Сила безмолвия (перевод 2001 И.Старых), стр. 46

– Если все решили, что ты умер, то почему похоронили тебя в неглубокой могиле? – спросил я. – Почему они не вырыли настоящую могилу и не похоронили как следует?

– Это больше похоже на тебя, – сказал он, смеясь. – Я

сам задавал себе тот же вопрос и понял, что все эти рабочие с фермы были набожными людьми. Я был христианином, а христиан так не хоронят. Их не оставляют, как дохлых собак. Я думаю, они ожидали, что придет моя семья, заберет тело и похоронит надлежащим образом. Но моя семья не пришла никогда.

– Искал ли ты их, дон Хуан?

– Нет. Маги никогда никого не ищут, – ответил он. – А я был магом. Я поплатился жизнью за то, что не знал, что являюсь магом и что маги никогда ни с кем не сближаются. Начиная с того дня я принимаю лишь общество и заботу воинов, таких же мертвых, как и я.

Дон Хуан сказал, что он вернулся в дом своего бенефак-тора, где все сразу поняли то, что ему открылось, и обращались с ним так, словно он никогда их не покидал.

По этому поводу Нагваль Хулиан сказал, что, поскольку характер дона Хуана имел некоторые особенности, ему пришлось очень долго ждать смерти.

– Мой бенефактор объяснил мне тогда, что билетом мага к свободе является его смерть, – продолжал дон Хуан. – Еще он сказал, что сам он заплатил за этот билет к свободе, так же как все обитатели поместья, и что теперь мы все равны, будучи мертвыми.

– Я тоже мертв, дон Хуан? – спросил я.

– И ты тоже, – сказал он. – Однако большой трюк магов состоит в том, что они осознают, что мертвы. Их билет в безупречность должен быть обернут в осознание. Маги говорят, что в такой оболочке их билет сохраняется в первозданном виде. Вот уже шестьдесят лет я поддерживаю свой в этом первозданном состоянии.

Глава 6 УПРАВЛЕНИЕ НАМЕРЕНИЕМ

ТРЕТЬЯ ТОЧКА

Дон Хуан часто брал с собой меня и других учеников в небольшие путешествия по местности, расположенной западнее его дома. В этот раз мы вышли на рассвете и только под вечер решили возвращаться. Я старался держаться поближе к дону Хуану. Это всегда успокаивало меня, давало

возможность немного расслабиться, чего нельзя было сказать о соседстве его взбалмошных учеников, которые производили на меня прямо противоположное действие: я очень уставал от них.

Спустившись с гор, мы с доном Хуаном сделали привал перед тем, как выйти на равнину. Чувство глубокой печали было таким сильным и охватило меня так внезапно, что я не смог идти дальше. Я сел, затем, следуя совету дона Хуана, лег на живот на вершине большого круглого валуна.

Другие его ученики подняли меня на смех и пошли дальше своей дорогой. Я слышал их смех и выкрики, пока они не затихли вдали. Дон Хуан велел мне расслабиться и позволить своей точке сборки, которая так внезапно сдвинулась, перейти в новое положение.

– Не волнуйся, – посоветовал он. – Сейчас ты ощутишь нечто похожее на рывок или хлопок по спине, как если бы кто-нибудь коснулся тебя. После этого тебе сразу же станет лучше.

Неподвижно лежа на валуне и ожидая хлопка по спине, я так и не почувствовал его, поскольку мною внезапно овладело вспоминание такой глубины и силы, какой я никогда не испытывал прежде. Однако я был уверен, что ожидаемое ощущение приходило, поскольку от моей печали не осталось и следа.

Я быстро описал дону Хуану то, что вспомнил.

Он посоветовал полежать теперь на спине и сместить свою точку сборки назад точно в то место, где она была во время вспоминаемого мною события.

– Постарайся вспомнить каждую деталь, – предупредил он меня.

* * *

Это случилось много лет назад. Мы с доном Хуаном в то время находились в штате Чиуауа на севере Мексики, в высокогорной пустыне. Я часто отправлялся с ним туда, поскольку в этом районе росло много лекарственных трав, которые он собирал. С антропологической точки зрения местность тоже представляла для меня огромный интерес. Не так давно археологи нашли здесь следы большого доисторического поселения. Предположительно, это было торговое поселение, возникшее рядом с крупным трактом и ставшее центром торговли, связавшим американский Юго-Запад с югом Мексики и Центральной Америкой.

Я несколько раз побывал в этой высокогорной пустыне, все больше убеждаясь, что археологи правы в том, что это действительно был настоящий тракт. Конечно же, я прочитал дону Хуану лекцию о влиянии тракта на распределение зон цивилизации на Североамериканском континенте. Тогда я был очень заинтересован в том, чтобы объяснить магию, распространенную среди индейцев американского Юго-Запада, Мексики и Центральной Америки, как систему верований, распространявшуюся по торговым путям и служившую основой для создания на некотором абстрактном уровне своего рода доколумбова панидеализма.

Дон Хуан, естественно, неудержимо смеялся всякий раз, когда я излагал ему свои теории.

Событие, которое я вспомнил, началось примерно в полдень. Собрав два мешочка каких-то очень редких лекарственных трав, мы присели отдохнуть на вершине огромных валунов. Затем, прежде чем отправиться назад к моей машине, мы, по настоянию дона Хуана, заговорили об искусстве сталкинга. По его словам, это место великолепно подходило для объяснения тайн сталкинга, но понять их можно было лишь в состоянии повышенного осознания.

Я попросил, чтобы он, прежде чем что-то делать со мной, объяснил мне, что такое повышенное осознание.

Дон Хуан с невероятным терпением стал рассказывать о состоянии повышенного осознания в терминах движения точки сборки. По мере того как он говорил, я начал понимать ненужность своей просьбы. Я и сам знал все то, о чем он мог мне сообщить. Я заметил, что на самом деле не нуждаюсь ни в каких объяснениях. Он сказал, что объяснения не пропадают, поскольку они запечатлеваются в сознании и рано или поздно могут быть использованы на нашем пути к достижению безмолвного знания.

Когда я попросил его рассказать о безмолвном знании более подробно, он тут же ответил, что безмолвное знание является генеральным положением точки сборки и что много веков назад такое положение было нормальным для человека, но по причинам, не поддающимся выяснению, точка сборки человека сместилась из этого положения и перешла в новое, называемое «разум».

Дон Хуан отметил, что всякое человеческое существо является представителем этой новой позиции. Точка сборки большинства из нас не находится в точности на месте локализации разума, но в непосредственной близости от него. То же самое можно сказать и о месте безмолвного знания: точка сборки не всякого человеческого существа находилась точно в этом положении.

Еще он добавил, что «место без жалости» – еще одно из положений точки сборки — является непосредственным предшественником безмолвного знания, а положение точки сборки, называемое «местом озабоченности» (15), – предшественником разума.

Эти загадочные замечания не показались мне трудными для понимания. Для меня они были само собой разумеющимися. Я понимал все сказанное, ожидая при этом, когда же он наконец ударит меня между лопатками, чтобы ввести в состояние повышенного осознания. Но удара так и не последовало, а я продолжал понимать сказанное им, даже не осознавая факта своего понимания. Ощущение легкости, того, что само собой разумеется, присущее моему нормаль-ному осознанию, не исчезло, поэтому у меня не возникало никакого недоумения по поводу такой способности к пониманию.

Дон Хуан внимательно посмотрел на меня и затем порекомендовал мне лечь лицом вниз на круглом валуне, по-лягушачьи растопырив руки и ноги.

Я лежал так около десяти минут, полностью расслабившись, почти засыпая, пока не был выведен из этого состояния мягким, продолжительным, шипящим рычанием. Я вскинул голову, посмотрел, и волосы у меня встали дыбом. Гигантский темный ягуар сидел на валуне едва ли не в десяти футах от меня, как раз над тем местом, где расположился дон Хуан. Ягуар, обнажив клыки, свирепо смотрел на меня. Казалось, он сейчас прыгнет.