Между двух войн, стр. 81

– Ты не понимаешь, Франсуаз.

Колтон говорил теперь с мягкостью и доброжелательностью, которая очень напоминала Мириэль. Франсуаз была готова свернуть ему шею за этот тон.

– Когда мы убиваем лесных животных, мы не ненавидим их. Мы делаем это ради их пользы.

– Что?

То, что услышала девушка, показалось ей диким. Она понимала, что человек лишает жизни животных ради собственных целей, но ей еще никогда не приходилось слышать, чтобы кого-то убивали затем, дабы доставить тому удовольствие.

– Конечно, – подтвердил Колтон. – Нам больно это делать, ведь мы не нуждаемся ни в мясе, ни в шкурах. Для этого у нас есть домашний скот. Но таков порядок природы, Франсуаз.

Он обвел рукой лес, окружавший их, и вновь это движение напомнило демонессе русоволосую друиду.

– Одни умирают, чтобы дать жизнь другим, – говорил бывший лесничий. – Так живет лес, а мы его часть. Мы – люди, мы разводим овец и коз, и поэтому частью выпали из этого круговорота. Но животные леса не простили бы нам, если бы мы перестали на них охотиться. Ведь таков закон леса.

Франсуаз мотнула головой.

– У вас еще более странная философия, чем я думала, – резюмировала она. – Так почему стало плохо друидам? И что смущает тебя? Разве убить орков – не такой же закон природы?

– Нет, – ответил Колтон.

Франсуаз почувствовала, как ее охватывает бешенство, но она взяла себя в руки.

– Почему? – спокойно спросила она.

– Нельзя убивать орков, – сказал Колтон. – Вернее, так считают друиды. Вот почему я так сильно обеспокоен, Франсуаз.

– Но почему?

– Как – почему?

На лице Колтона изобразилось такое глубокое удивление, что демонессу едва не разорвало от ярости. Ход мысли Колтона был таков: он говорит такие очевидные, такие понятные вещи, почему же эта прекрасная девушка, такая сильная, такая храбрая, не может понять?

– Орки сильнее, – сказал Колтон. – Это они должны нас убивать.

Франсуаз потрясение уставилась на Колтона.

– Я говорил про закон леса, – продолжал Колтон, – и ты ответила, что поняла. Сильные побеждают слабых. Это естественно. Мы должны убивать животных, потому что мы сильнее их. Но перед орками мы слабее. Мы не можем сражаться с ними. Так нас учили, с самого рождения.

– Но Колтон, – девушка попыталась улыбнуться, – в природе все совсем не так. Кролик не идет к лисе на обед. Он защищается от нее, прячется.

Колтон покачал головой.

– Прячется, – сказал он, – но не защищается. Видела ли ты, чтобы кролик, оскалив зубы, прыгал на волка? Чтобы зяблик клевал змею? Слабейший должен убегать, и мы поступали так веками, когда уходили в леса. Теперь мы не можем этого сделать. Но я не уверен, можем ли мы сражаться. Имеем ли право.

– Значит, – произнесла Франсуаз, – друиды лежат там… – Она быстро отказалась от слова «вповалку», – не потому, что создали капканы? Причина в том, что они не хотят убивать – более сильного?

– Да, – ответил Колтон. – Можно изменять законы, которые написаны людьми. И мы собирались. Это сделать, когда хотели отказаться платить налоги Самарии. Но законы природы нарушать нельзя.

– Я знаю многих стариков, – пробормотала Франсуаз себе под нос, – которые только этим и занимаются.

– Ты знаешь главную мудрость, которой учат друиды? – спросил Колтон.

– Река не должна выходить из берегов.

– Не из берегов – за свои пределы. Я видел, как ты сражаешься, Франсуаз. Я видел, как ты убиваешь орков. И в те мгновения я действительно верил, что и мы тоже способны на это. Но потом… Если река покинет свои пределы, она погибнет. Растечется, и вода уйдет в землю. Так и мы. Я боюсь, что то, что делаешь ты – не для нас. Это выше наших возможностей.

Франсуаз помедлила раздумывая. Наконец заговорила:

– Колтон, ты веришь в законы леса, верно? И в то, что человек должен жить по ним?

– Да.

– Тогда послушай. Ты говорил о волке. Но разве волк рождается сразу волком? Сильным, большим, с крепкими зубами?

– Нет, – неуверенно ответил бывший лесничий, еще не понимая, к чему клонит девушка. – Сперва это щенок.

– И щенок нуждается в защите? Если щенок встретит хищника, он станет нападать или прятаться?

– Он спрячется. Но что ты хочешь этим сказать?

– Колтон, волчонок не навсегда остается волчонком. Однажды он вырастает и перестает прятаться. Он должен учиться нападать сам.

– И ты имеешь в виду, что когда-нибудь мы тоже станем волками?

Колтон никогда еще не задумывался над этим.

– Ты хочешь сказать… то есть…

– Вы не кролики, – сказала Франсуаз. – И не птички. Раньше вы были слабы, но теперь выросли. И вам не нужно больше прятаться.

18

Верховой дракон сделал широкий круг над строем ополченцев, и только после этого я позволил ему снизиться.

– Хорошо, – отрывисто похвалила Франсуаз. – Ничто не ободряет пехоту так, как летящий перед ней дра­кон.

– Если это их дракон, – уточнил я спешиваясь. Колтон стоял рядом с девушкой, немного сзади и сбоку, как и положено второму офицеру.

– Что орки? – спросила Франсуаз.

– Пытались меня сбить. – Я отцепил от левого рукава обломок стрелы, застрявший в материи. – Их больше чем полторы тысячи. Я насчитал тридцать сотен, а степь позади них еще дымилась от пыли. Правда, орки не выстраиваются в ряды, как легионеры, поэтому трудно сказать с точностью.

– Если ты говоришь тридцать сотен, значит, так и есть. Как они движутся?

Франсуаз не пришлось бы задавать этого вопроса, если бы она не перебила меня:

– Так, как и было намечено.

– Отлично.

Девушка повернулась к командиру ополченцев:

– Колтон, пусть люди приготовятся. Выполнив приказ, он обратился к демонессе:

– Ты сказала, что орки идут как намечено. Звучит так, будто бы ты сама ими руководишь.

– Плохой полководец командует только своими войсками, – усмехнулась Франсуаз, поднося к глазам увеличительную трубу. – Хороший командует противником.

Колтон закивал головой. Я мог не сомневаться, что каждый новобранец, который встанет под его знамена когда-либо в будущем, не раз услышит от бывшего лесничего эту мудрость.

Бедные новобранцы!

– Но почему мы не можем просто залить степь маслом, как сделали это в прошлый раз? – спросил Колтон.

– Масло – слишком сильное оружие. Мы не сможем его контролировать, если используем в большом количестве. Степной пожар не остановишь. Поверь мне – я знаю, о чем говорю.

Колтон и не собирался спорить. В уме он уже записывал еще одну мудрость – сколько он уже там их успел запомнить?

– Они идут, – произнесла Франсуаз.

Конные орки появились на горизонте, словно огромная грозовая туча. Мохнатые лапы их восьминогих пауков поднимали с земли облака пыли, и они клубились вокруг всадников, так что невозможно было разглядеть ни отдельных кочевников, ни их пауков.

Строй ополченцев, стоявших на пути несущейся армады, выглядел жалким. Люди были пешими, они находились далеко друг от друга, и клинки в их руках казались беспомощными перед лицом скачущей кавалерии.

Конница орков выглядела особенно страшно, ибо никто не мог различить в ней отдельных всадников. Лица орков, оскаленные в гримасе ярости, то на миг появлялись из клубов пыли, то вновь пропадали.

Чудилось, что горстке людей противостоят не такие же, как они, существа, пусть даже лучше вооруженные и подготовленные. Серое облако, рождающееся на горизонте, казалось видевшим его чем-то чудовищным, каким-то сверхъестественным существом, которое и больше, и сильнее, чем даже тысячи тысяч людей, собранных вместе.

Никто бы не удивился, если бы маленькая армия ополченцев запаниковала и бросилась врассыпную перед лицом столь грозной опасности. Не раз оркские всадники одерживали победу благодаря одному виду своей армии, даже не вступив в столкновение с защитниками города.

Но ни один человек из тех, что стояли в озаренной закатными лучами степи, не дрогнул. Все они смотрели на орков с верой, которая граничила с религиозной. Нет, это даже было нечто большее.