Гончие преисподней, стр. 30

Маргарита знала, что в особняке Сарнмира находится статуя Боягорда – в той почти тысячу лет копилась энергия астрала. Женщина поняла, что с ее помощью сможет освободиться от перстня. Однако истукан спал вот уже десять веков, и никто не знал, как пробудить его.

Остальное вы знаете. Маргарита рассказала своему мужу ту часть правды, которую тот должен был знать, – и он поверил. С помощью ожерелья, случайно попавшего к нему в руки, Сарнмир выпустил на волю дух статуи – и это стоило ему жизни.

Его вдова так и не смогла избавиться от кольца. По всей видимости, сила Боягорда, освобожденная спустя тысячу лет, отказалась ей подчиняться.

Однако мы все понимаем, что Маргарита не успокоится, пока вновь не обретет магический дар Констанции, – и тогда она сделает все, чтобы уничтожить и Алеганда, и меня, и вас.

ГЛАВА 18

– Почему вы скрывали правду? – спросил я. – Вы ведь понимали, что рано или поздно мы обо всем узнаем.

Алеганд сидел в высоком кожаном кресле. В камине потрескивали поленья, разнося по комнате едва уловимый аромат адамовой головы – корень этой травы, как полагают алхимики, дарит долголетие.

Гроссмейстер выглядел постаревшим. Худое тело под тонкой белой рубашкой казалось высохшим и изможденным. Я спрашивал себя – то ли события последних дней так сказались на нем, то ли раньше я просто не замечал, насколько источило его время.

Он поднял руку, в которой держал бокал для коньяка, хотя я знал, что в ней лекарственная настойка. Алеганд пил только их.

– Я знал вашего отца, Майкл.

Старик улыбнулся, и это выглядело немного жалко.

– Я прожил триста двадцать один год. Я постоянно говорю людям, что знал их отцов, дедушек, – я словно старый семейный альбом, хранящий чужие воспоминания. Я не мог позволить вам рисковать собой. Зло, поглотившее Маргариту, слишком опасно, чтобы бросать ему вызов.

– Но вы это сделали. Он отмахнулся.

– Я старик. Нет, я даже уже не старик – так, пустая оболочка, стручок, в котором лишь чудо поддерживает искорку жизни. Если я умру, большой беды не случится, многие даже вздохнут с облегчением, что избавились от меня. Вы молоды, вам еще надо жить.

Я не стал спорить. Жалеть себя – самое приятное занятие в мире, и не стоит мешать человеку наслаждаться им.

– Маргарита пыталась убить собственную дочь, – продолжал Алеган, – отобрать дар волшебства, который принадлежал ей. Это невозможно, если не пробудить могущественные силы, которые гораздо опаснее, чем само Зло.

Он помолчал.

– Маргарита была уверена, что сможет удержать их в узде. Как знать, возможно, если бы я не вмешался, она сумела бы это сделать. Мне не удалось совладать с ними даже с помощью Винченцо. Впрочем, он так же стар и немощен, как и я…

Гроссмейстер вновь легко улыбнулся, глядя на огонь в камине.

– Он сам попросил меня взять его с собой, даже требовал – иначе я никогда не стал бы рисковать его жизнью или тем, что от нее осталось. Но ему слишком хотелось вновь ощутить азарт сражения… Мы проиграли. Маргарита успела наполовину овладеть Стефанией, и они слились в одно тело.

Силы, которые пробудил ритуал, едва не убили нас с Винченцо. Но, к счастью, подобные существа не могут чересчур долго находиться в мире людей. Они исчезли, а мы остались с трупом молодой девушки и полусумасшедшей женщиной, в мозгу которой боролись две души.

Маргарита пыталась уничтожить Стефанию – или, по крайней мере, изгнать ее в самые дальние уголки сознания, откуда та не смогла бы освободиться. Без сомнения, ей бы это удалось.

Но я был готов к такому исходу и принес с собой кольцо Стратибора. Да, эта часть ее рассказа была правдивой – именно я надел ей на палец проклятый перстень. Вернее, это сделал Винченцо по моему приказу.

Украшение выпивало из женщины не молодость, как она вам сказала, но жизненную силу, и передавало ее плененной душе Стефании. Только так я мог быть уверен, что молодая девушка останется жива, несмотря на соседство с матерью.

Кроме того, я должен был убедиться, что у Маргариты не хватит сил снова провести ритуал и вызвать силы астрала. Я выиграл время, но не знал, что предпринять дальше.

Винченцо по моей просьбе вернулся на кладбище Маегарда, чтобы отыскать в древних манускриптах хотя бы намек на средство, которое сможет помочь Стефании. Я знал, что он ничего не найдет, но не хотел и дальше втягивать старого вампира в это опасное предприятие.

ГЛАВА 19

Общение с гроссмейстером навеяло на меня тоску. Я чувствовал себя героем одной из гравюр Дюрера, где есть только черный цвет и властвует смерть.

Я сожалел, что не взял с собой Франсуаз, – становилось тоскливо и зябко при мысли о том, что предстоит одному скользить по холодным улицам города, подобно палому листу, подхваченному темными водами реки.

Наша жизнь такова, какова люди, с которыми мы делим ее, и слишком часто человек обрекает себя на тусклое существование, полное ненужных страданий, только потому, что выбрал для себя не тех.

Однако Алеганд не был бы так откровенен в присутствии Франсуаз. К тому же моя партнерша была студенткой у Чериньолы.

Ветер одиночества коснулся моей щеки, когда я садился в машину, и мне почудилось, будто морозный туман клубится вокруг меня, чтобы унести в стылое небытие.

Спустя мгновение я понял, что это была не игра моего воображения. Прозрачная дымка сгустилась, принимая форму, и я увидел Маргариту Сарнмиру, сидящую рядом со мной.

На ее лице играла улыбка – торжество постаревшей женщины, которая уже не в силах заинтересовать мужчину, но поняла, что в жизни можно одерживать и другие победы.

– Мои силы возвращаются, – сказала она, словно продолжая давно начатый разговор.

Наверное, так и было – те несколько часов, что я провел в квартире Алеганда, она сидела здесь, беседуя с воображаемым мной, и готовилась к нашему разговору.

– Скоро я буду так сильна, что кольцо Стратибора не сможет мне помешать.

Она была осторожна.

Мы оба хорошо знали – если это случится, к женщине вернутся молодость и красота. Я чувствовал, Маргарита хочет предложить мне и то и другое, но говорить об этом сейчас было бессмысленно. Моя собеседница выглядела бы слишком жалко.

– Я знаю, вы были в Миланде, Майкл, – сказала она. – Говорили с Винченцо, с отцом Чериньола, теперь с Алегандом. Со всеми моими врагами. Почему только с ними?

– Наверное, потому что друзей у вас нет, – ответил я.

На мгновение она оскалилась, и сквозь черты стареющей женщины проступила уродливая морда беса. Именно ее видели стригой и гроссмейстер, прежде чем на пальце Маргариты оказалось кольцо.

– Друзей нет ни у кого, – ответила она небрежно, словно не уловила осуждения в моем голосе, а вела светский разговор на интересную тему. – Люди тянутся к тебе, только если у тебя что-то есть. Возьмем вас…

Я не хотел, чтобы она меня брала, но не стал цепляться к словам.

– Вы молодой, красивый, я не видела вас голым, но держу пари, у вас прекрасная атлетическая фигура. Вы богаты. Конечно, девушки так и вьются вокруг вас – и, признаюсь, Майкл, я не понимаю, почему вы держитесь Франсуаз. В городе Эльфов много других красавиц, зачем ограничивать себя одной?

– Вы не поймете, – ответил я.

Она коснулась моей руки – по-матерински.

– Вы не знаете жизни, Майкл. Ваши способности к магии мощнее, чем у большинства архимагов. Чародеи вас уважают. Любой Дом будет рад видеть вас своим верховным магистром.

– Не надо мне льстить.

– Но это правда. Вы отказались от всего: от власти, высокого положения, почестей. Видели, как раздувает хвост Николас Алеганд? А ведь он всего-навсего гроссмейстер, даже не архимаг. А вас устраивают тихая жизнь, ваша Франсуаз, влюбленная в вас по острые демонические ушки, ваш уютный особняк.

Она улыбнулась.

– Вы помогаете другим решать их проблемы, разбираете споры волшебников, разгадываете тайны, которые не под силу другим. Вы как маленький мальчик, который думает только о других. Вам пора повзрослеть. Власть и могущество просто лежат и ждут, когда вы их поднимете.