Ближе, бандерлоги!, стр. 32
Мазур поднял на него глаза:
— Ну что и… Ты меня знаешь: суетиться, унижаться и терять лицо не буду. Не хочешь — так не хочешь. Вот только начальство от меня еще кое-чего потребовало… Я не за оружием лезу, не беспокойся, ну где там уместиться оружию?
Он медленно вытащил из кармана джинсов толстую авторучку и сложенный вчетверо лист бумаги.
— Это зачем? — поинтересовался Спратис без настороженности, с любопытством.
— Сам знаешь, у меня привычка скрупулезно выполнять приказы и инструкции, — сказал Мазур. — А инструкции таковы: если все же не удастся тебя уговорить, напишешь подписку о неразглашении — пусть в вольной форме, не на казенном бланке. Чтобы, если вдруг благородство твое подкачает, потом не обижался…
На лице Спратиса изобразилось явное чуть высокомерное презрение.
— Ради бога, — сказа он отрывисто. — При условии, что ты, пока я пишу, будешь стоять лицом к стене, положив на нее руки. Не хочется что-то рисковать в моем положении… а левой я тоже стреляю неплохо, сам знаешь.
— Бережешься? — фыркнул Мазур.
— Обстановка требует, — серьезно ответил Спратис. — Ну как?
— Изволь, — пожал плечами Мазур. — К стене так к стене. Руки задирать чересчур уж высоко не обязательно?
— Хватит — на уровень плеч.
— Ладно, — сказал Мазур. — Вот тебе бумага и писало…
Он протянул бумагу и авторучку в сторону Спратиса.
И нажал на кнопочку в торце. Плотная, полупрозрачная струя жидкого газа ударила Спратису в лицо. Мазур, с грохотом отшвырнув кресло, метнулся вправо, к окну, уходя от возможного выстрела — но его, как и заверял Лаврик, не последовало, действие моментальное. Лицо Спратиса расслабилось, обмякло, глаза остановились, помутнели, он стал крениться вправо. Послышался стук упавшего на пол пистолета — а там и сам Спратис грянул на роскошный ковер.
Вмиг справившись со шпингалетами — фасонными, золотистого цвета — Мазур распахнул створку и высунул голову в вечернюю прохладу. Жадно захватил ртом холодный январский воздух, выдохнул через нос — нет, слава богу, не успел ни нюхнуть, ни глотнуть. Лаврик наставлял, что газ, выполнив свое предназначение, через две минуты распадется на безобидные компоненты, — но Мазур надежности ради выждал три, высунувшись в окно, дыша холодным свежим воздухом. Из окна он прекрасно видел автобус с морпехами, по-прежнему темный и словно бы пустой, и невидимые отсюда наблюдатели на улице — черт их ведает, где они там засели, — тоже наверняка видели его отлично. Но никто не реагировал, не получив условленного сигнала.
Прикрыв наконец створку, Мазур оглянулся. Бывший сослуживец лежал на боку, закрыв глаза, размеренно дыша. Лицо он себе при падении не разбил — вот и хорошо, не придется возиться с бинтами… Хозяйственно приубрав в карман «вальтер» — предварительно поставив его на предохранитель, — прошел к выключателю, трижды выключил-включил свет. И быстренько пошел в прихожую отпирать замки и засовы. Приоткрыв дверь, услышал, как по лестнице, стараясь не производить лишнего шума, бегут вверх несколько человек.
Лаврик ворвался первым, кинулся мимо Мазура в комнату. За ним — двое незнакомых крепких ребят в цивильном и Лихобаб с двумя морпехами в бушлатах, при автоматах. Все правильно, патруль явился арестовать дезертира…
Дверной глазок квартиры напротив Мазур заранее залепил жевательной резинкой, так что увидеть оттуда ничего не могли.
И дверь не открылась — то ли тамошние жильцы ничего не заподозрили, то ли, услышав хоть и приглушенный, но явственный топот нескольких пар ног, решили отсидеться дома — в эти смутные времена мирному обывателю лучше сидеть за семью замками, не высовывая лишний раз носа, когда за дверью происходит что-то не вполне понятное. А вот в милицию вполне могут звякнуть — и, хотя она, примчавшись, отступится от них ни с чем, все равно, не стоит светиться…
Лаврик, видимо, придерживался тех же мыслей — вышли его ребятки, крепко держа под мышки бесчувственного Спратиса, за ними показался сам Лаврик с пластиковым пакетом, судя по виду содержавшим не так уж много — ну, конечно, по въевшейся привычке Лаврик быстренько обыскал обе комнаты, собрав все для данной ситуации интересное. А там и Лихобаб со своими объявился, мотнул Мазуру головой:
— Что стоишь? Отходим!
Мазур спускался последним. В горле у него стоял противный горький комок — все же этот человек семь лет был Маркизом и служил, ничего не скажешь, честно. Но ничего тут не поделаешь, другого решения попросту не было. Он говорил Анту сущую правду: как бы тот ни пытался разыгрывать благородного рыцаря, рано или поздно кто-нибудь обязательно, не умиляясь его тягой к исторической родине и наплевав на благородство, постарался бы вывернуть его наизнанку, не стесняясь в средствах. Немало серьезных разведок жаждали и жаждут добраться до тайн «морских дьяволов». Жизнь вообще жестокая штука. Так что нельзя было поступить иначе, никак нельзя…
Глава девятая
Политика на местный лад
Деймонд повертел меж пальцами небольшую черную пластинку, словно бы о чем-то раздумывая. Потом поднял глаза на Мазура. На лице у него играла легкая улыбка, то ли его все это почему-то развеселило, то ли чего-то в этом роде он и ожидал.
— Вы поступили совершенно правильно, Джонни, — сказал он наконец, убрав с лица улыбку, словно штору задернул, — когда не поддались искушению играть на две стороны. А такая возможность у вас безусловно была…
Мазур пожал плечами:
— Откровенно вам скажу, Питер: дело тут не в каком-то благородстве. Я не большой знаток таких дел, но всегда старался избегать ненужных сложностей. Играть на две стороны — это чревато неприятностями. Из шпионских фильмов уяснил…
— Ну что же, и такая жизненная позиция вполне рациональна.
Мазур постарался напустить на себя побольше озабоченности:
— Одно меня беспокоит, Питер… Как бы мне не огрести неприятностей от другой стороны. Когда пройдет восемь дней, и они узнают, что эта штука не работает… Черт их знает, могут и в самом деле пальнуть в спину…
— Джонни, вы и впрямь не разбираетесь в таких делах, — усмехнулся Деймонд с чуточку покровительственным видом. — Ровным счетом никаких оснований для беспокойства, могу вас заверить. Отчего вы решили, что эта штука не будет работать. Еще как будет. Я ее самолично прилеплю под стол Беатрис. Правда, вам в это время тоже нужно будет там находиться — на случай, если они за вами следят. И пусть себе потом подслушивают. Они услышат вполне серьезные деловые разговоры, — он улыбнулся вовсе уж голливудской улыбкой. — Правда, не имеющие ничего общего с реальными делами, но откуда бы им догадаться?
— В жизни не влипал в шпионские игры… — проворчал Мазур.
— Все когда-нибудь случается впервые, — сказал американец. — Ничего удивительного в таком клубке интриг, какой здесь сплелся уже давно… Конечно, я эту штуку прилеплю не сразу — если сделать это слишком быстро, может показаться подозрительным. Для пущего правдоподобия следует выждать пару дней, они ведь вам дали достаточно времени. Везунчик вы, Джонни — палец о палец не ударив и ничем не рискуя, заработали тысячу зеленых. А может быть, заработаете еще — коли уж вы у них на крючке, они могут потребовать новых услуг…
— Кто они такие? — спросил Мазур.
— Ну откуда мне знать? — пожал плечами Деймонд. — Скажу вам по секрету: сюда слетелось столько разведчиков из самых разных стран, что с ходу определить, кто такие ваши гости, нереально. Я к тому же не разведчик, всего-навсего делаю кое-что для местных политиканов, а это совсем другое. Да, вот что: вы непременно меня уведомите, когда они позвонят и назначат встречу для окончательного расчета. А я поговорю с теми, кто как раз и занимается такими делами…
— Обязательно, — сказал Мазур.
И усмехнулся про себя: святая невинность, надо же. Наверняка за теми двумя будут следить не местные, а твои люди. Что ж, Лаврик рассчитал все точно…
Подбрасывая на ладони хитрый микрофон, Деймонд встал из-за стола, подошел к окну и какое-то время смотрел на улицу с задумчивым видом. Мазур прекрасно понимал, о чем думает его клятый работодатель. На противоположной стороне улицы, напротив штаб-квартиры Национального Фронта, где они сейчас пребывали, возвышалась длинная девятиэтажка, и на здание смотрят, легко подсчитать в темпе, сто восемьдесят окон — конечно, квартир гораздо меньше, но все равно приличное количество — и в любой могут засесть хваткие умельцы с той самой параболической антенной, о которой говорил Лаврик. И поди их вычисли. Окно они открывать не будут, стекло для радиолуча не помеха. Окна кабинета Беатрис наверняка выходят на эту же сторону…