Чудики с кистью (сборник), стр. 1

Александр Гайдышев

Чудики с кистью

Предисловие

«А может быть раскрыть окно

и окунуться в мир иной,

Где, солнечный рисуя свет,

живёт художник и поэт?»

Константин Никольский, группа «Воскресение»

Говорят, что довольно талантливым художником был Адольф Шикльгрубер. В интернете, если поискать, можно найти замечательные пейзажи мирной Европы, тихие, задумчивые, упоённые солнечным светом. И это – странный и страшный, совершенно непонятный парадокс! Ведь, казалось бы, ничто не предвещало в этом тихом, застенчивом юноше таких перемен, такой душевной ломки, сделавшей его безжалостным Гитлером и приведшей весь мир к величайшей за всю историю катастрофе!

Ведь, если задуматься, то нет ничего более противоположного, чем вечная красота живописных полотен, прекрасных изваяний, творений гениев архитектуры – с одной стороны, и мракобесия витийствующего Савонаролы, чумной заразой войны и ненависти выжигающего в человечестве стремление к Прекрасному – с другой. И где та грань противоестественного, перейдя за которую художник может превратиться в чудовище?

Очевидно, что грань эта есть. И она в человеке хрупка и тонка. Она – в самой сути человеческого и человечного, в его природе. Она в том, что именуется душа и/или в её «отсутствии».

И тем ценнее и замечательнее люди, которые знают об этом, чувствуют эту грань, эту черту и никогда за неё не переступают, не теряют связи с душою и духом, до последнего отстаивая своё право и призвание быть художниками, быть творцом Прекрасного, повелителями муз, жрецами его Величества Культуры.

Таковы герои нового цикла рассказов Александра Гайдышева. Не менты, не бандиты, не супергерои, ставшие привычными культтреггерами нового времени. А простые, симпатичные «маленькие люди», живущие с автором этих житейских баек и со всеми нами буквально по-соседству. Да, художники Гайдышева – самые обыкновенные раздолбаи, дебоширы и пьяницы, со своими забавными приключениями, смехотворными причудами, бытовыми заморочками. Но – и редкие, удивительные самородки! И мне думается, что выбор автора в пользу своих героев не случаен и очевиден. Ибо они – настоящие, они подлинные носители человечности и культурности, того самого эфемерного и трудноуловимого свойства, без которого ни им, ни всем нам с вами просто не выжить!

Оглянитесь вокруг, посмотрите сводки новостей, прислушайтесь!

Слышите? То тут, то там новые Савонаролы открыто и принародно витийствуют, требуя запретить показывать фильмы и театральные постановки, закрыть художественные выставки, изъять из школьных библиотек книги. Всё это, как нам заявляют, оскорбляет некие чувства неких верующих.

Всё это – на самом деле – мешает нашему обществу, нам с вами – опуститься, закоснеть, одичать, и, как это уже случалось в недалёком прошлом с нашими предками – превратиться вновь в скотскую серую массу!

Да, в публичных телеобращениях наши власти нам отвественно и успокоительно рапортуют о новых нефтепроводах, мостах и стадионах. А простые люди, обычные наши соотечественники, продолжают вымирать – целыми деревнями и поселениями, целыми народами и народностями, гибнуть в бытовых склоках и подворотнях, под колёсами мажористых проходимцев, загибаться от безысходности и собственного невежества.

Именно потому художники, поэты, музыканты, барды, писатели – настоящая культурная элита страны, «соль земли» – сегодня не в почёте, так невостребованны и неприкаянны, именно поэтому они живут так непросто, неказисто и неустроенно. Потому что современное общество наше больно, ведомо по пути к безыдейности, бескультурию и одичанию. А хорошо и сытно живут как раз те, кто умеет пристроиться, поступиться совестью, принципами, незаметно пройдя ту самую грань, черту.

Художники Александра Гладышева – просто люди, но люди добрые, хорошие и настоящие, люди, о которых читать занятно, приятно и не стыдно. И они – самые настоящие герои, творящие в наше непростое время свои маленькие, неприметные, но подлинные подвиги! Ибо они и есть подлинные носители культурного метакода, воссоздающего в обществе эстетическое равновесие, красоту и гармонию, препятствующего скатыванию в мракобесие и одичание.

Стойкие оловянные солдатики, дон Кихоты современности, дающие миру надежду на то, что его всё-таки спасёт Красота.

Наш мир никогда не был благостен и приветлив к мастерам духа и кисти. Мы преклоняемся перед бессмертной Джокондой, восхваляем гений её автора. Того, который всю жизнь бедствовал, скитался, попадал в немилость сильных мира сего. Стоимость полотен Ван Гога бьёт на аукционах все мыслимые рекорды. А между тем, при жизни гениальный мастер отдавал их в пивной за выпивку и жил на подаяния брата.

И всё-таки мы их ценим, мы восторгаемся их гением, их делом спустя века, мы выстраиваемся в километровые очереди к бессмертным творениям мастеров, дабы подчерпнуть в них вдохновение, силы жить, сонастроиться душою с Прекрасным! А значит, они нужны нам, как воздух, как вода и пища, как деревья и пение птиц. Нужны, чтобы оставаться людьми, простыми и обыкновенными, такими смешными и дуроломными, такими бесконечно симпатичными и живыми – настоящими людьми.

Александр Траберт

Рассказы о художниках

Софи

Живописец Георгий Михайлович Веселкин в противоположность своей фамилии мог показаться кому-то угрюмым человеком. Но в свои семьдесят пять он не перестал радоваться жизни, хотя сама жизнь стала заметно меньше радовать Георгия Михайловича: она вдруг перестала им интересоваться. Веселкин уже давно не знал, куда ему плыть дальше, и в связи с этим предпочитал табанить весла в своей мастерской на улице Куйбышева, откуда примерно раз в неделю, как правило, ближе к ночи, он выносил огромный крафтовый мешок, доверху наполненный пустыми бутылками. Прежде Георгий Михайлович любил хорошеньких женщин под мухой, шумные застолья и интеллектуальные беседы с вольнодумствующими художниками, но в последние годы высота, градус и содержание творческих застолий неуклонно падали, в результате чего в компании Веселкина остались лишь метровый гипсовый Ленин, сработанный им когда-то впрок для Дома пионеров, да престарелый эрдельтерьер Врубель.

Ленин был когда-то первым кормильцем Веселкина… Вторым был Карл Маркс. Но лет за десять до катастрофы Маркс с его еврейской кровью стал вдруг подозрителен властям: даже политические военные училища и факультеты политэкономии больше не заказывали его, могучего и волосатого, осторожно предпочитая проверенного во всех отношениях Ленина.

Георгий Михайлович не выбросил на свалку истории своего последнего, никому теперь не нужного, Ильича. На то имелись свои резоны: с ним всегда можно было… выпить. Да-да, откупорив бутылку горькой, Веселкин поднимал рюмку и, кивнув вождю, произносил что-нибудь: проникновенно ругал новое или с пафосом и слезой восхвалял старое. Врубель с Лениным глядели на хозяина: пес понимающе, Ленин с холодным презрением.

Георгий Михайлович имел все основания быть недовольным новой эпохой. Союз художников перестал делать ему заказы от имени государства, а для того, чтобы продать что-то из своего, Веселкину теперь приходилось извиваться, как змее подколодной, перед людьми с тугими кошельками, торгующимися до последней капли крови.

И семейной жизни у Георгия Михайловича давно уже не было. Жена его умерла лет десять как, а дочь-пианистка, переехав в Италию к мужу, тут же с легкостью забыла отца. Но обиды на дочь Веселкин не держал: что поделаешь – они оказались людьми разных эпох…