Сильнее денег, стр. 34
– Да.
– Это верно, что мост обойдется в шесть миллионов долларов?
– Да.
Он вновь уставился на меня своими колючими глазками.
– Большущее дело. Если только вам удастся довести его до конца.
Он кивнул и ушел.
Лишь когда за ним без стука закрылась дверь, я почувствовал, что мои нервы напряжены до предела.
Глава 8
Следующие два дня мне пришлось много работать, хотя я все время жил в тревожном ожидании звонка Риммы или появления полицейских из Лос-Анджелеса. Единственным утешением для меня в эти мучительные дни служило постепенно улучшавшееся состояние Сариты.
Утром в четверг, когда мы с Уэстоном собирались отправляться на строительную площадку, Клара доложила, что меня вновь хочет видеть инспектор Кэйри. Я сказал Уэстону, чтобы он ехал один, пообещав присоединиться к нему позже, и попросил Клару пригласить Кэйри в кабинет. Он еще не успел закрыть за собой дверь, как я сказал ему:
– На этот раз не могу уделить вам много времени, инспектор, меня ожидают на строительной площадке. Что у вас?
Но Кэйри был, видимо, не из тех, кто ценит чужое время. Он расселся в мягком кресле, сдвинул на затылок шляпу, достал пачку жевательной резинки и начал ее разворачивать.
– Я все о том же типе, о Мендоне. Как нам удалось выяснить, он скрывался под другим именем – Эд Вассари. А это имя вам что-нибудь говорит, мистер Холлидей?
Я покачал головой.
– Ровным счетом ничего.
– Но он, по всей вероятности, знал вас. Нам удалось установить, где он скрывался: в маленьком коттедже в Санта-Барбаре. Мы нашли там экземпляр журнала «Лайф» с вашей фотографией. Она отчеркнута карандашом. Это обстоятельство, а также тот факт, что ваше имя и адрес оказались в его машине, дают основания предполагать, что либо он знал вас, либо кто-то интересуется вами. И тогда напрашивается вопрос: почему? – Кэйри перестал жевать и уставился на меня. – Что вы скажете?
– Удивлен не меньше вас.
– И продолжаете утверждать, что никогда не видели этого человека? Хотите еще разок взглянуть на фото?
– Не нужно. Я уже говорил вам, никогда не видел.
Кэйри почесал за ухом.
– Ну чем не загадка? Не люблю загадок, мистер Холлидей.
Я промолчал.
– А о женщине, называющей себя Римма Маршалл, вы когда-нибудь слышали?
«Вот оно!» – мелькнуло у меня. Я ждал этого вопроса и все же похолодел.
– Нет, не слышал. Кто она?
– Любовница Мендона. Они вместе жили в коттедже.
Кэйри надолго замолчал, уставившись в потолок.
– Я уже говорил вам, инспектор, что очень занят, – прерывая затянувшуюся паузу, раздраженно заметил я. – Что еще требуется от меня?
Кэйри повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза.
– Эта женщина убита.
На секунду я почти потерял сознание. Я знал, что изменился в лице.
– Убита? – Я с трудом заставил себя говорить. – Кто убита?
Кэйри сверлил меня холодным изучающим взглядом.
– Римма Маршалл. Вчера мы разыскали женщину, которая производила уборку в коттедже. Подумать только! Бандит Мендон держал служанку… Она узнала его по фото, рассказала о Римме Маршалл и дала адрес коттеджа, где скрывался Мендон. Мы побывали там. Мендон, конечно, скрылся, но женщину мы застали. Мертвую. – Кэйри передвинул во рту жвачку. – Несколько ножевых ран. На столе лежал «Лайф» с вашей фотографией, обведенной карандашом.
Я сидел не шевелясь, до боли сжав в кулаки укрытые столом руки. Значит, Уилбур нашел Римму. Значит, я все-таки стал ее косвенным убийцей.
– Сенсационное дело, – продолжал Кэйри. – Нас интересует, не она ли оставила в машине бумажку с вашим именем и адресом. Возможно, она когда-нибудь вас знала?
– Нет.
Он достал из кармана конверт, извлек из него фотографию и подал мне.
– Посмотрите.
Я взглянул на снимок и тут же отвернулся. На нем была запечатлена Римма – мертвая Римма.
– Так-таки и не узнаете?
– Нет! Я ее не знаю! Я не знаю Мендона! Вам понятно? – Мой голос срывался на крик. – Ничем не могу вам помочь. А теперь уходите и дайте мне возможность работать.
Однако Кэйри словно и не слышал меня, он лишь удобнее устроился в кресле.
– Речь идет о убийстве, мистер Холлидей. Прямо скажем, вам не повезло, в какой-то мере вы оказались причастны к делу… Вы когда-нибудь были в Санта-Барбаре?
Я хотел ответить отрицательно, но вовремя спохватился. Ведь меня мог видеть там кто-нибудь из знакомых, и тогда ложь только осложнила бы мое положение.
– Был. Что из этого следует?
Кэйри насторожился.
– Когда именно?
– Недели две назад.
– Точнее?
– Двадцать первого мая и пятнадцатого июня.
Видимо, мой ответ несколько его разочаровал.
– Правильно. И останавливались в гостинице «Шоа-отель».
Я промолчал, мысленно похвалив себя за предусмотрительность.
– Вы не объясните, мистер Холлидей, почему человек с вашим положением предпочел такую дыру, как «Шоа-отель»? Какие-нибудь особые причины?
– Мне совершенно безразлично, где останавливаться. Гостиница «Шоа-отель» первой попалась мне на глаза.
– Зачем вы ездили в Санта-Барбару?
– Послушайте, что значат эти расспросы? Какое вам дело до того, где я останавливался и почему?
– Речь, повторяю, идет об убийстве. Вопросы задаю я, ваша обязанность – отвечать на них.
Я пожал плечами.
– Мне предстояло подготовить массу цифрового материала. Здесь меня все время отвлекали телефонные звонки и визиты субподрядчиков. Именно поэтому я и решил укрыться на время в Санта-Барбаре. Перемена климата всегда полезна.
Кэйри потер свой мясистый нос.
– Почему вы зарегистрировались там под фамилией Мастерс?
И на этот вопрос у меня был готов ответ; сейчас я соображал несколько быстрее инспектора.
– Видите ли, когда ваша фотография появляется в таком журнале, как «Лайф», вам обеспечена определенная известность. Я не хотел, чтобы ко мне приставали журналисты, и поэтому остановился в гостинице под вымышленной фамилией.
Кэйри не спускал с меня взгляда.
– И по этой же причине вы целыми днями не выходили из номера?
– Я работал.
– Когда вы вернулись?
– Сначала я поехал по делам в Сан-Франциско.
Кэйри вынул записную книжку.
– Где вы останавливались?
Я назвал гостиницу.
– Из Сан-Франциско я выехал в четверг вечером и вернулся в Голланд-Сити в полночь. Это может подтвердить билетный контроль на вокзале – он хорошо меня знает, и водитель такси Соул Уайт, который привез меня домой.
Кэйри что-то записал в свою книжку и встал.
– Хорошо, мистер Холлидей. Пожалуй, теперь все. Пожалуй, больше я не стану вас беспокоить. Я лишь хотел уточнить некоторые неясности. В конце концов, мы ведь знаем, кто ее убил.
Я изумленно взглянул на него.
– Знаете, кто ее убил? Кто же?
– Джинкс Мендон. Кто же еще, по-вашему?
– Это мог сделать кто угодно. – Я заметил, что мой голос внезапно стал хриплым. – Почему вы считаете убийцей Мендона?
– Мендон – уголовник, рецидивист. Уборщица утверждает, что он и его возлюбленная вечно ссорились. И вот он неожиданно исчезает, а ее находят мертвой. Кто же еще мог ее убить? Мы его, конечно, схватим. Небольшой допрос с пристрастием, и он расколется. А потом – электрический стул.
– Сомнительные доказательства.
– Да? – Инспектор равнодушно пожал плечами. – Ничего сомнительного. Уверен, что присяжные найдут его виновным.
Он попрощался и направился к двери.
Итак, Римма мертва. Но я не испытывал облегчения. Совсем нет. Меня ни на минуту не оставляло сознание собственной вины. Вместе с Риммой умерло мое прошлое. Мне теперь ничего не нужно было предпринимать, чтобы избежать ареста, только помалкивать.
Но так ли? Предположим, полиция арестует Вассари. Предположим, его посадят на электрический стул за убийство, которого он не совершал. Я-то знал, что не Вассари убил Римму. Ее убил Уилбур, и я мог это доказать, но для этого должен все рассказать полиции, после чего меня отдадут под суд за убийство охранника киностудии.