Открывая новые страницы... (Международные вопросы: события и люди), стр. 121
V съезд партии болгарских коммунистов, состоявшийся в декабре 1948 года, был еще одной вершиной, важным кульминационным пунктом в жизни и деятельности Димитрова, обосновавшего на этом форуме важнейшее теоретическое положение о режиме народной демократии как одной из форм политической власти рабочего класса. В докладе была изложена генеральная линия БКП на построение социализма, открывшая новые перспективы болгарского общества на многие десятилетия. Были определены задачи промышленного развития, социалистической перестройки в сельском хозяйстве, в области культуры, задачи совершенствования политической системы. На съезде Димитров подчеркнул необходимость укрепления партии, ее руководящей роли, повышения ее политической ответственности, очищения ее рядов от карьеристских элементов, от тех, кто злоупотребляет властью. В ленинском духе Димитров подчеркивал принцип неразрывной связи партии с массами. Выступления Димитрова на V съезде были своего рода его завещанием партии. Его наследие живет в сегодняшней деятельности болгарских коммунистов, в делах всех борцов за социализм.
А. Е. Бовин
Новое мышление — новая политика [83]
Крупные события, происшедшие за последнее время, представляют собой реализацию, воплощение в практику принципов нового политического мышления. Анализ этих принципов, рассмотрение нового политического мышления на широком фоне реалий современного мира — важные и интересные задачи, к решению которых начинает подступать наша наука.
Крупные качественные перемены в политическом мышлении, в политической философии, как правило, вызываются необходимостью приспособить уровень и инструментарий политической мысли к революционным сдвигам в развитии общества, осознать новые опасности и новые возможности, которые несут в себе переломные эпохи. Если иметь в виду наш, XX век, то в истории политического мышления с достаточной очевидностью просматриваются два качественных скачка. Первый из них был вызван к жизни Великой Октябрьской социалистической революцией. Существование социалистического государства в капиталистическом окружении, сотрудничество рабоче-крестьянской власти со своими классовыми, социальными антагонистами не укладывались в рамки привычных политических воззрений. Требовались радикально новые подходы. И они появились. Их основой, их стержнем явилась ленинская концепция мирного сосуществования государств с различным общественным строем.
Второй переворот в политическом мышлении начался и происходит на наших глазах. Он связан прежде всего с революционными изменениями в военной техносфере. Запасы ядерного оружия перешли критический уровень и наделили человечество способностью к самоубийству. Ядерная война утратила политический смысл. Чтобы понять это, чтобы отождествить борьбу за предотвращение ядерной войны с борьбой за выживание человечества, и потребовалось новое политическое мышление. О его необходимости в свое время поставили вопрос А. Эйнштейн и Б. Рассел. Но только после того как в середине 80-х годов новое политическое мышление стало методологической, интеллектуальной основой советского подхода к международным делам, оно превратилось в весомый, эффективный фактор мировой политики.
В новой системе политических координат мирное сосуществование рассматривается не просто как предпочтительное, желательное состояние отношений между социалистическими и капиталистическими государствами, а как состояние единственно возможное, абсолютно необходимое. Или мирное сосуществование, или несуществование. Третьего не дано.
В советской научной литературе до сих пор преобладает мнение, что Ленин подошел к Октябрю с готовой (или почти готовой) доктриной мирного сосуществования, развитой им в работах 1915–1916 годов. Обоснованием такой позиции служит догматическое толкование ленинской мысли о возможности победы социализма «первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране» [84]. Признание такой возможности, говорят нам, содержит в себе и возможность мирного сосуществования двух типов государств.
Мне представляется, что подобный подход не соответствует действительной истории предмета. Внимательное изучение творческого наследия Ленина показывает, что ленинская мысль, ленинские представления о социалистической революции, о взаимодействии двух «лагерей» развивались более сложным и длительным путем и что идея мирного сосуществования возникла на базе реального опыта Октябрьской революции и послереволюционного развития.
Проблему нельзя решить, сотый, тысячный раз толкуя и перетолковывая те или иные «отдельно взятые» цитаты. Все известные нам высказывания В. И. Ленина накануне Октябрьского переворота, в его ходе и в первое после него время, все поведение вождя революции свидетельствуют о том, что он рассматривал русскую революцию только как отправную точку, как пролог революции мировой. Не случайно поражение внешней и внутренней контрреволюции Ленин неоднократно характеризовал как «чудо»: слишком уж неожиданным, невероятным, немыслимым казалось происходящее — сохранение единственной социалистической республики в кольце враждебного окружения. То, что произошло, — задержка мировой революции, «одиночество» победившего в России пролетариата, необходимость так или иначе приспосабливаться к жизни в условиях враждебного окружения — выходило за рамки теоретических представлений, развитых К. Марксом и Ф. Энгельсом и воспринятых В. И. Лениным.
«Мы тогда знали, — вспоминал В. И. Ленин в Октябрьские дни 1917 года, — что наша победа будет прочной победой только тогда, когда наше дело победит весь мир, потому что мы и начали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию» [85]. К этой же теме Ленин вернулся на III конгрессе Коминтерна: «Мы думали: либо международная революция придет нам на помощь, и тогда наши победы вполне обеспечены, либо мы будем делать нашу скромную революционную работу в сознании, что, в случае поражения, мы все же послужим делу революции и что наш опыт пойдет на пользу другим революциям. Нам было ясно, что без поддержки международной мировой революции победа пролетарской революции невозможна» [86].
В интересующем нас аспекте это означает, что представления В. И. Ленина о социалистической революции (независимо от того, начнется ли она в одной или нескольких странах) как о всемирном, интернациональном процессе не отличались в принципе от соответствующих представлений Маркса и Энгельса. История подтвердила возможность прорыва цепи капитализма первоначально в одной стране. И вместе с тем история оказалась сложнее, «хитрее» теоретических представлений: прорыв фронта капитала не удалось расширить. Тем самым Октябрьская революция выдвинула перед партией, перед ее вождем ряд крупных политических вопросов, на которые нельзя было найти ответ ни в предыдущем опыте, ни в теоретических разработках дореволюционных лет. Вот тут-то и проявились во всю силу творческий гений Ленина, глубина его мысли, его неподражаемое умение находить выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций.
Тактика сохранения «оазиса Советской власти» в бушующем империалистическом море зрела, приобретала четкие политические контуры идея мирного сосуществования. Перефразируя Ленина, можно сказать, что Советская Россия поистине «выстрадала» мирное сосуществование, «выстрадала» в ожесточенных схватках с контрреволюцией, в острейших внутрипартийных дискуссиях, в столкновениях новаторства и реализма с косностью и иллюзиями. По своему значению, по внутреннему радикализму этот поворот мысли, этот шаг в развитии политической философии — к мирному соперничеству и мирному сотрудничеству с социальным антагонистом, с классовым врагом — можно, памятуя об условности всех аналогий и метафор, сравнить с революцией, которую произвело в видении мира учение Коперника.