Папаша напрокат, стр. 3

Лаура взглянула на цепочку, которую держала в руке. Так странно видеть ее, вот так на ладони. Лаура не снимала ее с того самого дня, когда отец впервые застегнул украшение на ее шее. Лауре тогда исполнилось восемь. Отец говорил, что украшение принадлежало еще его матери, в честь которой назвали Лауру. Золотой брелок причудливой формы, в котором каждый видел что-то свое. Лауре он всегда казался женщиной в старинной широкополой шляпе. Приложив подвеску к груди, она взглянула на свое отражение в зеркале и сразу же увидела седину у корней волос. Ей даже в голову не приходило, что она так бросается в глаза. Широкие белые полосы проступили у висков и надо лбом. Лаура поседела, когда ей еще не было и тридцати, и постоянно подкрашивала волосы, оставаясь верной природному золотисто-каштановому оттенку. Она по-прежнему носила их длинными, ниже плеч. Волосы, густые, сильные, всегда были ее гордостью, ее единственной уступкой тщеславию. Но тщеславия хватало только на то, чтобы закрашивать седину. Лаура никогда не бежала в парикмахерскую, стоило только седине проступить у корней. Она забывала припудрить нос, если он начинал блестеть, или покрасить губы перед тем, как выступать в аудитории. Природа оказалась к ней щедрой, Лаура была привлекательной женщиной, и это ее спасало, потому что в любом случае она предпочитала смотреть в телескоп, а не в зеркало.

Следовало бы спуститься вниз к Рэю, но вместо этого она присела на край кровати. Рэй всегда страдал от депрессии и плохого настроения, но этот гнев, эта ярость, которым она оказалась свидетельницей, были для нее в новинку. Постоянные отказы, получаемые им из издательств, несомненно, начинали на него действовать. Профессор социологии на пенсии, посвятивший многие годы работе с бездомными, всегда преисполненный сострадания к чужим несчастьям, Рэй много лет работал над книгой о людях, оказавшихся без крыши над головой. Книга получилась волнующей, берущей за душу и очень хорошо написанной. Год назад он начал предлагать ее издателям. С того времени стопка отказов на его столе в кабинете постоянно росла.

Никогда раньше Рэй не упрекал ее за то, что она ставит карьеру выше брака и ребенка. Лаура обычно брала Эмму с собой в поездки, полагая, что Рэй с радостью побудет один и сосредоточит все внимание на книге. Возможно, ему и в самом деле это нравилось, в прошлом. Но несколько месяцев назад, когда они отдыхали в доме на озере, Лаура открыла десятую комету в своей карьере. Почти все ее открытия представляли интерес исключительно для астрономов. Комету обычно можно разглядеть только в мощный телескоп. Например, возможность увидеть невооруженным глазом вот эту последнюю должна была представиться только через полтора года. Но на Лауру посыпались награды, приглашения прочесть лекцию, предложения профинансировать любые ее начинания, ее окружили вниманием средства информации. А тем временем Рэй получал один отказ за другим. Вполне вероятно, ее успех стал для него ножом в спину. Лаура испугалась.

Она услышала медленные неторопливые шаги Рэя на лестнице. И вскоре муж уже сидел рядом с ней, обнимая Лауру за плечи.

– Прости меня, Лаура, я наговорил лишнего.

– Нет, это ты прости меня. Ты прав. Я слишком занята собственной карьерой. Я не уделяла достаточно внимания ни тебе, ни Эмме.

– Что ты, – запротестовал Рэй. – Я ничего подобного не имел в виду. Я только…

– Я думаю, что ты говорил искренне, Рэй. Ты рассердился, и твои истинные чувства вырвались наружу. Я не поеду в Бразилию этим летом.

– Ох, Лори, я не хочу, чтобы ты поступила вопреки своим желаниям.

– А я вовсе не хочу ехать, – настаивала Лаура, и она не притворялась. Рэй много лет во всем уступал ей. Теперь настала ее очередь. – После этого семестра я возьму отпуск. Мы отправимся в дом на озере и проведем все лето втроем. Мы будем только отдыхать. Договорились?

Рэй замялся.

– И ты не станешь искать эту женщину, о которой говорил твой отец? – наконец спросил он.

– Это не займет много времени, – ответила Лаура. – Я только проверю, живет ли она в Мидоувуд-Виллидж, узнаю, все ли в порядке, как просил меня отец.

Рука Рэя упала с ее плеча.

– Прошу тебя, не делай этого. – Его темные глаза с мольбой смотрели на Лауру.

– Рэй, я не позволю ей помешать нашим планам. – Голос Лауры звучал твердо. Но явное отчаяние Рэя заставило ее продолжить: – Я знаю, что отец многого требовал от меня, но он вдохновлял меня, поддерживал, а теперь его больше нет. – Ее голос сорвался. – Я не могу подвести его. Пообещать ему такую малость и не исполнить? Так нельзя. Ты ведь понимаешь меня, правда?

Рэй поднялся с тяжелым вздохом.

– Я спущусь к себе в кабинет, – сказал он, и Лаура поняла, что разговор окончен.

Она посмотрела ему вслед, решила было пойти за ним, но усталость остановила ее. Лучше немного подождать. Возможно, попозже они оба смогут рассуждать более здраво.

Лаура неторопливо разделась и легла в постель. Простыни были холодными, и она ощутила свое одиночество. Ее отец умер. Теперь у нее есть только Рэй и Эмма. И именно теперь тот Рэй, которого она знала и любила, куда-то исчез.

ГЛАВА 3

Эмма сидела на полу в своей комнате, поглощенная новой головоломкой, изображающей тропическую рыбу. Это был подарок Шелли, девочки-подростка, которая оставалась с ней в отсутствие родителей. Лаура опустилась на ковер рядом с дочкой. После Рождества прошло уже две недели, но Эмма впервые занялась этой головоломкой. Девочке понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя после смерти дедушки.

– Я уйду ненадолго, – сказала Лаура, убирая Эмме прядь волос за ухо. – Папа работает внизу в своем кабинете.

Просто замечательно, что Эмма так занята новой игрушкой. Она не станет приставать к Рэю.

Эмма зажала в кулачке фрагмент головоломки.

– А я знаю, что это такое! – торжественно объявила она. – А ты, мама?

– Плавники? – Лаура сделала вид, что не уверена в этом.

– Правильно! И их надо положить вот сюда! – Эмма положила кусочек мозаики на место. – Ты идешь на работу? – спросила она.

– Нет. Сначала я поеду к ювелиру, чтобы починить цепочку. А потом навещу кое-кого. – Лаура встала. – Я недолго.

– А вот это глазик, – пропела Эмма. – Не могу дождаться, когда я закончу картинку. Мы сможем ее склеить и повесить на стенку?

– Конечно, но тогда ты не сможешь с ней больше играть.

– Ну и ладно. – Эмма подняла светло-голубые глаза на Лауру. – Мамочка, не уходи, а?

– Дорогая, мне на самом деле пора.

– Я знаю. Но разве ты не хочешь посмотреть вместе со мной книжку?

– Вечером, когда ты будешь ложиться спать. – Лаура наклонилась и поцеловала ее в макушку. – Не скучай, я скоро вернусь.

– Ладно. – Эмма снова занялась головоломкой.

Она была очень самостоятельным ребенком, куда более независимым, чем знакомые Лауре пятилетки. Люди удивлялись, увидев малышку на похоронах деда, но Лаура хорошо подготовила девочку к тому, что та увидит и услышит. Она не сомневалась, что поступает правильно. После заупокойной службы Эмма поняла, что дедушка больше никогда к ней не вернется. Она не плакала во время похорон. Она даже пыталась утешить Лауру, когда у той сдали нервы.

Лаура заглянула в кабинет мужа. Перед ним лежала его рукопись, но он смотрел в окно. Она обняла его за плечи, ощутила пальцами тепло клетчатой фланелевой рубашки.

– Я скоро вернусь, – пообещала Лаура. Она тоже посмотрела в окно, чтобы увидеть, что так увлекло Рэя, но ничего не заметила, кроме ряда домов на противоположной стороне улицы. Это были братья-близнецы их собственного дома. На всех крышах лежал тонкий слой снега.

– Пожалуйста, не уезжай, – попросил Рэй, не отрывая глаз от окна. И Лаура поняла, что у него снова началась депрессия. Десять лет она знала Рэя, шесть лет была за ним замужем. За это время он неоднократно обращался к специалистам, принимал кучу лекарств, но депрессии возвращались снова и снова.

За те две недели, что прошли после смерти ее отца, Рэй не раз извинялся за свое поведение и уверял Лауру, что ее карьера его радует. Но почему-то слова, произнесенные им в то печальное утро, по-прежнему эхом звучали в ее ушах, и она не верила в его раскаяние. В минуту раздражения, гнева Рэй всего лишь сказал правду. Лаура решила не встречаться с Сарой Толли, но звонок от поверенного ее покойного отца все изменил.