Мареновая роза, стр. 103
Изложив историю до конца, Герт посмотрела на Хейла и вопросительно вскинула брови.
— Достаточно?
— Да, — ответил Хейл. — Все прекрасно. Синтия Смит должна благодарить вас, вы спасли ей жизнь. Работай вы в полиции, я представил бы вас к очередному званию.
— Я не выдержала бы экзамена на физическую подготовку, — хмыкнула Герт. — Малость толстовата.
— Все равно, — ответил Хейл, глядя ей в глаза без тени улыбки.
— Что ж, спасибо за комплимент, но прежде всего мне хотелось бы услышать от вас, что вы его поймаете.
— Мы его поймаем, — вставил Густафсон. В его голосе отчетливо слышалась полная убежденность, и Рози невольно подумала: «Не знаешь ты моего Нормана, приятель».
— Надеюсь, вы разобрались с нами? — осведомилась Герт.
— С вами да, — уточнил Хейл. — А вот мисс Макклендон мне хотелось бы задать еще несколько вопросов… вы в состоянии ответить на них? Если нет, они могут подождать. — Он помолчал. — Хотя, конечно, они не должны ждать, верно? Мы ведь оба это прекрасно понимаем, не так ли?
Рози на минутку прикрыла глаза, потом опять посмотрела на копа. Повернулась к Биллу, стоящему На своем месте за ограждением, перевела взгляд на Хейла.
— Спрашивайте все, что вам нужно, — сказала она. — Только заканчивайте поскорее. Я хочу домой.
5
В очередной раз Норман пришел в сознание в тот момент, когда выбирался из «темпо» на тихой улочке, в которой он сразу признал Дарэм-авеню. Он припарковался в полутора кварталах от Дворца современных проституток. Еще не стемнело, но вечер близился; густые бархатные тени под деревьями производили почему-то похотливо-чувственное впечатление.
Он оглядел себя и понял, что перед тем, как приехать сюда, по всей видимости, зашел в свой номер. От него пахло мылом, на нем была другая одежда. И очень даже подходящая одежда для предстоящего дела; легкие твидовые брюки, футболка, закрывающая горло, синяя рубашка навыпуск. Он выглядел, как человек, заглянувший в конце недели в находящийся на его попечении дом, чтобы исправить поломку в газовой плите или…
— Или проверить, как функционирует система сигнализации, — пробормотал он себе под нос, улыбаясь. — Очень смело, сеньор Дэниэлс. Очень смело с вашей сторо…
Панический страх ударил его, как разряд молнии. Он хлопнул ладонью по левому заднему карману брюк. Ничего, кроме выпуклости бумажника. Пощупал правый — и шумно вздохнул с облегчением, ощутив под твидовой тканью мягкую резиновую маску. Очевидно, он позабыл захватить с собой служебный револьвер — оставил его в сейфе номера в отеле, — но взял маску, которая показалась ему гораздо более важной, чем оружие. Сумасшедшая мысль, но именно так оно и было.
Он зашагал по тротуару к дому номер двести пятьдесят один. Если в нем окажется несколько шлюх, он возьмет их в заложники. Если шлюх будет слишком много, то попытается удержать столько, сколько сможет— вероятно, человек пять-шесть, — остальных же отправит к праотцам. А потом начнет убивать их одну за другой, пока кто-нибудь не расколется и не выложит ему адрес Роуз. Если никто не знает адреса, он прикончит всех и примется копаться в папках… однако Норман полагал, что до этого дело не дойдет.
«Что ты будешь делать, если там тебя дожидаются копы, Норми? — обеспокоенно спросил его голос отца. — Копы перед зданием, копы внутри, копы, защищающие дом от тебя?»
Он не знал. И не хотел знать.
Миновал двести сорок пятый дом, двести сорок седьмой, двести сорок девятый. Последний отделяла от тротуара живая изгородь, и, дойдя до ее конца, Норман вдруг остановился, глядя на дом номер двести пятьдесят один по Дарэм-авеню прищуренным, подозрительным взглядом. Он был внутренне готов увидеть лихорадочное оживление или хотя бы какую-то суету, но то, что обнаружил — полнейший покой, — застало его врасплох.
Дом «Дочерей и сестер» стоял за узкой длинной лужайкой с опущенными на окнах второго и третьего этажей шторами-жалюзи, призванными защитить обитательниц от дневной жары. Дом был тих, никаких признаков движения. В окнах слева от входа, не прикрытых шторами, не горел свет. За ними не метались тени. Никого на крыльце. Никаких машин на дороге перед домом.
«Я не могу торчать здесь вот так вот», — подумал он, возобновляя шаг. Норман прошелся мимо дома, заглянул в огород, где несколько дней назад видел двух шлюх, одну из которых затащил несколько часов назад за кирпичное здание туалета в парке. В этот вечер огород был пуст. И, судя по той части внутреннего двора» которую ему удалось рассмотреть, там тоже нет ни души.
«Норми, это ловушка, — предупредил его отцовский голос. — Ты ведь понимаешь, верно?»
Норман дошагал до дома двести пятьдесят семь, крайнего в квартале, повернулся и ленивой походкой бездельника направился обратно. Он сознавал, что дом похож на ловушку, по крайней мере выглядит таковым, в этом отец прав, однако не испытывал ощущения западни.
Перед его глазами, как резиновое привидение, всплыл бык Фердинанд — Норман машинально вытащил маску из заднего кармана брюк и напялил на руку. Он понимал, что поступает неразумно: любой, кто видит его сейчас из окна, задумается, какого дьявола рослый взрослый мужик с побитой физиономией разговаривает с маской, задавая ей вопросы… и заставляет маску отвечать ему, шевеля пальцами-губами. Но все доводы рассудка отступили на задний план. Жизнь съежилась до… скажем, до нескольких основополагающих вещей. И Норману это даже нравилось.
— Нет, никакая это не западня, — прошамкал Фердинанд.
— Ты уверен? — переспросил Норман. Он снова находился на тротуаре напротив дома двести пятьдесят один.
— Ага, — подтвердил Фердинанд, качая рогами с болтающимися на них гирляндами.
— Они всего-навсего продолжают веселиться, как ни в чем не бывало. В данный момент они, скорее всего, рассаживаются перед тарелками с мармеладом, пока какой-нибудь гомик развлекает их песенкой «Ответ знает только ветер». Твое вмешательство — не более чем прыщик на гладком лице их праздника.
Он остановился у начала ведущей к двери дома «Дочерей и сестер» дорожки и ошарашенно посмотрел на маску, не веря услышанному.
— Эй, парень, успокойся, — произнес эль торо извиняющимся тоном. — Ты же знаешь, я не «делаю» новости, а только их сообщаю.
Норман потрясение осознал, что в мире существует нечто, почти столь же отвратительное, как возвращение в дом, из которого твоя жена убыла в неведомые края, не попрощавшись и прихватив заодно банковскую карточку, — когда тебя игнорируют. И кто? Жалкая кучка женщин.
— Советую научить их обращать на тебя внимание, — пришел на помощь Фердинанд.
— Преподай им урок. Вперед, Норм. Покажи им, кто ты на самом деле. Преподай им такой урок, чтобы они никогда его не забыли.
— Чтобы они никогда его не забыли, — повторил Норман вполголоса, и маска в его руке с энтузиазмом кивнула.
Он снова сунул ее в задний карман и, шагая уверенно по дорожке к двери, извлек из переднего карточку электронный ключ Пэм и листок, вырванный из ее блокнота. Поднялся по ступенькам крыльца, бросив единственный — равнодушный, как он надеялся, — взгляд на установленную над дверью камеру. Карточку электронного ключа он прижимал к ноге. В конце концов, не исключено, что за ним все-таки следят. Везение везением, а об этом забывать не стоит, Фердинанд-то всего лишь резиновая маска с рукой Дэниэлса вместо мозгов.
Прорезь для карточки электронного ключа находилась там, где он и предполагал. Рядом с ней располагалась коробочка переговорного устройства и маленькая табличка, просившая посетителей нажимать и говорить.
Норман прижал кнопку переговорного устройства, наклонился к коробке и сказал:
— Компания «Мидлэнд-газ», проверка на предмет утечки.
Он отпустил кнопку. Подождал. Поднял взгляд на камеру. Черно-белая, на ней вряд ли видно, насколько распухло его лицо… во всяком случае, он так надеялся. Норман улыбнулся в знак подтверждения своих мирных намерений, в то время как сердце трещало в груди, как маленький зловещий моторчик. Никакого ответа. Полная тишина. Он дал им время, мысленно считая до двадцати. Отец нашептывал, что это ловушка, что точно такую же западню устроил бы он сам, чтобы заманить мерзавца, убедив его в том, что внутри никого нет, а потом вывалить на его башку грузовик кирпича. Все верно, он и сам приготовил бы подобную ловушку… но внутри на самом деле никого нет. Он почти не сомневался в этом. Дом пуст, как выброшенная пивная банка.