Охота на охотника, стр. 54

За стеной кого-то били, возможно ногами, и он орал диким голосом, требуя справедливости, грозя страшными карами, вплоть до того, что пожалуется какому-то Тригге, и клялся, что последнюю дозу «виртухи» принял чисто случайно. Сандерс попробовал накрыть голову подушкой, но сон уже пропал. К тому же во рту был мерзкий привкус желчи и, собравшись с силами, он доплелся до ванной и напился воды.

Полубой похрапывал как ни в чем не бывало, и никакого дела до скандала за стеной ему не было.

За единственным окном вставал серый день. Иллюминация на соседнем здании, до которого было рукой подать, высвечивала серые стены и немытые окна. Одним словом, и погода, и состояние Сандерса, и свара за стеной составляли нормальный депрессивный коктейль алкоголика после утреннего пробуждения. Именно в такие часы приходят безрадостные мысли о напрасно прожитой жизни, и человек начинает искать веревку, вставляет в рот ствол, или прыгает из окна.

Сандерс вспомнил вчерашний разговор с мичманом. Да, конечно, можно доложить, что русский свихнулся и прочесывает Хлайб, несмотря на то что надежды на успех нет, но если Полубой в одиночку, каким-то чудом и вправду обнаружит Керрора, то скандал будет колоссальный. И даже не на уровне спецслужб, а на правительственном. Из «конторы» Сандерс вылетит с треском и с такой характеристикой, что ни одна самая последняя уличная банда, специализирующаяся на ограблении старушек, выходящих из церкви, не возьмет его в свои ряды. Прощай престижная работа, модные курорты, кипящий в крови адреналин. Дик представил себя в какой-нибудь подворотне, в рванье, исполняющим на губной гармонике жалобные мелодии в надежде наскрести мелочи на кусок хлеба, и вздрогнул. Нищета была его навязчивым кошмаром всю жизнь. От нее он бежал в колледж, зубрил, как сумасшедший, рвался в отличники в Дабл-Пойнте, не жалел ни себя, ни других на заданиях. Так что же теперь из-за тупого, как армейский сапог мичмана кинуть под хвост карьеру, а с ней и всю жизнь?

Скрипнув зубами Сандерс поднялся, размял мышцы, сделал несколько глубоких вдохов и принялся отрабатывать приемы рукопашного боя в ограниченном пространстве – места в номере было немного, а кроме того, эта система требовала полного контроля сознания и места в голове на упаднические мысли не оставалось.

Через пять минут он стал задыхаться, через десять его прошиб пот, и он всерьез разозлился на себя, через двадцать исчез убогий гостиничный номер, исчез хмурый рассвет, крики за стеной и был только он и тени, которые было необходимо нейтрализовать, чтобы остаться в живых.

– Ничего. Впечатляет, – донеслось до Сандерса словно из другого измерения.

Он вынырнул из призрачной схватки, будто из мутной воды, сделал несколько дыхательных упражнений. Полубой сидел на кровати, свесив ноги и, почесывая растительность на выпуклой груди, с одобрением смотрел а него.

– Когда вы встречаетесь с дамочкой, что передала вам перстень? – спросил Сандерс.

– Завтра. Сегодня я хотел оценить обстановку в городе и хотя бы в общих чертах составить план действий. Вы со мной?

– Да, – коротко ответил Сандерс и ушел в ванную. Ледяная вода полностью возродила его к жизни, он ощутил зверский голод и подумал, что вчерашнее обещание не употреблять алкоголь никогда в жизни, было, возможно, несколько поспешно.

Драка за стеной прекратилась, и теперь там распевали в три голоса под аккомпанемент бьющейся посуды. Лопоухого портье за конторкой сменила стриженная наголо девица с бордовым румянцем во всю щеку. Не отрываясь от журнала, она смахнула с конторки карту-ключ, спросила, остаются ли постояльцы еще на сутки, после чего окончательно потеряла к ним интерес.

В ближайшем баре Сандерс и Полубой, не сговариваясь, заказали по яичнице с беконом и по две чашки кофе. Сандерс вдобавок выпил стакан апельсинового сока, с привкусом аптеки. Прикончив яичницу, Полубой разложил на столе мятый лист бумаги.

– Схема разделения города на сферы деятельности кланов, – пояснил он, – Мигель достал у приятеля из полиции.

Сандерс присмотрелся. Город, зажатый между башнями, был поделен на пять неравных секторов, в которых были вписаны названия кланов.

– Если вы хотите приступить к расспросам, то, думаю, следует начать с вот этого, – он ткнул пальцем в самый маленький сектор с вписанным от руки названием клана: Сигевару, – здесь меньше всего народу. От силы тысяч семьсот. Можно отбросить серьезные организации типа банков и представительств международных компаний, если таковые имеются на Хлайбе – без Уолша нас и на порог не пустят, а по высшему эшелону общества он уже прошелся. Стало быть, остается уличная шпана, обыватели, мелкие и крупные гангстеры, которые сгруппировались под кланом Сигевару. Я полагаю, тысяч пятьсот, ну шестьсот от силы.

Словно не заметив издевки, Полубой сложил бумагу, спрятал ее в карман и залпом допил кофе.

– Согласен. Ко всему прочему моя вчерашняя знакомая сказала, что работала на Сигевару, и перстень к ней попал именно тогда. Оружие у вас есть?

– Огнестрельное оружие в Нижнем городе не применяет даже полиция, – напомнил Сандерс.

– Я знаю, – кивнул Полубой и пристукнул по полу завернутой в ткань саблей, – вам надо будет что-нибудь приобрести. Думаю, труда это не составит. Итак, приступим?

Сандерс едва успел отклонить голову. Арбалетная стрела ударила в деревянный брус и, басовито гудя, мелко задрожала. Брызгами разлетелись щепки. Сандерс вскользь принял на лезвие удар мачете, увел его в сторону и косым ударом снизу развалил нападавшему щеку. Взвыв, тот опрокинулся на спину.

– Дверь, Ричард, – крикнул Полубой.

Сандерс оглянулся. Стальная решетка со свистом вылетела из притолоки и плотно вошла в пазы на полу, закрывая путь к отступлению.

Бармен вновь навел самострел на Сандерса и Дик, пригнувшись, бросился к нему. Щелкнула тетива, стрела рванула волосы, как брошенная любовница. Перемахнув стойку, Сандерс с лету врезал бармену в лоб эфесом «бастарда» и пригнулся к пульту, пытаясь определить, как убирается решетка.