Независимый отряд, стр. 78

Поверх пола из паутины повиане положили что-то вроде твердого пластика, и теперь человеческие ноги с глухим буханьем от него отскакивали. Им в такт тикали повианские когти.

«Как будто чечеточник еще и на тубе играет», – подумал Редер.

Коммандер испытал краткий позыв устроить торжественный выход, который вообще-то подобал бы представителю человеческой цивилизации в присутствии глав единственного негуманоидного разумного вида, какой им до сих пор удалось обнаружить. Однако в голову Питеру пришло только два возможных варианта в этой связи, и оба дурацкие: либо устроить какое-то подобие снежного шоу, либо вползти как змея. Оба варианта он тут же отбросил.

Пет-мол повернулся к ним, когда они подошли к дверному проходу в личную залу для аудиенций дамы Систри. Тяжелая вуаль из паутины заволакивала проход, и разглядеть что-либо по ту ее сторону не удавалось.

– Я пойду вперед, чтобы объявить даме о вашем прибытии, – сказал повианин. – Пожалуйста, подождите здесь.

Питер и его отряд дружно кивнули. Пет-мол неуверенно повернулся к Соу-бесу, и эксперт по этикету откликнулся утвердительным жестом.

После того, как первый помощник скрылся за занавесом из паутины, Редер повернулся к Соу-бесу и сымитировал жест, который повианин продемонстрировал Пет-молу.

– Это означает «да»? – спросил коммандер.

Coy-бес кивнул, и Питер с трудом удержался от смеха.

– Будь у меня хвост, – сказал он, – я бы им щелкнул.

Тогда Coy-бес щелкнул своим.

–Похоже, чувство юмора нас тоже объединяет, – заключил консультант. – Безусловно, с такой превосходной основой наши народы не могут не подружиться.

Питер сделал жест для «да».

– Дама готова с вами увидеться, – сказал появившийся в проходе Пет-мол и оттянул в сторону занавес.

Редер и его отряд двинулись вперед на цыпочках, безуспешно стараясь удержать пластик от шумного резонирования.

«Вот тебе и впечатляющий выход, – подумал коммандер. – Мы смотримся так, словно всей компанией вознамерились эту даму по-тихому придушить. И ведь я сам всю эту кашу заварил. Шли бы лучше по паутине».

Затем он поднял голову и увидел даму Систри. В наушниках тут же послышались звуки, недвусмысленно намекающие на то, что Бартер вот-вот завопит как резаный. «Только заверещи мне в ухо, профессор, – подумал Питер, – и я тебе такую корриду устрою, что ты меня, а не ее будешь бояться».

Дама оказалась огромной, гигантской, колоссальной и все такое прочее, в два с лишним раза превосходя по размеру самцов, которые ее сопровождали. Самцы были около полутора метров ростом, что позволяло даме запросто возвышаться над ними еще чуть ли не на два с половиной метра в высоту, Всего выходило почти четыре.

«А я-то решил, что входная дверь такая громадная просто для солидности», – подумал Питер.

Дама покачивалась в огромном гамаке из паутины, что свисал с высокого потолка; самоцветы, очень похожие на бриллианты, сапфиры и изумруды, были вплетены в ткань этого гамака и поблескивали в неярком всенаправленном свете. За спиной у нее располагался большой экран, с которого людей разглядывала, похоже, не кто иная как королева.

Редер задумался, действительно ли королева настолько превосходила по размеру даму Систри, или это была просто иллюзия, созданная ее появлением на видео – какая-то часть непременного топографического этикета.

Коммандер и весь его отряд расположили руки соответственно первой степени уважения и учтиво склонили головы. Coy-бес уже сказал им, что человеческий поклон от талии выглядит просто чудовищно, ибо когда они принимали такое повианоподобное положение, ему вдруг начинало казаться, будто они разрезаны пополам, получив при этом третью ногу и лишившись почти всей грудной клетки.

Дама Систри протянула педипальпы к своим гостям. Этого грациозного жеста повиане обычно удостаивались как высочайшей милости. Однако в данном случае Систри предложила его, потому что ей хотелось узнать больше об этих чужаках. Получить ту информацию, которая с еще большей легкостью могла быть собрана путем прикосновения и обнюхивания, а также по-настоящему близкого осмотра. Их кожа, к примеру, и эти «волосы» необычайно интриговали даму, а ее матушка больше всего интересовалась их таким простыми на вид глазами.

Coy-бес замер как вкопанный, изумленный степенью снисхождения дамы Систри, так что Редер сразу же понял, что момент наступил исключительный. Он подошел, чтобы встать рядом с ложем, а затем, протянув руку, нежно коснулся хитиновых пальцев дамы.

– Что это? – певучим, колеблющимся голосом воскликнула Систри.

Ее огромная голова дернулась вперед, и Питер сделал все, от него зависящее, чтобы не отскочить назад от внезапности этого движения. Шок был такой, что его сердце вдруг забилось где-то в макушке. От Бартера коммандер ничего не услышал, а потому резонно предположил, что лингвист лишился чувств.

Систри глубоко вдохнула, и Редер тут же почувствовал, как воздух потек в ее сторону.

– Где вы повстречались с повианским ребенком? – настойчиво вопросила дама. – Вы, – она сделала жест в сторону Сары, – подойдите ближе.

Сара повиновалась. Подойдя к ложу, она склонила голову. Пряди ее рыжеватых волос порхали перед гигантским лицом дамы, пока Систри ее изучала.

– Это не наш клан, – сказала дама. – Но это совершенно определенно запах повианского ребенка.

– Ответьте, – вмешалась королева Тусси. – Где вы повстречались с этим ребенком?

– Мы догадывались, что он может быть молод, – сказал Редер, – но мы понятия не имели о том, что он еще ребенок. Ростом он не ниже нашего учителя.

– Подросток, судя по запаху, – подтвердила Систри. – Но он еще не достиг зрелости. Я также чую страх и, возможно… – Она опять понюхала. – Голод?

– Мы сделали все, что смогли, используя белковую пасту и жидкости, – заверил их Редер. – Но у нас нет ничего такого, что обычно является повианской пищей.

– Голодный, одинокий и напуганный. Вы приведете его ко мне, – сказала королева.

– Это дитя Нтагона, – заметил Редер. – И его, похоже, пугает мысль о контакте с Нрзаном.