Денискины рассказы (сборник), стр. 1
Виктор Юзефович Драгунский
Денискины рассказы
© Драгунский В. Ю., наследники, 2014
© Драгунская К. В., предисловие, 2014
© Чижиков В. А., послесловие, 2014
© Лосин В. Н., иллюстрации, насл., 2014
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Про папу моего
Когда я была маленькая, у меня был папа. Виктор Драгунский. Знаменитый детский писатель. Только мне никто не верил, что он мой папа. А я кричала: «Это мой папа, папа, папа!!!» И начинала драться. Все думали, что он мой дедушка. Потому что он был уже совсем не очень молодой. Я – поздний ребенок. Младшая. У меня есть два старших брата – Леня и Денис. Они умные, ученые и довольно лысые. Зато всяких историй про папу знают гораздо больше, чем я. Но раз уж не они стали детскими писателями, а я, то написать чего-нибудь про папу обычно просят меня.
Мой папа родился давным-давно. В 2013 году, первого декабря, ему исполнилось бы сто лет. И не где-нибудь там он родился, а в Нью-Йорке. Это вот как вышло – его мама и папа были очень молодые, поженились и уехали из белорусского города Гомеля в Америку, за счастьем и богатством. Про счастье – не знаю, но с богатством у них совсем не сложилось. Питались они исключительно бананами, а в доме, где они жили, бегали здоровенные крысы. И они вернулись обратно в Гомель, а через некоторое время переселились в Москву, на Покровку. Там мой папа плохо учился в школе, зато любил читать книжки. Потом он работал на заводе, учился на актера и работал в Театре сатиры, а еще – клоуном в цирке и носил рыжий парик. Наверное, поэтому у меня волосы – рыжие. И в детстве я тоже хотела стать клоуном.
Дорогие читатели!!! Меня часто спрашивают, как поживает мой папа, и просят, чтобы я его попросила еще что-нибудь написать – побольше и посмешней. Не хочется вас огорчать, но папа мой давно умер, когда мне было всего шесть лет, то есть тридцать с лишним лет назад получается. Поэтому я помню совсем мало случаев про него.
Один случай такой. Папа мой очень любил собак. Он все время мечтал завести собаку, только мама ему не разрешала, но наконец, когда мне было лет пять с половиной, в нашем доме появился щенок спаниеля по имени Тото. Такой чудесный. Ушастый, пятнистый и с толстыми лапами. Его надо было кормить шесть раз в день, как грудного ребенка, отчего мама немножко злилась… И вот однажды мы с папой приходим откуда-то или просто сидим дома одни, и есть что-то хочется. Идем мы на кухню и находим кастрюльку с манной кашей, да с такой вкусной (я вообще терпеть не могу манную кашу), что тут же ее съедаем. А потом выясняется, что это Тотошина каша, которую мама специально заранее сварила, чтобы ему смешать с какими-то витаминами, как положено щенкам. Мама обиделась, конечно. Безобразие – детский писатель, взрослый человек, и съел щенячью кашу.
Говорят, что в молодости мой папа был ужасно веселый, все время что-нибудь придумывал, вокруг него всегда были самые клевые и остроумные люди Москвы, и дома у нас всегда было шумно, весело, хохот, праздник, застолье и сплошные знаменитости. Этого я, к сожалению, уже не помню – когда я родилась и немножко подросла, папа сильно болел гипертонией, высоким давлением, и в доме нельзя было шуметь. Мои подруги, которые теперь уже совсем взрослые тетеньки, до сих пор помнят, что у меня надо было ходить на цыпочках, чтобы не беспокоить моего папу. Даже меня к нему как-то не очень пускали, чтобы я его не тревожила. Но я все равно проникала к нему, и мы играли – я была лягушонком, а папа – уважаемым и добрым львом.
Еще мы с папой ходили есть бублики на улицу Чехова, там была такая булочная, с бубликами и молочным коктейлем. Еще мы были в цирке на Цветном бульваре, сидели совсем близко, и когда клоун Юрий Никулин увидел моего папу (а они вместе работали в цирке перед войной), он очень обрадовался, взял у шпрехшталмейстера микрофон и специально для нас спел «Песню про зайцев».
Еще мой папа собирал колокольчики, у нас дома целая коллекция, и теперь я продолжаю ее пополнять.
Если читаешь «Денискины рассказы» внимательно, то понимаешь, какие они грустные. Не все, конечно, но некоторые – просто очень. Я не буду сейчас называть, какие. Вы сами перечитайте и почувствуйте. А потом – сверим. Вот некоторые удивляются, мол, как же это удалось взрослому человеку проникнуть в душу ребенка, говорить от его лица, прямо как будто самим ребенком и рассказано?.. А очень просто – папа так всю жизнь и оставался маленьким мальчиком. Точно! Человек вообще не успевает повзрослеть – жизнь слишком короткая. Человек успевает только научиться есть, не пачкаясь, ходить, не падая, что-то там делать, курить, врать, стрелять из автомата, или наоборот – лечить, учить… Все люди – дети. Ну, в крайнем случае – почти все. Только они об этом не знают.
Помню про папу я, конечно, не много. Зато умею сочинять всякие истории – смешные, странные и грустные. Это у меня от него.
А мой сын Тема очень похож на моего папу. Ну, вылитый! В доме в Каретном Ряду, где мы живем в Москве, живут пожилые эстрадные артисты, которые помнят моего папу молодым. И они Тему так и называют – «Драгунское отродье». И мы вместе с Темой любим собак. У нас на даче полно собак, а те, которые не наши, просто так приходят к нам пообедать. Однажды пришла какая-то полосатая собака, мы ее угостили тортом, и ей так понравилось, что она ела и от радости гавкала с набитым ртом.
Вот…
«Он живой и светится…»
Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не было…
И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака – они были похожи на бородатых стариков…
И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждет меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял ее сидеть на песке и скучать.
И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:
– Здорово!
И я сказал:
– Здорово!
Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.
– Ого! – сказал Мишка. – Где достал? А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Ее можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?
Я сказал:
– Нет, не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.
Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало еще темнее.
Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить, когда придет мама. Но она все не шла. Видно, встретила тетю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лег на песок.
Тут Мишка говорит:
– Не дашь самосвал?
– Отвяжись, Мишка.
Тогда Мишка говорит: