Так поступают в свете, стр. 9

Милламент. Впрочем, по всей вероятности, нам грозит одна болезнь: нас будет тошнить друг от друга. Я не потерплю, чтоб меня наставляли или отчитывали: что может быть скучнее постоянных советов и утомительней нудных увещеваний! Я этого не выношу. Не хочу я вас, Мирабелл, — вот вам моя воля. Так что ступайте! Ха-ха-ха! Интересно, что бы вы отдали, лишь бы справиться с любовью ко мне?!

Мирабелл. О, я многое б отдал, только бы вы не знали, что мне не под силу с ней справиться.

Милламент. Да перестаньте вы так мрачно глядеть, прошу вас. Ну, что вы хотите мне сказать?

Мирабелл. Да пожалуй, лишь то, что искренностью и прямодушием так же трудно завоевать женщину, как остроумием дружбу, а честностью — богатство.

Милламент. Все поучения, Мирабелл! Не надо смотреть так сурово и непреклонно, с такой мудростью во взоре — ну в точности царь Соломон с гобелена о дележе ребенка [39].

Мирабелл. Вам смешно, сударыня, но погодите, я вас сейчас заставлю быть серьезной.

Милламент. С таким-то лицом? Нет, если вы и дальше будете этак смотреть на меня, я просто не выдержу. Право же, у несчастных влюбленных в лице что-то трогательное. Ха-ха-ха! Ну не злитесь, я не буду смеяться. Ну же! Я буду унылой, как пламя ночника. Так вот, Мирабелл, если вы все же не намерены от меня отказываться, начинайте за мной ухаживать сию же минуту. А если вы предпочитаете оставаться таким скучным — я уйду. Вон, они уже пошли к выходу.

Мирабелл. Ужель в капризной смене ваших настроений не сыщется минуты…

Милламент. Выслушать про замужество Фойбл и про успех вашей затеи? Нет.

Мирабелл. Как вы об этом узнали?

Милламент. Может, мне подсказал нечистый — устраивает? А может, призналась камеристка. Вот, поломайте голову, где тут правда, а я пойду. Когда разгадаете загадку, вспомните обо мне. (Уходит вместе с Минсинг.)

Мирабелл. Но это не все… Ушла! Вспомнить о вас!.. Да о каком-нибудь смерче, пронесись он здесь, можно было б вспомнить хладнокровнее: он бы и то не так взбаламутил нас самих и все вокруг. Даже вздумай кто поселиться на ветряной мельнице, и его не ждет столько передряг, сколько предстоит человеку, доверившему свой покой женщинам. Крутятся, как флюгер, и всякий раз у них переворот в чувствах: им все едино, куда ни повернись, только бы повыкрутасничать. Сознавать это и все-таки любить, все равно, что постигать истину разумом, но по-прежнему творить глупости под влиянием инстинкта. А вот и мои голубки!

Входят Уейтвелл и Фойбл.

Что, все милуетесь? Или для вас еще не кончился Валентинов день [40]? Ты Уейтвелл, как видно, считаешь, что женился для собственного удовольствия, а вовсе не для моей выгоды.

Уейтвелл. Прошу прощения, сударь. Мы тут маленько потешились законным образом, но про дело мы помним, сэр, уж вы не сомневайтесь. Я ее наставлял, как мог. И коли она усвоит ваши наказы, как мои наставления, сударь, все обладится наилучшим манером.

Мирабелл. Желаю вам счастья, миссис Фойбл.

Фойбл. Ой, не смущайте меня, сударь! Я как подумаю, что хозяйка меня обыскалась, — душа в пятки уходит! Но ведь я спешила не знаю как, ей-богу, сударь.

Уейтвелл. Чистая правда, сударь. Кабы не я, она б, может, побыстрее управилась.

Мирабелл. Охотно верю.

Фойбл. А хозяйке я сказала, как вы велели, сударь, дескать, у меня случай повидать сэра Роуланда, вашего дядюшку. И чтоб в кармане у меня был портрет ее милости: он, как взглянет, тут же влюбится — сам не свой будет, пока не бросится к ее ногам.

Мирабелл. Что ж, Фойбл, отлично! Ты стала явно красноречивее после замужества.

Уейтвелл. Я так думаю, оно пошло ей на пользу.

Фойбл. Видались вы с миссис Милламент, сударь?

Мирабелл. Как же, видался.

Фойбл. Я, сударь, ей все сказала — боялась, вам случай не представится: уж больно много было давеча гостей.

Мирабелл. Твое усердие вознаградится сторицей. А пока — держи… (Дает ей деньги.)

Фойбл. Рада вам служить, сударь.

Уейтвелл. Дай-ка, женушка…

Мирабелл. Ну-ну, тебе ни пенни! Старайся, Фойбл, я не останусь в долгу. Лишь бы нам выиграть это дело, а тогда будет вам и рента и домик в деревне.

Фойбл. Я, сударь, в вашей щедрости не сомневаюсь — вы-то не сомневайтесь в успехе. Коли нет у вас других приказаний, сударь, я пошла. Чует мое сердце, что хозяйка моя все у туалетного столика сидит, без меня не оденется. (Смотрит за кулисы.) Ой батюшки, да никак там миссис Марвуд идет вишь, маску надела. Стоит ей заприметить меня с вами, уж она доложит моей хозяйке. Надо бежать домой — опередить ее. Рада вам служить, сударь. Будь здоров, Уейтвелл. (Уходит.)

Уейтвелл. Сэр Роуланд, с вашего позволения. Девчонка так разнахалилась от своей удачи — прямо как шальная стала.

Мирабелл. Вот что, сударь, попробуйте забыть, кто вы есть, и превратиться в сэра Роуланда.

Уейтвелл. Да мне, сударь, вовек не очухаться от нынешних дел. Меня женили, произвели в рыцари, стали мне прислуживать, и все в один день! Тут недолго и рехнуться. Попробуй-ка теперь свести знакомство со своим прежним "я" и после этаких-то превращений снова стать Уейтвеллом. Нет, мне уж не быть прежним Уейтвеллом! Мне теперь должно блюсти свою выгоду — я человек женатый и больше сам себе не хозяин.

(Уходят.)

Действие третье

Комната в доме леди Уишфорт.

Леди Уишфорт сидит за туалетным столиком; Пег ей прислуживает.

Леди Уишфорт. Господи боже мой!.. А о Фойбл все ни слуху ни духу?

Пег. Нет, сударыня, ничего не слыхать.

Леди Уишфорт. Да тут всякое терпение лопнет. До того разволнуешься, что опять станешь бледнее смерти, только и всего! Принеси мне красного-красного, слышишь, милочка? Ну того, чтоб щеки как огонь пылали. Нет, вы поглядите на эту девку — стоит и не двигается! Я же тебя просила принести красного, что же ты не несешь?! Ты что, не слышишь что ли, дурья башка?

Пег. А какого, сударыня, красного: наливки или черри-бренди?

Леди Уишфорт. Наливки!.. Ну какая идиотка, а? Нет, не наливки, тупица. Да разве тут напасешься терпения? Я у тебя просила испанской бумаги [41], дубина ты этакая, — румян, милочка. Краски, краски, краски — уразумела? А теперь эта кретинка стоит и мотает перед собой руками, как коклюшками. Сейчас-то в чем дело, чучело ты несчастное, истуканка проклятая!

Пег. Да уж больно ваша милость вскидчивы! Никак вам про краску не объяснишь, сударыня. Мисс Фойбл спрятала ее под замок и унесла с собой ключ.

Леди Уишфорт. Чтоб вам обеим околеть! Ну тогда неси бренди. (Пег уходит.) Я такая сегодня бледная и слабая — ну в точности миссис Тошнит, жена викария, что вечно ходит беременная. Эй, девушка! Девка, куда ты запропастилась?! Небось присосалась к бутылке. Ну чего столько искать бутылку?! Вот ведь наказание!

Входит Пег с бутылкой и фарфоровой чашкой.

Пег. Я искала чашку, сударыня.

Леди Уишфорт. Чашку? Ну что за наказанье! И какую же ты принесла? Ты, видать, решила, что я фея, которая пьет из желудя? Уж принесла бы сразу наперсток! Ты всегда носишь в кармане медный наперсток и мускатный орех — на счастье, Я точно знаю. Ну наливай же! Вот так. Еще. (Стук в дверь.) Погляди, кто там. Да сперва поставь бутылку. Сюда, сюда — под стол. Ты что, пошла бы открывать с бутылкой в руке, словно какая-нибудь кабатчица? Нет, я не я, если эта девчонка прежде чем поступить ко мне, не служила где-нибудь на постоялом дворе — вроде как астурийка Мариторнес из "Дон Кихота" [42]. Это там не Фойбл?