Между двух войн, стр. 23

Франсуаз передернула плечами:

– Даже не могу на тебя обижаться. Это была жуткая сцена, Майкл. И дело не в том, что он меня застеснялся. Все как… как в пантомиме.

– Френки, а что же жуткого в театре?

– Не в театре. Однажды я увидела двух мимов на рыночной площади. Они молчали – и люди вокруг молчали. Актеры открывали рот, но оттуда не вылетало ни звука. Страшное впечатление.

– Да?

– Человек должен говорить, если он не немой. Я не могу объяснить. Эти люди, вокруг мимов, они видели действия, но не слышали слов. Точно это был какой-то заговор. Знаешь, когда рядом с тобой происходит что-то нехорошее, гадкое, все все знают, никто ничего не скрывает, но сами жертвы делают вид, будто так и положено.

– Так всегда и бывает, Френки, – ответил я. – Так всегда и бывает.

17

Здание, в котором заседало Собрание, находилось в самом центре Беркена. Его называли Фортом; рассказывали, что когда-то он на самом деле служил крепостью.

Землевладельцы прибывали в дорогих экипажах. Каждый из них был собран из ценных пород дерева – легкие, изящные, эти кареты походили на изысканные шкатулки. Франсуаз следовала рядом с моим экипажем на своем скакуне.

– Мне действительно жаль, что ты не можешь пойти со мной, – произнес я.

– Ничего тебе не жаль, – пробурчала девушка. – Богач чертов.

Поскольку она не была землевладельцем, то и присутствовать на собрании не могла.

Карета ехала неторопливо, и я мог без труда поддерживать разговор через окно экипажа.

– Раз тебе все равно нечем будет заняться, можешь поболтать со слугами. Кучеры, лакеи, телохранители – все они охотно ответят на вопросы такой милашки. Добрый день…

Последние слова были адресованы одному из лендлордов, проезжавшему мимо в такой же изысканной карете.

– Вот невежа, мы чуть не столкнулись, – пробормотал я, когда экипаж землевладельца отъехал. – Здесь же такие узенькие улочки… О чем я? Ах да. Расспроси их о Райлине – наверняка он сын одного из богачей.

– Вот, значит, как, – процедила Франсуаз. – Ты отправишься к своим богачам, станешь пить медовое вино и слушать лютню, а я останусь толкаться среди слуг?

– Френки, – сказал я с легким упреком, – ты не должна вести себя как несмышленое дитя. Ведь каждому свое. Разве я захожу с тобой в женскую купальню?

Девушка не нашлась что ответить. Хотя она и понимала, что пример, приведенный мной, совсем к делу не относится, но подходящие слова так ей в голову и не пришли.

Выйдя из экипажа, я осмотрелся с видом полководца, только что взявшего очередную столицу, и направился к входу в Форт собраний. Но Франсуаз остановила меня.

Понизив голос, она спросила:

– Значит, ты считаешь, заговорщики придут сюда?

– Такой план не может обойтись без парочки лендлордов, крошка.

– С этим я согласна.

Она не была согласна. Она верила только в то, что могла сама увидеть, потрогать и порубить мечом на мелкие кусочки.

– Но почему ты уверен, что после собрания все эти заговорщики решат пошушукаться и устроят собственную сходку?

Я покровительственно посмотрел на Франсуаз и потрепал ее по щеке.

– Я об этом позабочусь, – сказал я. – А, господин Сафри! Рад приветствовать вас в Беркене. Как добрались?

С этими словами я отвернулся от Франсуаз, словно мы не находились в тот момент на середине разговора. Впрочем, я считал беседу оконченной.

Франсуаз мысленно дала себе пинка за то, что стала задавать бессмысленные вопросы – знала ведь, Майкл все равно толком на них не ответит. Она повернулась, и прямо перед ней оказался золотой герб Амбрустеров, украшавший дверь его кареты.

Длинная змея с перепончатыми крыльями извивала хвост и ощеривала зубастую пасть. Франсуаз скорчила ей гримасу и пошла прочь.

18

Когда я вошел в Зал собраний, многие уже были на месте. Раскланявшись со всеми присутствующими – как знакомыми, так и теми, кого видел впервые, – я проследовал к своему месту за огромным столом.

Председатель, Карайа Дархм, высокий старик с окладистой бородой, одетый в коричневые и багряные цвета, поднялся на ноги, и это был знак о начале заседания.

Он подождал пару мгновений, пока воцарится тишина и последние землевладельцы займут свои места.

– Доброго дня в Золотом лесу! – произнес он. – Я рад приветствовать в свободном городе Беркен всех лендлордов страны. Надеюсь, что ваше пребывание здесь будет приятным.

Он наклонил голову – вежливый поклон учтивого хозяина.

– Однако мы собрались здесь по важной причине. Сегодня нам предстоит обсудить два вопроса. Первый – о неурожае сиреневых тыкв… Эта тема затрагивает многих из нас. Она не из тех, какие принято обсуждать на Большом собрании, но раз мы все здесь, не вижу причин откладывать ее…

На лицах собравшихся отразилось недоумение, даже разочарование.

Все прекрасно знали, какие события развернулись в Лесу прошлой ночью. Тихо перешептываясь, землевладельцы удивлялись, с чего это старик завел речь о тыквах.

Я соединил кончики пальцев.

Нельзя было не восхищаться проницательностью Дархма. Тот не хотел начинать с главной темы. Лендлорды были чересчур взволнованы, возбуждены, а долгий, скучный разговор на такую тривиальную тему, как тыквы, мог успокоить самые горячие головы.

– Далее мы перейдем к вопросу о том, что произошло с жителями города Своркмиддл, – говорил тем временем старик. – Я даю слово уважаемому члену Собрания, чья семья вот уже шесть сотен лет разводит сиреневые тыквы…

Я приготовился ждать.

– Возможно, вас удивляет, что я ограничил собрание этими темами, – произнес вполголоса Председатель, закончив вступительное слово, и опустился на сиденье.

Я сидел по правую руку от него. Стол в зале имел круглую форму. Это подчеркивало равноправие всех лендлордов и позволяло избежать многочисленных споров и ссор из-за старшинства.

– Мне хорошо известно о неприятности, произошедшей с вашим другом, демонессой Дюпон, – продолжал старик.

Голос его звучал так тихо, что только я один мог его расслышать.

– Эти хулиганы, очистители, давно уже потеряли всякую совесть. А теперь они начали нападать на мирных жителей средь бела дня. Все члены Собрания крайне озабочены этим.

Я молчал.

– Вы, наверное, хотите знать, почему я не поставил и этот вопрос?

– Уверен, у вас имелись на то свои причины.

– Да, – подтвердил старик. – Видите вон того лендлорда, в одеждах красного и оранжевого цветов?

Незаметно для окружающих Председатель указал на человека, сидевшего с опущенной головой. Он был бледен, под запавшими глазами проступили черные тени. Сжав, губы, он сидел, бессильно уронив руки на стол.

Он не слушал слов, которые произносил выступающий, и вообще не обращал внимания на то, что происходило вокруг.

– Это Тафар Дуэрбо. Его сыновья были среди тех, кто напал на вашу знакомую. Старик помолчал мгновение:

– Они погибли.

– Понимаю, – кивнул я.

– Страсти и без того накалились. Трудно сказать, что произойдет, если я подниму сейчас вопрос об очисти­телях. Надеюсь, вы не чувствуете себя оскорбленным?

Любой лендлорд, на члена семьи или друга которого было совершено нападение, имел право потребовать возмездия в Зале собраний. Результаты этого могли оказаться самыми разными – от штрафа, налагаемого на провинившегося, до смертельного поединка на мечах.

Но я не собирался идти этим путем, поэтому покачал головой.

– Я благодарен вам, – произнес старик. – Но не хочу, чтобы вы беспокоились. Я поручил констеблю Уотертауну провести самое подробное расследование.

Последний также находился здесь, будучи одним из крупнейших землевладельцев в окрестностях Беркена.

Он был единственным из лендлордов, кто не носил парадного одеяния, но прибыл в своей офицерской форме – этого требовал обычай, поскольку Собрание происходило в его городе.