Волшебная чернильница (Повесть о необыкновенных приключениях и размышлениях Колобка и Колышка), стр. 15
А между тем неподалеку их поджидали враги. После неудачи с проводами собаки и спички, как известно, разделились. Собаки поплелись куда-то на окраину города, а спички сгрудились возле парка. Еще ночью они пытались проникнуть в парк, — ведь спички не боятся темноты! Однако их отпугнул необыкновенный концерт. От нежной музыки у спичек сдавали нервы. Молодые, незакаленные спички, заслушавшись, бросались вниз головой в воду. Генерал Горячка, и без того довольно нервная, приказала отступить и, разбив лагерь, дожидаться утра.
— Вот они где! — раздался чей-то вопль, и спички ринулись на асфальтовую площадку. Несколько самых пылких, потершись головками друг о друга, вспыхнули и выстроились — настоящее грозное факельное шествие.
Колышек, бессильный перед огнем, стал как вкопанный. Его деревянные поджилки дрожали. Никто бы не поверил сейчас, что совсем недавно он кричал, будто одолеет всех врагов до единого!
Колобок тоже испугался, но не покинул друга в беде. Он выскочил вперед и заслонил Колышка своей хлебной грудью. Он родился в горячей печи и меньше боялся огня.
— Прочь с дороги, Колобок! И тебя сожжем, если не отойдешь. Только гренка от тебя останется, щекастый!
— Пускай останется только гренка, но Колышка вы не тронете! — дрожащим голосом ответил Колобок.
Исход неравного боя был бы печальным — ведь шальных спичек было штук сто, а может, и больше! — если бы не подъехал дом на колесах. Чудной это был дом: не только сам двигался — он вез с собою дождь и поливал асфальт. Словно облако проглотил!
Как волна, прокатился внезапный ливень. Погасли вскинутые факелы спичек, а белые подгоревшие тельца поплыли по грязной воде вдоль тротуара. Конечно, не всех ждал такой конец. Ведь на свете уйма спичек! А добрая машина катилась, увозя с собой шумливый дождь и озорную улыбку молодого водителя. Он, должно быть, радовался, что поймал в небе облако и чисто-начисто вымыл улицу.
Забыв свой страх — как тряслись у него поджилки и стучали зубы! — Колышек опять начал выламываться.
— Ура! Я и спички победил! Разве я не говорил, что со всеми врагами разделаюсь?!
У Колобка даже дух захватило от изумления. Он покачал большой головой.
— А водитель не помог нам?
Колышек не заметил ни водителя, ни его озорной улыбки.
— А дождь?
— Какой дождь? Посмотри на небо — ни облачка!
— Ну тот, который проехал и погасил спички… Ты забыл?
— Он просто улицу поливал. Кто попался, того и обрызгал. Ну, может быть, одну-две спички и замочил. А побеждает, так и знай, выдержка, отвага и решимость!
— Да, да… выдержка… отвага и решимость, — криво улыбнулся Колобок, но не стал вдаваться в спор во имя, во имя…
Он не знал, как назвать то, во имя чего он и на сей раз решил смолчать. Ученая мышка Мечтышка, изучая впоследствии эту страницу, написанную Ластик-Перышкиным, докончила мысль Колобка:
— …во имя консолидации, а попросту говоря — во имя единства!
Ученая голова Мечтышки была набита международными терминами. Но, в отличие от некоторых других, посвятивших свою жизнь науке, она еще умела каждое научное слово объяснить языком, понятным всем и каждому.
Колышек получает в подарок апельсин
Спасенные проезжим дождем, Колышек и Колобок свернули в тихий переулок.
Перед распахнутой дверью высилась гора ящиков, и в каждом ящике красовались желтые мячики. Тут же толпились люди, а молодая, красивая девушка в белом халате бросала желтые мячики в подставленные людьми сетки или портфели. Правда, сначала она клала эти мячики на пружинящую тарелку и давала им немножко покачаться — как балованным детям, которых надо задобрить. И каждому мячику она улыбалась ясными, синими глазами, будто провожая его в дальнюю дорогу.
«Уж не студит ли она эти мячики? — с опаской подумал Колышек. — Может быть, они горячие?»
— Чем-то похожи на маленькие солнца, — подойдя поближе, успокоил его Колобок. — Но ведь солнца ты не боишься? Только спичек!
— Я вообще никого и ничего не боюсь… — пробормотал Колышек, прячась за спину приятеля.
Похожие на солнца мячики как-будто светились, но не жгли нежных рук продавщицы. Приятели пробрались к весам. Разумеется, это были не качели, а весы. Мячики вблизи напоминали большие желтые яблоки. И все-таки пахли они не яблоками! От каждого мячика шел душистый запах, как от клумбы.
Уже немолодая, толстая женщина, застрявшая где-то в середине очереди, вдруг схватилась за свою сумку и стала изо всех сил трясти ее, словно забыла дома выпылить.
— Обокрали! Кошелек вытащили!
Очередь смешалась, покупатели столпились вокруг причитающей женщины.
— Что? Не может этого быть! Может, выпал? Держите вора! Дер-жи-те!
— Осторожнее! — пыталась навести порядок девушка в белом халате. Она уже не улыбалась, но и ругаться не умела, поэтому никто ее не слушал. — Что я буду делать, если мои апельсины разбегутся?
Одни громко возмущались вором, другие утешали пострадавшую, а про апельсины все забыли, словно их и не было. Только молоденькая продавщица что-то ласково шептала им, как изнеженным, нетерпеливым детям.
— Я не знаю, что значит красть! Но в сумку совал руку вот этот! — пропищал тоненький голос. Он, как чистый, звонкий колокольчик, прорезал шум. Еще долго, наверное, будет звенеть в ушах у покупателей этот странный колокольчик. А если не у покупателей, то у продавщицы, у которой от удивления даже слезы навернулись на глаза.
Вы уже догадались, кто это мог воскликнуть? Ну конечно же Колышек, у которого было прекрасное зрение. Даже не глядя в ту сторону, он заметил, как подросток с рыжими волосами ухватился за сумку толстой женщины. Он порылся в ней и снова отпустил.
— Это клевета! Докажите, что я! — рыжий сосал папиросу и пускал дым прямо в глаза соседям. — Я такой же покупатель, как и вы!
Теперь люди уставились на Колышка, который весело попискивал и прыгал на одной ножке.
Как же ему было не радоваться, если он и тут отличился?
— Наверное, сам такой, а меня вором обзывает! — пустил в него струйку дыма рыжий. — Постой, постой! Уж не ты ли вчера угнал мой мотороллер?
— Да, да, бывает, — поддержал кто-то из покупателей. — Вор всегда все валит на невинного!
— Покупатели, что вы делаете?! — заступилась за Колышка молоденькая продавщица. Она прижимала к груди апельсин, который так и рвался у нее из рук. — Разве вы не слышали, как он говорит? Такой голос не будет врать!
— Вор умеет пустить пыль в глаза! — не соглашалась очередь.
Колышек закашлялся, так как терпеть не мог дыма. К тому же, он никак не предполагал такого обвинения.
А еще больше он возмутился при мысли, что этот рыжий заставляет иногда железного конька умирать от жажды.
— Что? Вы думаете, что я украл кошелек и обвиняю честного человека! Лучше обыщите карманы этого рыжего.
Все снова повернулись к рыжему. И уже не только Колышку показалось, что его карман подозрительно оттопырился. Несколько мужчин схватили рыжего за руки, а толстая женщина запустила руку в его карман.
— Вот! Мой! Ах негодяй!
Женщина показывала всем круглый кожаный кошелек с блестящей застежкой-молнией.
— Вот тебе за то, что суешь дыхало куда не следует! Вот! — взревел рыжий, вырываясь из рук мужчин. — Еще вспомнишь, что предал ковбоя Джимми!
Колышек отшатнулся, но увернуться не успел — его щеку лизнул огонь. Это рыжий швырнул в него горящий окурок.
Колобок не боялся огня так, как Колышек. Он схватил прилипший к другу окурок и затоптал его. На чистой щеке Колышка осталось пятно сажи.
Покупатели уже забыли, что хотели его судить.
— Какой смельчак! — хвалили со всех сторон. — Не испугался хулигана. У того, наверное, и нож при себе!
Рыжий, назвавшийся ковбоем Джимми, не ждал, пока найдут нож. Он бросился бежать.
— Ах, какой милый мальчик! Как тебя зовут, колокольчик? — вслух восхищалась Колышком женщина, получившая обратно свой кошелек с молнией.