Белый отряд, стр. 90

Мы уже говорили, что арена для турниров в Бордо находилась на луговине возле берега реки и ею пользовались в тех случаях, когда другая, против аббатства св. Андрея, оказывалась недостаточно просторной. Восточным своим краем луговина упиралась в пологий склон; летом он был покрыт густой зеленью виноградников, но сейчас на нем лишь уныло темнели коричневые ограды. Поверху вилась белая дорога, уводившая в глубь страны и обычно пестревшая путниками, однако сейчас почти безлюдная, ибо турнир привлек все население округа. И странно было видеть такое огромное скопление людей, а вдали над ним эту пустынную проезжую дорогу, суровую и безлюдную, уходившую вдаль белой узкой черточкой, терявшейся среди холмов.

Если бы кто-нибудь вскоре после начала турнира взглянул на эту дорогу, он заметил бы на очень большом расстоянии две светлых точки, вспыхивавших и мерцавших в лучах тусклого зимнего солнца. Через час они приблизились, стали яснее, наконец оказалось, что это отблески света на шлемах двух всадников, скакавших во весь опор в сторону Бордо. Еще через полчаса уже можно было различить все детали их снаряжения и доспехов. Первый, вооруженный рыцарь сидел на каурой лошади с белым пятном на груди и на лбу. Он был мал ростом, но очень широк в плечах, забрало было опущено, на простом белом плаще и скромном черном щите отсутствовали какие-либо геральдические знаки. Второй всадник, как видно, его оруженосец и адъютант, был не вооружен, лишь голову его прикрывал шлем, да в правой руке он держал очень длинное и тяжелое дубовое копье, принадлежавшее хозяину. В левой были зажаты поводья не только его собственной лошади, но и рослого вороного боевого коня, в полном снаряжении скакавшего рядом с ним. Эти три коня и двое всадников, как видно, торопились на турнир, и труба оруженосца, зазвучавшая, когда его рыцарь выехал на арену, прервала раздачу призов и отвлекла внимание и интерес зрителей.

– Ха, Джон, – крикнул Принц, вытягивая шею, – кто этот рыцарь и что ему нужно?

– Честное слово, сир, – ответил Чандос, на лице которого было написано бесконечное удивление, – по-моему, это француз.

– Француз! – повторил дон Педро. – А откуда вы это знаете, лорд Чандос, если на нем нет геральдических знаков – ни на платье, ни на шлеме?

– По его латам, сир, они круглее на локтях и на плечах, чем у рыцарей Бордо или у англичан. Я мог бы счесть его итальянцем, если бы его шлем был более покат, но я готов поклясться, что эти пластины были сварены между Бордо и Рейном. Вон его оруженосец, и сейчас мы узнаем, что заставило его перейти границу.

Тем временем оруженосец въехал рысью на траву за оградой, остановил коня прямо перед помостом принца и вторично протрубил в свой рог. Это был человек широкий в кости, с черной густой бородой и развязными манерами. Протрубив в рог, он сунул его за пояс, проехал среди гасконских и английских рыцарей и приблизился к Принцу и его свите на длину копья.

– Я явился, – возгласил он хриплым низким голосом и с резким бретонским акцентом, – как оруженосец и герольд моего хозяина, весьма отважного воителя и вассала великого и могущественного монарха Карла, короля Франции. Мой хозяин услышал, что здесь состоится турнир и есть возможность добиться почетного успеха, поэтому он приехал и просит, чтобы какой-либо английский рыцарь удостоил его, ради любви своей дамы, сразиться с ним на острых копьях, палицах, боевых топорах или кинжалах. Однако он приказал мне передать, что будет биться только с истинным англичанином, а не с каким-нибудь ублюдком, который и не англичанин и не француз, говорит на языке одного из них, а сражается под знаменем другого.

– Сэр! – воскликнул Де Клиссон громовым голосом, а его соотечественники схватились за свои мечи. Однако оруженосец не обратил никакого внимания на их разгневанные лица и продолжал излагать поручение своего хозяина.

– Он готов сразиться, сир, – заявил оруженосец, – хотя его конь и прошел сегодня немало миль, и притом галопом, так как мы опасались опоздать на турнир.

– И вы действительно опоздали, – сказал Принц, – приз сейчас будет вручен; однако я не сомневаюсь, что кто-нибудь из этих джентльменов не откажется ради чести сразиться с французским рыцарем.

– Относительно приза, государь, – заметил сэр Найджел, – полагаю, что выражу общее мнение: пусть французский рыцарь увезет его, если честно его выиграет.

– Передайте эти слова вашему хозяину и спросите, с кем из этих вот пяти англичан он пожелал бы сразиться, – сказал Принц. – Подождите, на вашем рыцаре нет герба, и мы до сих пор не слышали его имени.

– Мой хозяин, сир, дал обет пресвятой Деве не называть своего имени и не поднимать забрала до тех пор, пока он снова не окажется на французской земле.

– Но как же мы можем быть уверены, что это не простой слуга, надевший платье и доспехи своего господина, или какой-нибудь рыцарь-негодяй? Ведь одно прикосновение его копья может принести бесчестие достойному джентльмену!

– Это не так, сир, – сурово ответил оруженосец. – Нет на земле человека, который мог бы себя унизить, сразившись с моим хозяином.

– Вы очень смелы, оруженосец, – ответил Принц, – но пока у меня не будет уверенности в том, что ваш хозяин благородного происхождения и носит уважаемое имя, я не могу разрешить лучшим моим рыцарям состязаться с ним.

– Значит, вы отказываете ему, сир?

– Я вынужден отказать.

– В таком случае, сир, мой хозяин повелел мне спросить вас, согласитесь ли вы, чтобы сэр Джон Чандос услышал имя моего хозяина и заверил вас в том, что это действительно человек, с которым и вы сами без унижения для себя могли бы скрестить мечи?

– Я не желаю лучшего.

– Тогда я вынужден попросить вас, лорд Чандос, выйти вперед. Я также передаю вам просьбу, чтобы это имя навсегда осталось тайной, и обещайте, что вы никогда не скажете и не напишете ни одного слова, которое могло бы выдать это имя…

Он сошел с коня и что-то прошептал на ухо Чандосу, отчего тот вздрогнул, пораженный, и с острым любопытством посмотрел на чужого рыцаря, который ехал к дальнему концу арены.