Зима, которой не было (СИ), стр. 31
С моих губ слетала полнейшая чушь. «Не сдаваться!» — приказала я себе и подавила жгучие спазмы в горле.
— Артем, я…
— Что ты? — уголек его сигареты рухнул в серую слякоть на нижней ступеньке и зашипел.
— Хочу… Извиниться, — я сделала вдох, а затем заявила более уверенно: — Я хочу извиниться перед тобой за то, что поступила глупо. Коля поддержал меня в тот момент, когда я была расстроена. Но это не значило, что я испытываю к нему симпатию. Ну такую, как к… Как девушки испытывают к парням. И я что-то пообещала ему просто так. Это и было глупостью. Я решила, что чьи-то чувства в тот момент не так важны, как мои.
Артем оттянул ворот рубашки и облокотился на черные обшарпанные перила, внимательно слушая меня. Правда, скепсис на его бледном от усталости лице сменился на легкое удивление. Парень показался мне уставшим еще в тот момент, когда я сегодня увидела его впервые за долгое время. Под глазами его лилово-серыми пятнами разлились синяки, а взгляд порою казался потерянным. Явно не высыпался. И какой черт дернул его сюда пойти?..
— Ну… — Акиншев откинул окурок и сложил руки на груди. Выглядел он победителем, а я — влюбленной дурой, кутающейся в пальто от холода. Волосы мои путал ветер, а глаза начинали слезиться. — Ты часто поступаешь глупо.
Внезапно ладонью он потянулся к моим губам. Я зажмурилась от неожиданности и почувствовала, как по-хозяйски он прикоснулся ко мне.
— Ужасная помада, — покачал головой Артем, а когда я открыла глаза, то заметила алый след на его пальце. — В этот раз с твоей стороны глупо было ее использовать.
Стер. Он стер ее своим прикосновением. Мои губы запылали, а все внутри воспламенилось, будто меня обдали бензином. Мозг попрощался с Евой, и я поступила так, как мне хотелось.
Резко приблизившись к парню, я встала на носочки и, обхватив его лицо руками, поцеловала. Поцеловала по-детски, лишь прикоснувшись губами. «Ты сдурела», — кричал мне разум, но я послала его куда подальше. Тот момент был настоящей эйфорией. Ничего подобного я не испытывала в жизни. Через несколько секунд с боязливостью я отстранилась, но вдруг ощутила, как Артем сгреб меня в охапку и вновь притянул к себе. Теперь целовал меня он, а я чувствовала вкус его сигарет и фруктовой жвачки.
Я лишилась зрения, слуха и дыхания одновременно. Лишь чувствовала, как мокро в его рту. Его руки сжимали мою талию, так сильно, что было больно даже сквозь куртку. Он был теплый. Нет, даже огненный. И я отвечала на его поцелуи так, как умела. Внезапно от неопытности я стукнулась с ним зубами и тут же вырвалась, закрыв лицо руками от смущения.
Я не знала, что будет дальше, но впервые в жизни ни о чем не жалела.
19. Ева и лучшее, что случалось в жизни
Мы целовались весь путь домой. Через каждые несколько шагов Артем хватал меня за рукава, выламывал пальцы и бесконечно приникал к губам. Мне казалось, его трясет от удовольствия, и это чувство передавалось и мне — бессознательное, новое и умопомрачительное. Зеваки пялились на нас, окутанных страстью посреди улицы, но я не ощущала смущения или тревоги — я хотела сгинуть в этой истоме раз и навсегда. Мне вообще в тот момент было плевать на все. Чудилось, будто наконец-то я нашла то, что искала всю свою жизнь.
Я поднимала глаза к лицу Артема. Оно было расслабленным, а взгляд казался каким-то бездумным. Блестящие глаза бликовали от света дорожных огней, но главное, что в них отражалась я. Странным было то, что с того момента мы не обмолвились почти ни одним словом. Я глядела на Акиншева, а он на меня. «К черту вообще слова, — думалось мне, — если можно целоваться». И раз за разом нападала на него, как голодный зверь.
Это был, наверное, самый долгий мой путь домой. И самый приятный — ладонь Артема, обхватывающая до боли мою, была теплой и чуть липкой от пота, несмотря на холодную погоду.
Возле подъезда я будто впервые за все время вдохнула, и ко мне медленно начало приходить осознание. Что случилось?..
Да я, черт бы, целовалась с Акиншевым. Сознательно!
В тот момент мне стало немного не по себе. Я поежилась и чуть отстранилась от парня. Ко мне возвращалась трезвость ума.
— Артем… — внезапно смутившись, произнесла я, до крови закусив губу после его имени.
— Да? — впервые за последние полчаса он произнес хоть что-то.
Мне нравилось, как мелкий мартовский снег цепляется за его волосы. Я смотрела на Акиншева свежим взглядом, и мне казалось, что с каждой секундой я узнаю его заново. Тот же это парень, который игриво окрикивал меня возле института? Тот ли это парень, который рассказывал мне о своем детстве возле озера? Тот ли это парень, который глядел на меня с яростной обидой? Тот ли парень, который целовал меня, губами кромсая душу?
— Тебе не попадет на работе за то, что ты ушел?
— Попадет, наверное, — пожал плечами он, ослабляя свой шарф.
— Тогда чувствую себя виноватой, — я приняла скорбный вид.
— Не чувствуешь же, — подметил Артем.
Ладно-ладно, ты прав. Сдаю знамена.
— Зачем ты устроился работать?
— Чтобы себя прокормить.
Я страдальчески вздохнула:
— Не ерничай.
Артем попытался ухватить меня за руку, но я спрятала ладони за спину, тем самым поставив ультиматум. Я, конечно, догадывалась, но хотела услышать ответ из первых уст.
— Ты сама говорила, что я ничего не знаю. В тот раз на кухне. Когда я принес вам с отцом чай. Мне, в общем, после стало немного стыдно. У меня эдистенциальный кризис начался, по-моему…
— Экзистенциальный, — скептически поведя бровью, поправила его я.
— Ну, да, — Акиншев махнул рукой. — Я понял, что ни черта не знаю, никого не понимаю и вообще не в курсе, чего мне надо. Кроме тебя, конечно.
Он вновь сделал попытку ухватить меня, но я вовремя увернулась. Кто-то вышел из подъезда, едва не зашибив меня дверью. Артем, видимо, понял, что без задушевных разговоров не обойтись. Он закурил и поднял взгляд к моим темным окнам.
— Твоего отца нет дома?
— Одна сегодня, — отозвалась я.
— Может, чая попьем хотя бы?
Я покраснела до кончиков ушей и сама полезла в карман за пачкой. Я прекрасно знала, что бывает, когда парень с девушкой вот так вот остаются вдвоем дома.
— Ну, чего молчишь? — затягиваясь, нахмурился он.
— Ладно, — не выдержала я, убрав сигареты в карман.
Меня одновременно цепляло как желание подольше побыть с Артемом, так и поскорее переварить произошедшее в одиночестве. Но, видимо, конец нашего вечера не был близок.
Через несколько минут мы уже стояли в прихожей. Я щелкнула выключателем и уже яснее могла разглядеть лицо Артема. Он забавно сощурился, отвыкая от темноты. Странный. Такой странный. Но ни в какое сравнение не идет со мной. Мне почти семнадцать, я плохо целуюсь, постоянно срываюсь и вообще хочу, чтобы от меня все отстали. «Как типично», — подсказывает мне разум. Но, кажется, для Артема я особенная. Мне нравится это. Больше всего на свете.
— Ева, — Акиншев произнес мое имя, и я вздрогнула. Из его уст, особенно в тот момент, оно звучало так, что хотелось вновь приникнуть к его телу.
Я сбросила обувь и попыталась совладать с собой. Было сложно делать вид, что все нормально. У него были девушки, я уверена. У меня же никогда и никого. Он взял и стащил мой первый поцелуй. Прямо там, в машине, когда думал, что я сплю. Вот так запросто.
— Я пошел работать, потому что мне стало стыдно за то, кто я.
— В смысле? — я наблюдала за тем, как ровно он ставит свои ботинки и вешает куртку.
— В смысле никто.
— Разве? — я хмыкнула и направилась на кухню, где открыла кран раковины и сполоснула руки. — Я думала, ты красавчик, студент и сын обеспеченных родителей.
Артем последовал моему примеру, после чего брызнул мокрыми руками мне в лицо. Я стукнула его полотенцем, а затем переключила тумблер электрического чайника.
— Все это неправда, — сокрушенно заявил парень, рухнув на табуретку. Влажными ладонями он утер лицо и поднял взгляд. — Точнее правда, но мне кажется каким-то фальшивым. Эта учеба, где я почти ничего не делаю, какие-то мимолетные знакомства в чужих квартирах, деньги, которые заработал не я, вещи, которые меня на самом деле не интересуют…