!
О, этой клятве Радзивилла все знали. Поклялся, а ничего не делает. Сидит в лагере и ждёт.
В шатёр вошёл пан Ковалевский. Только что из разъезда. По распоряжению гетмана, все должны сразу же докладывать ему после возращения.
- Ну, чем порадуешь нас, пан Лешек? – спросил гетман.
- Отряды неприятеля были замечены очень близко от нашего лагеря. В дне пути отсюда разграблен постоялый двор «Красный Кабан». Все убиты. Лазутчики тоже.
- Вы их убили? – садясь обратно за стол, поинтересовался Радзивилл.
- Нет. Их убили бежавшие из Полоцка двое казаков, – пан Ковалевский перевёл взгляд с гетмана на князя. – Алексей Платоныч с казаками ваша жена и дети.
- Что?! – не веря своёму счастью, переспросил князь.
- Пани Янина с пасынками в лагере. Жена князя требует встречи с вами гетма, – уже смотря на Радзивилла, говорил пан Ковалевский.
Князь на мгновение потерял дар речи. В голове всё закружилось. Жена и дети живы. Хвала богу! Спотыкаясь о ковры в шатре, Алексей Платоныч выбежал на улицу. У самого входа стояли казаки. Он не сразу узнал любимого наследника. Ярослав так возмужал за эти месяцы. Давно не виделись. Как же отец корил себя за то, что так редко приезжал в Житницу к сыну. Дочка стояла рядом с женою. Глаза жены встретились с его глазами. В них не было радость. Только грусть. Она не бросилась к нему в объятья, как подобает супруге после долгого расставания. Янина вообще никогда не подходила к нему ближе, чем на полметра. Но, сейчас могла бы, и пересмотреть своё отношение к князю. Всё-таки с такого ада живыми выбрались. В объятья Алексея Платоныча бросился только сын.
- Отец! – кричал он, подбегая к нему.
Князь обнял любимое чадо.
- Мальчик мой, как я счастлив, что ты жив, – сдерживая слёзы, шептал отец.
Янина не спеша подошла к супругу, ведя за собою дочь.
- Маша, иди ко мне! – протянул руку князь.
Девочка неохотно подошла. Отца она таким заботливым не знала. В последние дни Маша привязалась к Богдану. И он с ней был добор.
- Машенька! Радость моя! – подхватывая на руки дочку, сказал князь. – Не оставлю вас больше надолго, родные мои.
Князь прижал к себе детей и всё ждал, когда жена снизойдёт до него. Но, Янина не двигалась с места. Её, словно, верёвками связали по ногам. Она смотрела то на Богдана, то на Алексея. Пани хотелось сбежать от таких внезапных порывов нежности нелюбимого супруга. И не перед Богданом обниматься с князем.
- Здравствуй, князь, – сказала только дочь кастеляна.
Князь поцеловал дочку и опустил на землю. Сын сам отошел, поняв, что супругам следует поговорить.