Открывая новые страницы... (Международные вопросы: события и люди), стр. 37

В ноябре 1949 года в Будапеште состоялось третье заседание Информбюро, на котором была принята резолюция «КПЮ в руках убийц и шпионов». Она содержала целый набор инсинуаций и откровенной, ничем не прикрытой брани. Утверждалось, что в Югославии «антикоммунистический, полицейский государственный режим фашистского типа», что «клика Тито превратила Белград в американский центр шпионажа и антикоммунистической пропаганды».

В том же году контакты между ВКП(б) и КПЮ полностью прекратились. Межгосударственные отношения были сведены к формальному сохранению дипломатических представительств. В одностороннем порядке сворачивались экономические отношения.

Мы воздаем должное проницательности обоих руководителей — Хрущева и Тито, которые в 1955–1956 годах подписали документы, принципы которых стали прочным фундаментом взаимоотношений между двумя странами.

Л. А. Латышев [31]

Жаркое лето 48-го

Белградское лето 1948 года выдалось жарким даже по местным понятиям. Стояла засуха. Жарко было и в политическом смысле. Западные державы никак не хотели примириться с тем, что на Балканах появилась «коммунистическая Югославия», и всячески пытались ей навредить. Неспокойно было на границах новой Югославии. Остро стоял вопрос о судьбе Истрии, Триеста, Каринтии.

Пошел второй год, как я работал корреспондентом ТАСС в Белграде. Вместе со мной трудились представитель Совинформбюро В. В. Кирсанов и корреспондент «Правды» С. А. Борзенко, единственный в ту пору военный журналист, удостоенный звания Героя Советского Союза. Сообщения из Белграда тогда печатались в советских газетах практически ежедневно. Интерес к происходящему в Югославии и вокруг нее был огромным. Но в начале 1948 года наши корреспонденции все реже стали появляться в газетах, а потом и вовсе исчезли. Я был обескуражен, звонил в Москву, но мне толком ничего не могли объяснить. В редакции лишь говорили: «Давай присылай информацию». Я присылал, но положение не менялось.

Спустя некоторое время меня пригласил руководитель управления информации при югославском правительстве Владимир Дедиер. Это был известный журналист и политический деятель. Сразу после войны вышел его двухтомный «Дневник национально-освободительной борьбы». Это было правдивое, без ложного пафоса повествование о героизме югославских партизан, об их вере в победу Красной Армии. В «Дневнике» раскрывалось подлинное отношение Тито, руководства, всего югославского народа к Советскому Союзу, советским людям. Югославские коммунисты создали у партизан идеализированный образ советского человека — человека будущего, воина-освободителя, образ Страны Советов как высокого коммунистического идеала. Во время войны за пренебрежительное отношение к русским следовала суровая кара со стороны не только командиров, но и рядовых партизан. Особенно высок в Югославии был авторитет Сталина. В народе о нем слагали песни, а «Краткий курс истории ВКП(б)» не единожды издавался, даже несмотря на тяжелые походные условия.

В. Дедиер встретил меня приветливо и за чашкой кофе стал расспрашивать, как мне работается в Югославии, нуждаюсь ли я в какой-либо помощи. А затем сказал: «Мы знаем, что вы передаете в Москву много информации, но, как вы думаете, почему вас стали редко печатать?» Вопрос, признаться, был неожиданным. Я ответил, что и меня это начинает беспокоить, что, видимо, все связано с изменениями в международной обстановке.

После, когда с коллегами обсуждали этот разговор, мы решили: очевидно, что-то все же происходит, но что? Посол Лаврентьев с журналистами не встречался, другие дипломаты или молчали, или сами ничего не знали.

Дело прояснилось в конце июня 1948 года, когда была опубликована резолюция Информбюро коммунистических и рабочих партий. Ей предшествовал обмен письмами между ЦК ВКП(б) и ЦК КПЮ, о которых ни мы, ни общественность ничего не знали. Вскоре и они были опубликованы. Тито и его соратники обвинялись в «недоброжелательном отношении к Советскому Союзу», в «антисоветизме». Надо сказать, что в ту пору при всей своей вере в непогрешимость Сталина я никак не мог согласиться с аргументами, подтверждающими антисоветскую позицию югославских руководителей: «доказательства» были самым слабым местом в письмах ЦК ВКП(б).

В наших отношениях с Югославией действительно возникали проблемы, и их было довольно много. Например, наши военные советники. Их пригласило югославское правительство для оказания помощи в подготовке армии. В страну прибыли офицеры, прошедшие суровую школу войны, обладавшие огромным боевым опытом. Они пользовались в югославской армии высоким авторитетом. Но некоторые из них устоять перед соблазнами мирной жизни не смогли. Каждое нарушение правил поведения советским офицером, а это в основном было злоупотребление алкоголем, для югославов, воспитанных в духе восхищения всем советским, было чрезвычайным происшествием. О нем сразу же докладывали Верховному командующему Тито. В югославском руководстве время от времени возникали разговоры: как быть в таких случаях? Милован Джилас, бывший в то время членом Политбюро ЦК КПЮ, например, прямо говорил, что разбивается в пух и прах вся воспитательная работа, проведенная партией по пропаганде достижений Советского Союза. Эти слова истолковали иначе, и югославское руководство тут же обвинили в «недружелюбии» к Советскому Союзу. По приказу Сталина все военные советники были отозваны.

Возникали и другие проблемы в советско-югославских отношениях — работа смешанных предприятий, сотрудничество между дипломатическими представителями, обучение югославских студентов в СССР и т. д. Все проблемы можно было без труда решить, если был бы проявлен доброжелательный, равноправный подход.

А получалось так: чуть что делалось не по-нашему, значит, там «окопались враги». Позже выяснилось, Сталина раздражали многие самостоятельные решения Тито, которые не согласовывались с его, Сталина, взглядами. Сталин, например, возражал против того, что в Югославии в годы войны вместе с антифашистской, национально-освободительной борьбой велась и социалистическая революция. Он считал, что война — не время для революций.

Но Тито спорил, доказывал. Время показало: он лучше знал свою страну и партию и оказался прав. Но Сталин непослушания не забыл. В 1947–1948 годах он предложил создать Балканскую федерацию, объединяющую Югославию, Румынию, Болгарию и Албанию. Такая федерация, по его замыслу, должна была стать противовесом политике капиталистических держав в отношении Балкан. Компартия Югославии выступила против этой идеи, считая, что для такого единства Балканских стран еще не созрели условия, что их разделяют многие противоречия, степени социально-экономического развития, национальные традиции. Немаловажное значение имел вопрос сохранения национального суверенитета каждой страны в Балканской федерации. Последствия спора Тито со Сталиным оказались трагическими…

Если сравнить принятую в июне резолюцию Информбюро о Югославии с «громом среди ясного неба», то, вероятно, это было бы слишком слабо. Тогда, летом 1948 года, глядя на Белград с балкона нашего корпункта, находившегося на оживленном перекрестке улиц маршала Тито и князя Милоша, казалось, что в городе как-то все вдруг переменилось. Уже не так быстро бежали желтые троллейбусы, на тротуарах стало меньше людей… Жизнь вокруг круто повернулась. Больше других были потрясены югославские коммунисты. Ведь именно они всю войну свято верили в непогрешимость Сталина. Перед многими встал вопрос: как быть? Верить ли критике Информбюро и Сталина или отвергнуть ее, как к этому призывал Тито?

В советском посольстве нам, трем журналистам, поручили распространить доставленные из Москвы брошюры с текстами писем ЦК ВКП(б) югославскому руководству. Таких брошюр, помнится, было тысяч пятьдесят. Письма уже были переведены на сербско-хорватский язык. Решили разослать их постоянным клиентам Совинформбюро — редакциям югославских газет. Наша миссия была не из легких. Ведь ежемесячно в местной печати в среднем публиковалось около тысячи различных материалов о жизни Советского Союза. Только за год представительство Совинформбюро заключило более 300 издательских договоров на выпуск книг и брошюр советских авторов. О СССР югославы хотели знать все — от бригадного метода работы в наших колхозах до выступления советских делегатов в ООН. Теперь же мы были вынуждены посылать нашим коллегам брошюры с письмами ЦК ВКП(б), в которых говорилось об антисоветских позициях югославских руководителей. Надо сказать, делали мы это без особого энтузиазма. На нашу брошюру югославы ответили своей, издав как письма ЦК ВКП(б), так и письма ЦК КПЮ, а также комментарии к ним.