Зыбучие леса (СИ), стр. 48
– Надеюсь, ты прав.
– Я точно прав. Выбирай с умом, найдешь того, кого хочешь. Статистику здешнего населения знаешь?
– В плане?
– По пропорции мужчин-женщин.
– А. Да, рассказывали, еще на Базе, что в старших поколениях мужчин вдвое-втрое больше. Зато среди молодежи – почти поровну.
– Ну, предпочитаешь ты сверстников или кого постарше, тебе виднее.
– Сама еще не знаю, – честно говорит филиппиночка. – Но совсем не уверена, что даже когда найду, захочу от него такую ораву детей. Меня и двое-то умотали вусмерть.
– Это они умеют, – киваю как отец двух ползунков, которые вот только недавно начали ходить самостоятельно. – Впрочем, есть у меня подозрение, что и у вас в семье о тебе и твоих братьях-сестрах сохранилось немало подобных историй.
– Ох, даже не напоминай... – шмыгает носом Хуана. – Меня же наверняка записали в "пропавшие без вести", родителям никто ничего не скажет, даже Тесса только полицейскую облаву и видела, а после нее – все.
Развожу руками.
– Прости. Смог бы – помог, но связь за ленточку имеет только Орден и только для своих...
– Да знаю я... Ладно. Проехали.
– Моя жилетка к твоим услугам, если надо поплакаться.
– Спасибо. Сейчас – не надо.
Молчание. Стажерке надо взять себя в руки, а мне... я-то понимаю, что отправить весточку ее родне нашлось бы кому, конкретно на базе "Латинская Америка", одно слово донны Кризи – и письмо от девчонки отослали бы на ту сторону. Хоть текстовое сообщение, хоть отсканированную копию рукописного послания. Технически реально. И даже сорганизовать телефонный звонок – реально, хотя в политике Ордена подобное всегда было услугой "только для своих", но могли бы и сделать исключение для пострадавшей в общем-то от прокола сотрудников своего же ведомства. Причем необязательно бесплатно, в обмен на пресловутую сумму компенсации – филиппиночка согласилась бы.
Но понимаю я и другое. Хуана Луз Чоу Лим в банке данных переселенцев по-прежнему числится "спецконтингентом", а для таких личностей нарушать орденскую политику внутренней безопасности может выйти боком даже донне замдиректора. Зато где-нибудь спустя полгодика для вполне законопослушной преподавательницы испанского и китайского языков – или работницы иного фронта, неважно, что именно выберет себе девчонка, и даже неважно, в каком из анклавов, – оказать такую вот услугу будет уже возможно. И я ей об этом сообщу. Потом. Чтобы заранее нервов себе не трепала...
Наконец стажерка снова заговаривает:
– И все-таки некоторым людям нельзя становиться родителями.
Уверенно так, с высоты своего великого жизненного опыта. В принципе я с ней согласен, но прошу аргументировать тезис.
– Дети, они ведь тоже люди, ничем не хуже взрослых. Только выбирать свою судьбу они еще не умеют, за них это делают родители.
С этим я тоже согласен, однако, дабы поддержать дискуссию, замечаю:
– Не понравится выбранная – потом выберут сами, когда подрастут и обзаведутся какими-никакими мозгами. Родителям этот новый выбор может не понравиться, но сия проблема стара как мир.
– Жить-то все равно с печатью родительского выбора, – стажерка упрямо стоит на своем. – По-латыни даже такая поговорка есть, nomen est omen [85].
– Знаю, слышал. По-нашему это будет "как вы яхту назовете, так она и поплывет". – Далее в меру таланта перевожу на английский пару куплетов песенки капитана Врунгеля, не углубляясь, кто таков и чем знаменит.
– Ну вот, и я о том же. Первое, что делают родители, определяя судьбу детей – дают им имя.
– Мне лично мое не мешает.
– Мне тоже, но...
– А кому мешает – может в любой момент зайти в представительство Ордена и поменять айдишку.
– Что, правда, вот так просто?
– Без проблем, – киваю я. – Номер идекарты останется прежним, в базе данных вся твоя "история переименований" сохранится, так что для властей и прочих контролирующих органов твоя идентичность не меняется, это не будет считаться подлогом документов. Но если вдруг захочешь, чтобы тебя звали как-то иначе, не вопрос, орденский девиз про второй шанс для каждого в данном аспекте прекрасно работает.
– И все равно, – не дает девчонка сбить себя с мысли, – некоторые родители злоупотребляют своим правом.
– Ты это так, в общем, или имеешь недавний болезненный пример?
– Именно что недавний. Робертсы.
Пожимаю плечами.
– А с ними что не так? Эрни, Китти и Барбара – ничего особенного. Или ты про миссис Робертс? Так и Милли – имя не из сильно необычных.
– Полностью она Миллисент Джейн.
– Ну и что?
– Ну и не знаю, кто называл старшую дочку Барбарой, она сама или ее сгинувший муж, но второе имя миссис Робертс ей дала в честь себя.
– Тоже обычное дело. В испанском, сколько я помню, сразу по нескольку имен не редкость, в честь не то что родителей, а бабушек-дедушек.
– Да, только тут девочка получилась, на минуточку, Барбара Миллисент Робертс.
– Ну и что?
– Барбара – Миллисент – Робертс, – чеканит филиппиночка.
Я все еще ничего не понимаю, в чем и признаюсь. Хуана вздыхает и объясняет, где я дурак.
Да-а... ну ладно, массаракш, я не в курсе этого аспекта американской культуры, все-таки от моих интересов оно неблизко, но вряд ли такого могла не знать современная коренная американка, которая сама выросла на современных американских игрушках, в частности, куклах.
У самой известной американской девочковой куклы Барби, оказывается, имеется полное официальное имя. А заодно и расписанная на много романов официальная биография и одиссея: индустрия девочковых игрушек заботливо описала ВСЕ подробности быта и хобби главной героини, чтобы дите возжелало купить для своей любимой Барби и полный гардероб, и игрушечную машину, и кукольный домик со всеми причиндалами, и все прочее, на что только хватит родительской кредитки...
И это официальное имя – Барбара Миллисент Робертс.
Стажерка права. Бедная девочка.
Это я не про куклу, а про настоящую. И так небось сверстницы смеются над ее неидеальной комплекцией, а уж вкупе с таким именем... Хотя, может, комплекция от насмешек и появилась, этакий детский протест "не хочу быть Барби", а еда что в заленточной Америке, что в новоземельной – доступная и совершенно недорогая. Контролировали ее в этом плане или нет, но кто хочет не сидеть на диете, имеет полную возможность этого не делать.
Территория Конфедерации Южных Штатов, г. Форт-Ли. Воскресенье, 08/09/22, 18:00
Путь от Нью-Галвестона на запад приблизительно вдоль северного берега Большого Залива, мимо устья Рио-Гранде и далее к болотистой пойме Большой реки протекает мирно и почти скучно. Единственный забавный эпизод имеет место, когда новый пассажир "Шенандоа", доктор Сильвестр Хилл, решает развеяться рыбалкой и ухитряется подцепить на крючок четырехметрового крокодила. Ага, в Заливе, который все-таки море, хоть и не такое соленое, как, скажем, старосветское Черное... С другой стороны, если мне не слишком изменяет склероз, австралийские гребнистые крокодилы регулярно плавают в Новую Зеландию и обратно, а это, на минуточку, Тихий океан.
С помощью Кроппера и Харпера сию рептилию даже затаскивают на палубу, а вот для того, чтобы добить этого родича динозавров, наверх приходится выбираться Солли с его "бреном", бо от толстенной черепной кости рикошетит и "пять-пятьдесят шесть", не говоря уж о пистолетных пулях. "Миротворец" свой доктор Хилл и доставать не стал, пояснив потом, что "сорок пятый" в упор, может, и такого крокозавра остановил бы, но у него-то "тридцать два-двадцать", человеку хватит, а зверье лучше брать чем поосновательнее. Обычно доктор из сего клона ковбойской классики просто вдумчиво дырявит бумажные мишени с целью релаксации, благо возрастная дальнозоркость вкупе с десятидюймовым стволом позволяют работать и на сотню ярдов...