Россия распятая, стр. 65

Поистине – откровение духа человеческого: равного ему трудно найти в мировой поэзии! И Слово Божие было источником вдохновения нашего Пушкина.

Несмотря на сильный мороз, который вдруг сменил тяжелую мглу оттепели, публика толпилась у темного входа в Дом культуры, где на афише стояло имя Тито Ромалио. Мне захотелось увидеть африканского работника Ленинградской областной филармонии.

Я пошел на этот концерт только из-за возникшей вдруг странной ассоциации с «Арапом Петра Великого». Несмотря на зверский мороз, в зале вовсю ели мороженое. На последних рядах парочками сидели девушки и солдаты, получившие в этот вечер увольнительные. Погас свет, и на освещенной сцене появился чернокожий певец. Его репертуар не отличался особой свежестью. Наибольший успех вызвала песня «Не для войны наши дети вырастают на свете, народам война не нужна». В заключение первого отделения объявили «Танец охоты». Притихший зал, затаив дыхание, смотрел за переливами и игрой мускулов Тито Ромалио, полуобнаженного, с копьем, за упругими движениями подстерегающего добычу охотника…

Я вышел из клуба. В воздухе было морозно и мглисто. По небу неслись косматые тучи, то открывая, то застилая мертвенно-холодный серебряный кратер луны.

Хоть убей,
Следа не видно.
Сбились мы.
Что делать нам?…

Тревожные тени крались по снежным сугробам парка. На прудах в темноте вздрагивал и звенел лед. И вдруг где-то недалеко в морозной тишине совершенно точно уловилось журчание ручья. Да-да, действительно, среди оцепенения, холода и снега неведомо как и где струилась живая вода, которую почему-то не мог сковать безжалостный мороз. Казалось, из мертвого тела природы бил родничок, и журчание его было странно и радостно в эту глубокую, жгуче-морозную мертвенную ночь.

«Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой»…

Итак, для каждого из нас Пушкин – часть собственной жизни. Вся сложная, глубокая и многогранная русская культура в XIX веке обрела свою хоругвь. Имя ей – Александр Пушкин. Закономерно, что самые разные представители России объединяются вокруг имени великого поэта.

Борьба с русской культурой – это борьба с наследием Александра Сергеевича Пушкина. Не случайно погромщики нашей культуры в 20-е годы нынешнего века призвали сбросить Пушкина с борта «парохода современности». Этого никогда не будет, пока в мире существует понятие русской национальной культуры.

Разные группировки мечтали сделать Пушкина своим. Либерально-революционные силы, не говоря уже о советских идеологах, приписывали великому поэту эпиграммы, стихи, которых, как утверждают серьезные специалисты, он никогда не писал.

Могучий интеллект поэта и всепоглощающая любовь к родине вызывали ярость его врагов, которых Пушкин заклеймил в знаменитом стихотворении «Клеветникам России». Они убили Пушкина – человека, который, обагряя снег кровью, упал со смертельной раной морозным петербургским утром, но никогда не смогут убить Пушкина, чей дух сопутствует нам в сегодняшнем апокалипсическом мире. В заключение хочу повторить: борьба с Пушкиным – это борьба с Россией…

Когда я просматривал строки этой рукописи о Пушкине в 1994 году, позвонил знакомый поэт, с которым я давно не встречался: «Звоню тебе с одной целью – сказать, что Пушкина не издавали уже два года». «А чем это объяснить?» – поинтересовался я. В трубке после некоторого замешательства раздался вздох: «От тебя-то я такого вопроса не ожидал. Будто сам не знаешь».

ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

Пушкин «…признавал самодержавие необходимым условием бытия и процветания России»

П. Вяземский

Как много и по-разному написано о Пушкине! Сколько восторга – и проклятий, любви – и ненависти, сколько стихов, научных статей и трудов вызвало и до сих пор вызывает к жизни творчество солнечного русского гения. От пророческих и всевидящих оценок Ф. М. Достоевского до истошных воплей сатанистов, которые в начале века завоевывали великую империю: «сбросим Пушкина с парохода современности!» Это означало выбросить за борт современности саму Россию с ее совестью – Пушкиным.

Пушкин был так велик, что едва ли не каждая из противоборствовавших в России политических или философских группировок стремилась представить поэта своим, только им духовно близким. Особенно «потрудились» над искажением образа и мировоззрения Пушкина левые силы. Стремясь «обосновать» мнимую духовную близость поэта декабристам, они не останавливались даже перед прямыми фальсификациями пушкинских стихов. Разве не подлость, например, подмена знаменитой строки: «…и рабство, падшее по манию царя» якобы «мечтой» поэта о «падшем царе». Ему же до сих пор приписывают злобное четверостишие, якобы навеянное поэту чтением «Завещания» французского атеиста и коммуниста, аббата Ж. Мелье (начало XVIII в.)

Мы добрых граждан не забавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.

Характерно, что «принадлежность» этих стихов Пушкину даже в солидных собраниях его сочинений утверждается сугубо предположительно – со ссылками на дневники его юных приятелей-масонов.

Подумать только: доказать авторство не могут, а печатают под именем Пушкина!

И в самом деле, возможно ли здравомыслящему русскому человеку поверить, что под кущами Царского Села, над гладью его дивных прудов, где юному Александру Сергеевичу впервые стала являться муза, могли бы родиться столь кровожадные строчки?!

Но именно так, любыми способами, нагнеталась мнимая «революционность» первого поэта России.

«Пушкиниана», как я уже говорил, – это целое море всевозможных книг. Но хотелось бы сейчас особо выделить одну, совсем недавно изданную в России, хотя и давно написанную книгу-исследование «История русского масонства» Бориса Башилова [26]. Наглухо закрытой от нашего читателя в годы коммунистической диктатуры и горбачевской «перестройки», труд этот наконец полностью увидел свет в России только в прошлом, 1995 году, когда журнал «Наш современник», взявшийся в 1990 году осуществить это издание, завершил публикацию отдельной книгой последних, 16-го и 17-го выпусков книги.

Размышляя, как и многие, о творчестве, становлении мировоззрения, об этапах духовного роста великого мыслителя и поэта, о его судьбе и тайне гибели, мы находим именно у Башилова убедительные ответы на многие мучившие нас вопросы. Издания, как и большинство хороших книг нынче, малым тиражом (всего 10 тысяч экземпляров), «История русского масонства» уже стала библиографической редкостью. И потому я хочу предложить своему читателю обширные (но, поверьте, столь интересные и важные!) выдержки из тех глав этой книги, которые посвящены проблеме «Пушкин и масонство».

Общеизвестно, например, что сосланный в Бессарабию Пушкин, как и многие в молодости (вспомним Достоевского!), на какое-то время поддался на либеральные приманки своей среды. В Кишиневе он даже дал себя завербовать в масонскую ложу «Овидий». Это было в 1821 году – Пушкину шел всего 22-й год… Отравленный масонским «вольнолюбием» еще в лицее, поплатившийся за это ссылкой на юг, юный поэт был радостно встречен кишиневскими масонами, поспешившими сделать его своим «братом».

После подавления бунта на Сенатской площади в декабре 1825-го великий царь Николай! становится, как сказали бы сегодня, «врагом № I» мирового масонства, взбешенного тем, что ему не удалось тогда прервать вековечный ход исторической жизни России. По убеждению русского историка Б. Башилова, именно Николай I, а не Петр I должен по праву именоваться Великим. Естественно, что у А. С. Пушкина, ставшего единомышленником русского царя, умножилось число озлобленных врагов, которые не простили ему «измены». На самом деле, по мере духовного и творческого роста великого поэта русский человек, плоть от плоти многовековой истории Руси, окончательно и бесповоротно победил в нем легкомысленного «бунтаря» вместе со всякими либерально-масонскими соблазнами. Свидетельство тому – не только приведенная мною выше знаменитая «подписка» Пушкина 1826 года о полной непричастности к масонству и тайным обществам, но и неопровержимые свидетельства глубокого согласия и единомыслия царя и поэта убедительные свидетельства такого рода щедро приводит Б. Башилов.

вернуться

26

Башилов Борис Иванович, русский дворянин, эмигрант «первой волны». Жил в Аргентине. Сотрудничал в газете русской эмиграции «Наша страна». Над своим капитальным трудом о русских масонах работал до самой смерти. Умер в 1957 году. Биография его до сих пор во многом окутана тайной.