Космический дальнобойщик, стр. 65

Тут он рассмеялся.

– Знаете, там, откуда я приехал, это слово не всегда означает то же самое, что и тут. Иногда мне приходится следить за собой, когда я говорю, особенно при женщинах.

– Что означает? – спросил я, почти не слушая.

– Извращенец. То, как я узнал это слово, не давало мне оснований думать, что оно имеет что-нибудь общее с сексом. Так у нас говорили, только если кто-то пытался приставать к чьей-нибудь сестренке.

Я с трудом вернулся к разговору.

– А откуда вы? Я имею в виду, где вы родились, на Земле? Вы же не отсюда родом.

– Я из Штатов. Лос-Анджелес, Санта-Моника.

– «Штаты»? Немногие сейчас называют эти места таким образом.

– Мне тоже так думается. – Он принес мне выпить. На сей раз в стакане явно была не безалкогольная бурда. – Я никогда не привыкну называть тот край, где я родился, «Новым союзом демократических республик».

Я взял стаканчик виски и опрокинул его в рот. Я совсем не почувствовал вкуса.

– Нам надо уходить, – сказал я.

Тот, кто лежал возле двери, начал стонать.

– Вы правы. Только вот что нам с ними, черт возьми, делать?

– Оставить их как есть. Упаковать вещички, вы отправитесь в холл к администратору, закажете другую каюту. Скажите, что у вас шумные соседи. Если вам не найдется каюты, можете поселиться с нами в наших апартаментах.

– Хорошая мысль. Спасибо. – Он выволок из-под кровати матерчатый чемодан и стал запихивать кучи туалетных принадлежностей и мятой одежды. – А что, там, откуда пришли эти типы, найдутся еще?

– Да, – ответил я. – И рикки тоже.

– Господи Иисусе, вот от этих меня прямо мороз продирает по коже. Я слышал, что, стоит этим начать за тобой гоняться, они уже не остановятся. Я еще слышал, что… – он остановился, выпрямился и вытер пот со лба рукавом.

– Что такое?

– Проклятая головная боль, – сказал он с болезненной гримасой. – Иисусе! Надо же, как быстро навалилась! Наверное, обо что-то ударился.

Я вскочил на ноги и застыл.

– Пошли отсюда! Сию минуту, – сказал я.

– Да вы просто комок нервов, знаете ли, давайте полегче. Разве вы не заперли дверь? – он нахмурил брови, потер затылок и заднюю часть шеи, потом огляделся. – Вы что-нибудь слышите?

– Вроде чего, например? – спросил я, затаив дыхание.

– Такое противное жужжание. Что за черт?

Следующие несколько минут… а может, часов… мне трудно сказать, чего именно, были словно припомненный сон, потом я словно снова видел сны. Последнее, что я ясно помню, это то, как паренек прижал руку ко лбу и медленно сел на кровать. Я прирос к полу. Постепенно я стал соображать, что вокруг меня были люди, потом – что мои руки схвачены как бы в плотные тиски, потом меня повели по коридору, по бесконечным коридорам. Затем, наконец, привели в другую комнату.

Голоса. Я сидел в кресле, но не мог двигаться, глядя на красивые цветные облачка, которые проплывали у меня перед глазами после яркого света ламп над головой. В первый раз я заметил, что это были не биолюмовые панели, а светящиеся трубки, яркие трубки, утопленные в потолок.

– Как ты думаешь, он знает? – прошептал кто-то.

Еще голос.

– Осторожнее. Он может выходить уже из своего состояния.

Второй голос я узнал. Кори Уилкс.

– Дарла, дорогуша, – сказал первый голос, – ты можешь хотя бы примерно предположить, где находится это существо?

– Нет, – ответила Дарла. – Прендергаст ищет?

– Я понял так, что да. Кори?

– Да, ищет, но экипаж занят, как сто чертей, – сказал Уилкс. – Что-то насчет еще одного корабля, который преследует нас по пятам.

– По-моему, жизненно важно, чтобы мы нашли ее прежде, чем мы доберемся до Морского Дома, – сказал первый голос. – Она могла бы в порту легко убежать с корабля.

– Ты абсолютно прав, Ван, – сказал Уилкс. – Но меня беспокоит одна вещь. Та история, которую он рассказал Дарле насчет Хогана, была специально придумана для того, чтобы сбить нас со следа, разумеется, по он мог отдать ее кому-нибудь из других пассажиров.

– Тогда, значит, то, что нам рассказала девушка – это неправда?

– Нет, она-то, вероятно, говорит правду. Но Джейк мог забрать ее из укрытия, эту обезьяну, и потом отдать ее кому-нибудь еще просто для того, чтобы запутать следы. – Уилкс невесело рассмеялся. – Разумеется, все это основано на предположении, что это существо и есть карта Космострады, но у нас в этом отношении только мнение Дарлы. Честно говоря, я весьма большой скептик в этом отношении.

– Дарла! – сказал Ван Ванс. – Ты можешь его убедить?

– Она и есть карта Космострады, – сказала твердо Дарла. – Но, прежде чем вы получите что-нибудь полезное от Винни, я хочу получить доказательства, что вы его отпустите.

– Таково было наше соглашение, Дарла-дорогуша, но… Кори, мы же не можем ручаться за ретикулянцев, правда же?

– Нет, – сказал Уилкс. – Он – их священная добыча на охоте. Должны быть выполнены церемонии, совершены обряды и так далее.

– Тогда как же быть с нашим соглашением – неужели вы его отрицаете?

– Не мы, Дарла.

– Я вас уверяю, – сказала холодно Дарла, – что вы не получите от меня в дальнейшем никакой помощи как от переводчика, когда дело зайдет о Винни.

Уилкс даже не побеспокоился.

– О, с этим, возможно, никаких проблем не будет. Конечно, я признаю, что это твоя область работы и все такое прочее, но я смогу найти кого-нибудь другого.

– В этих-то внешних мирах?

Я почти слышал в голосе Уилкса его обычную улыбку чеширского кота.

– Не волнуйся, Дарла, мы его отпустим. Я почти уверен, что смогу убедить ретикулянцев отпустить его с миром. Они обожают охоту, едва ли не больше, чем они любят самоубийство. Но они по-прежнему будут стараться его поймать и убить.

– Тогда мы договорились, – тихо сказала Дарла.

Передо мной мелькнула какая-то тень, но я не отвел глаз от света.

– Я хочу побольше услышать про карты, – сказал Уилкс. – Ты сказала, что тебе удалось кое-что записать.

Шуршанье бумаги. Потом Уилкс сказал:

– Да, это похоже на ответвление Персей… а это Орион, я полагаю.

– Ага… замечательно. Значит, это упрощенная карта этой части Галактики, насколько можно судить. А эти линии основные направления Космострады?

– Да.

– А как насчет этих всех крестиков, что раскиданы по всей карте?

– Это открытые пересечения, насколько я понимаю. Винни называет их «местами, где спутано много деревьев». Пересечения.

– Как прелестно. Но в этом должно скрываться нечто большее. Как насчет той эпической поэмы, которую ты упомянула? Ты можешь процитировать что-либо из нее?

– Попробую. Пиджин-инглиш, на котором разговаривает Винни, страшно трудно превратить во что-нибудь разумное. Но частью там такой примерно текст: «Вот Тропинки сквозь Лес Огней, и туда ты уйдешь, чтобы найти дорогу домой. В стране ясной воды вечером повернись так, чтобы солнце было у тебя по правую руку и иди по тропе к огромным деревьям на краю неба…»

– Я так понимаю, что это портал?

– Да. «Пройди через них, но не касайся их, потому что они хватают тебя… – тут непереводимое слово, которое означает хищное растение, которое питается мелкими животными, – и ты придешь в мир белых скал, которые так холодны на ощупь».

– Это похоже на планету Снежок, – сказал Ван.

– Да, – Уилкс все еще не был уверен. – Продолжай, Дарла.

– «И снова на вечерней заре встань к солнцу, такому маленькому и слабому, так, чтобы оно было у тебя по правой руке, и следуй по тропе к огромным деревьям, которые вырастают там из белой скалы. Пройди сквозь них, но не касайся, ибо они хватают тебя, как…» – эта строка повторяется постоянно, что-то вроде рефрена в поэме.

– А ты говоришь – невразумительный текст! – расхохотался Ван. – Столько поэзии, что хоть рифмуй.

Молчание, тишина, если не считать звука шагов.

Наконец Уилкс сказал:

– Я все-таки не уверен, что я в это верю.