Звёздная дорога, стр. 64

Солнечный свет поблескивал на длинном змеевидном пятне воды, которое в «изголовье» долины подпитывала река, а потом оно утекало, образуя широкое болото в шести километрах, в нижней части. Скопище черно-серебристых кирпичей – квик-кабин экспедиции – на берегу озера выглядело неуместно посреди всепроникающего многоцветья изобильной флоры Сент-Либры. Два «Берлина» располагались рядом с убежищами. Легионеры патрулировали обширный периметр лагеря, включая восьмидесятиметровую полосу сырой земли, которую расчистил одинокий бульдозер.

Тучи уже ползли по небу, когда Рави развернул «Берлин» и завис над концом новорожденной взлётной полосы. Инженеры АЗЧ суетились под большим вертолётом, придерживая шляпы, чтобы их не снесло потоком воздуха. Старший комендант погрузки направлял Рави, и бульдозер коснулся земли. Торк отпустил кабели, наземная команда одобрительно подняла пальцы вверх. Рави увел машину прочь, чтобы найти место для посадки.

Позже, отдохнув, он поможет разгрузить остаток оборудования и припасов, которые привез «Берлин», вместе со свежей едой. Этим вечером они поджарят бургеры и сосиски, наслаждаясь тропическим закатом без обычной для почти всех транскосмических миров атаки насекомых. Опустив большой вертолёт, Рави увидел, что лопасти винтов противоположного вращения у стоящих на земле машин пришли в движение, когда их двигатели заработали. Экипажи отчаянно стремились взлететь, прежде чем основная масса бури ударит по Эдзеллу. У них оставалось в лучшем случае семь часов дневного света и дозаправка, рандеву с «Дедалом» – танкером, так что в Абеллию ребята вернутся в темноте. Рави одобрительно усмехнулся: выходит, они умелые пилоты.

Он сбавил газ и запустил последовательность отключения всех систем. По выпуклому ветровому стеклу рубки застучали первые капли. Снаружи темнело; вихрящаяся масса туч уже спрятала солнце. Завтра он будет сидеть и ждать прибытия следующего «Берлина», который даст ему возможность улететь. У него появится несколько часов, чтобы пошнырять по округе и как следует изучить территорию. Может, инженеры позволят ему поводить бульдозер. До чего же здорово жить в такое время!

Воскресенье, 3 февраля 2143 года

Предполагалось, что вокруг полуострова Абеллия столько же бухт, сколько дней в году, – впрочем, следовало быть снисходительным в определении «бухты», и ещё вопрос, год какой планеты имелся в виду…

Бунгало на Камило-бич представляли собой простые постройки, приютившиеся среди низких дюн между самим пляжем и рю дю Рэниле, двухполосным шоссе, огибавшим нижнюю часть склона. Возведённые из белого бетона, они имели большие стеклянные двери, которые выходили на уютные террасы и песчаные дворики, откуда было легко попадать на пляж. Это милое местечко изначально предназначалось для семей бурно развивавшегося среднего класса Абеллии, независимых бизнесменов и сотрудников компании, которые решили остаться, несмотря на то что их контракты истекли.

Сол Ховард проснулся от того, что яркий свет Сириуса струился через щель между шторами. Некоторое время он просто лежал, погруженный в спокойную дремоту, а его разум лениво перебирал теплые и приятные идеи. Откуда-то из глубин коттеджа-бунгало раздавались приглушенный стук и голоса, которые означали, что дети проснулись и встали. Скорее всего, пытались приготовить себе завтрак, и один черт знает, какой беспорядок получится у них в итоге. Наверняка четырнадцатилетняя Исадора, старшая, возьмёт все на себя. Хотя его терзало болезненное любопытство по поводу того, с чего вдруг девочка-подросток поднялась в такую рань. Их братии полагалось спать до полудня, а потом остаток дня бродить по дому и ворчать, но Исадора была сама радость. Ему стоило бы благодарить её за то, что она до такой степени нарушала стереотип.

«Пошла в мать, видимо».

Он повернул голову, чтобы увидеть Эмили. Спутанная волна роскошных темно-рыжих волос сбегала по подушке, открывая очаровательное лицо с тонкими чертами, маленьким ртом и длинным носом; кожа потемнела за полтора десятилетия под солнцем Сент-Либры, милые веснушки почти скрылись. Но они были на месте, на удивление заметные в зыбком утреннем свете.

Он призадумался, не потянуться ли, чтобы погладить её по волосам. Наклониться, чтобы поцеловать, и она лениво ответит. Убрать простыню, медленно и с притворной скромностью. Эмили всегда спала в пижамных штанах, и даже после семнадцати лет брака он находил это неотразимо сексуальным. Ведь тело у нее не менее красивое, чем лицо.

Идея утра, состоявшего лишь из расслабленного секса, была и впрямь увлекательной. Но когда сердцебиение Сола ускорилось и он полностью проснулся, ему пришлось вздохнуть и выбраться из кровати со всей возможной осторожностью. Смежная ванная была в восьми тоскливо привычных шагах по плиточному полу. Увы, но в пятьдесят восемь он не обладал телом, которое соответствовало бы куда более молодой жене; суставы вечно болели и теряли подвижность, в коротких курчавых волосах, которые давным-давно сменили цвет на предательскую седину, теперь все отчетливее виднелись ужасающие залысины, а живот, невзирая на ежедневные упражнения и здоровую диету, которую он почти никогда не нарушат, начал обвисать. Дряхлость подступала, и мочевой пузырь напомнил о ней обычной утренней неотложной потребностью.

Когда он вернулся, Эмили уже проснулась и, приподнявшись на локте, кротко завернулась в простыню по самые плечи. Он лёг обратно и уютно устроился рядом с нею.

Она понимающе улыбнулась.

– Они уже проснулись.

– Они не войдут.

– Сидеть, песик.

Сол закатил глаза в притворном отчаянии.

– Сегодня выходной.

– И вот ты начал взывать о помощи нуждающимся.

– Я вечно нуждаюсь.

Элегантная бровь высокомерно приподнялась.

– Да?

– Можем поставить замок на дверь.

Такое Эмили бы никогда не одобрила – она хотела, чтобы дети могли сразу же войти, если что-то случится.

– Зачем останавливаться? Может, просто переедем?

– Вы жестоки, леди. Но мне нравится такая идея. Мы наверняка можем себе позволить снять жильё – и, возможно, оно будет милым пристанищем.

Она улыбнулась его глупым речам и подалась вперёд, чтобы поцеловать мужа. Простыня поползла вниз, и он провел ладонью по обнаженной коже, шелковистой и теплой.

В коридоре снаружи громко затопали маленькие ножки. Сол едва успел превратить неистовый поцелуй в невинный с виду отдых мамы и папы, как дверь распахнулась. Джевон, их одиннадцатилетний сын, влетел в спальню, нетерпеливо улыбаясь.

– Волна поднялась! – радостно объявил он.

Сол мужественно проигнорировал двусмысленность.

– Правда?

В дверях появилась Исадора, держа за руку шестилетнюю Клару, и виновато посмотрела на мать:

– Извини, я не смогла его остановить.

– Все в порядке, дорогая. – Эмили похлопала по кровати, и Джевон шумно шлепнулся рядом с нею, не переставая улыбаться.

– Можно, мы пойдем на пляж? – спросил он с замиранием сердца. – Пожалуйста, я зубы почистил и все такое.

– Сначала нам надо позавтракать, – сказал Сол.

Он краем глаза глянул на антикварные часы и от уныния стиснул зубы. Семь сорок восемь. В воскресенье!

– Я принесу, – с энтузиазмом вызвался Джевон.

Сол сумел не вздрогнуть при воспоминании о том, как их сын две недели назад вызвался помочь мамочке с папочкой и принес им завтрак в постель.

– Не надо, мы сами. Ты должен проверить доску и упаковать пляжные сумки.

– Уже сделано!

– Тебе просто надо подождать, – сказала Эмили. – Ещё слишком рано. Мы пойдем позже, точно. Честно-пречестно.

Джевон скорчил гримасу «конец света», но принял указание матери. Когда Сол ему что-то говорил, вечно начинался спор. Сол предполагал, что у сыновей с отцами всегда так, но это все равно выматывало.

Сол надел банный халат и прошел на кухню, где на столе ещё лежали остатки поспешно съеденного детьми завтрака. Эмили приготовила круассаны и кофе, а он сгреб весь беспорядок в посудомойку.