Открывая новые страницы... (Международные вопросы: события и люди), стр. 55
Он позвонил Берии по городскому телефону, спросил, зачем нужна эта комедия с охраной? Берия, хохотнув, ответил: «Максим Максимович, вы себе цены не знаете!»
Почему все же Сталин не уничтожил его? Как Крестинского, Карахана, Стомонякова? Как многих, занимавших еще более высокие посты в партии и государстве.
Достоверно известно, что подготовка к процессу над «врагом народа Литвиновым» началась сразу же. Берия и Кобулов пытали сотрудников Наркоминдела Гнедина, Егорьева, Пивеня с целью заставить их оклеветать Литвинова. Но процесс откладывался. Вероятно, Сталин держал Литвинова в резерве, на всякий случай. Да и всемирный авторитет бывшего наркома останавливал, заставлял задуматься. Эдуард Эррио, выражая беспокойство Франции, сразу после отстранения Литвинова заявил с трибуны парламента: «Ушел последний великий друг коллективной безопасности». Так думал не только Эррио.
Литвинова спасла Отечественная война. Сталин, никогда не отягощавший себя излишними соображениями, дал задний ход — авторирет Литвинова был ему необходим в новой ситуации. Да и Рузвельт намекнул через Гарри Гопкинса, что Америка нуждается в Литвинове… Поэтому вскоре Молотов решил прозондировав почву.
— На какую должность вы претендуете? — спросил он Литвинова.
— Только на вашу, — резко ответил тот.
Страшной ноябрьской ночью 1941 года, когда вся Россия за крыла своей грудью Москву, в Куйбышевском «наркоминделе» раз дался звонок Молотова:
— Немедленно отправляйтесь к Литвинову и сообщите ему что он назначен заместителем наркома иностранных дел и послом СССР в Вашингтоне. Доложите, как он отреагирует. Я жду у аппарата.
В крохотной прихожей Литвинов выслушал предложение Сталина. Помолчал. Ответил: «Ну что ж, идет война. Другого выходе нет. Передайте: я согласен…»
Он сделал все, что мог, для своей страны и своего народа. «После прибытия М. М. Литвинова в США дела пошли лучше… Вскоре мы получили миллиард долларов кредита. Успеху переговоров с Америкой способствовала личность Литвинова. Он умел воздействовать на государственных деятелей Америки, на президента Рузвельта, извлечь из своих хороших отношений с государственными деятелями Соединенных Штатов большую пользу для Советского Союза», — свидетельствует А. И. Микоян.
После разгрома нацистских армий на Волге Литвинов неожиданно отозван в Москву, прервалась его архиважная для Советской страны деятельность в Америке. Дипломату не простили желание всегда быть самим собой, в любой ситуации оставаться верным себе Вот, скажем, такой факт: сотрудник посольства принес на подпись письмо, начинавшееся словами: «Глубокоуважаемый товарищ…» секретарь А. В. Петрова сказала: «Перепишите. Максим Максимович в такой редакции письмо не подпишет». Сотрудник едва не упал в обморок: «Смотрите, кому оно адресовано». «Вижу, — ответила Петрова. — Но со словом «глубокоуважаемый» Литвинов обращался только к одному человеку — к Владимиру Ильичу».
Только в такой редакции отправлялись письма на высочайшее имя… Обращения «уважаемый» тоже Литвинову не простили.
Медленно тянулись последние годы после возвращения из США Он еще числился заместителем народного комиссара иностранных дел. Присутствовал на заседаниях коллегии, вносил предложения. Молотов все отвергал, грубил, Вышинский во всем подражал патрону…
А потом была еще одна встреча, последняя встреча на приеме в английском посольстве. Неожиданно туда приехал Сталин. Увидел Литвинова, подошел к нему. Все замерли. Сталин предложил выпить на брудершафт.
Литвинов ответил:
— Врачи запретили. Не пью.
Сталин сказал:
— Все равно. Считайте, что мы выпили на брудершафт.
На другой день Литвинова перевели из маленького кабинета в большой кабинет, рядом с Вышинским…
Последняя, окончательная отставка произошла в июле 1946 года. Позвонил Деканозов:
— Мне поручено сообщить, что вы освобождены от работы.
Так закончилась дипломатическая деятельность Максима Максимовича Литвинова, длившаяся треть столетия. Вызвал Жданов, предложил «стать» академиком. Литвинов ответил:
— Какое отношение я имею к Академии наук? Не считаю даже возможным обсуждать этот вопрос…
Он ушел из жизни 31 декабря 1951 года. Хоронили 4 января. Накануне в «Правде» появился краткий некролог.
Был лютый мороз, а люди пришли с цветами. Начальство сказало, что цветов не надо. Цветы убрали. Старые большевики собрали деньги на венок, но появился человек в штатском с военной выправкой: «Есть мнение, что венка от старых большевиков не надо». Деньги вернули.
У Новодевичьего кладбища собралось много людей. Но ворота оказались закрытыми. Кто-то крикнул из толпы: «Кого хоронят?»
Ему ответили: «Папашу!»
Стоял январь 1952 года.
В. В. Соколов [39]
Полпред в Китае Лев Карахан
Лев Михайлович Карахан родился 20 января (1 февраля) 1889 года в Тифлисе (Тбилиси) в семье армянского адвоката.
С юношеских лет он участвовал в российском революционном движении. В октябрьские дни 1917 года — секретарь Военно-революционного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, руководившего вооруженным восстанием. Мандаты за его подписью и подписью председателей ВВК В. А. Антонова-Овсеенко или Н. И. Подвойского получали комиссары, отправлявшиеся вместе с рабочими отрядами на свержение Временного правительства и установление революционной власти Советов.
Дипломатом его «сделала» Октябрьская революция. По поручению Советского правительства, выполнявшего волю II Всероссийского съезда Советов, принявшего Декрет о мире, Л. М. Карахан выезжает в составе советской делегации в Брест для переговоров о мире с кайзеровской Германией и другими державами. В марте 1918 года ему вместе с другими членами советской делегации пришлось подписать грабительский Брестский мир.
В мае 1918 года Советское правительство назначило Л. М. Карахана заместителем наркома иностранных дел. Работая под руководством В. И. Ленина и наркома Г. В. Чичерина, он закладывал основы советской дипломатической службы. Характеризуя деятельность Л. М. Карахана, нарком иностранных дел Г. В. Чичерин писал в мае 1920 года В. И. Ленину:
«Я могу смело сказать, что наша борьба с затопляющей нас страшно ответственной политической работой за последние месяцы при развитии сношений с массой государств была героической.
Мы в состоянии с этим справиться только потому, что я с т. Караханом абсолютно спелись, так что на полуслове друг друга понимаем без траты времени на рассуждения и без труда распределяем работу, абсолютно привыкнув делить ее друг с другом. В общем и целом у меня более общая политическая работа, у него же море деталей, с которыми он может справиться только благодаря своей замечательной способности быстро и легко ориентироваться в делах и схватывать их, своему ясному здравому смыслу и своему замечательному политическому чутью, делающему его исключительно незаменимым в этой области».
Сохранилось большое количество документов В. И. Ленина, адресованных Л. М. Карахану, в которых он предлагает решить тот или иной организационный вопрос, дает совет, а иногда и примерный текст дипломатических нот и заявлений Советского правительства. Под некоторыми декретами Совнаркома по вопросам внешней политики его подпись стоит наряду с подписью В. И. Ленина. Все это помогало Л. М. Карахану освоить ленинский стиль работы.
Значителен вклад Л. М. Карахана в установление и расширение международных связей молодого Советского государства. Его подпись стоит под первыми договорами Советской России с Афганистаном, Ираном и другими странами об установлении дружественных отношений.
Немало сделал он для воплощения ленинских идей о создании союза советских республик и укреплении дружбы народов СССР.
Особенно большую известность на Востоке получили «декларации Карахана» 1919–1920 годов о признании независимости Китая и его деятельность по нормализации отношений с Китаем.