Ближе, бандерлоги!, стр. 18
— Дать кирпичом по башке, — подхватил Мазур. — У меня достаточно жизненного опыта, чтобы быстренько прийти к таким выводам.
— Ну, я бы не стал выражаться столь прямолинейно, но смысл, если честно, именно таков. Хорошая работа, хорошая оплата, но при этом — старательное сохранение тайн ваших работодателей в точности так, как это принято у врачей и адвокатов. Ситуация даже серьезнее: врачам и адвокатам почти никогда не грозит получить кирпичом по голове… Между нами, представителями свободного мира: хотя здешние политиканы и усердно изображаю тех самых цивилизованных европейцев, кое в чем это сущие дикари… но упаси вас боже делиться с кем-то такими откровениями, — он ухмыльнулся не без цинизма: — Изо всех сил делайте вид, что считаете их как раз цивилизованными европейцами, стонущими под ярмом русских варваров, — им это крайне льстит… Вы все хорошо уяснили?
— Уяснить-то я уяснил, — сказал Мазур. — Немало общался со всевозможными национальными фронтами и фронтами освобождения. Везде одно и то же, даже в Европе, если говорить, скажем, об Италии, Северной Ирландии, да и не только о них. Они везде одинаковы. Так что все тонкости, касающиеся вещей вроде падающего на голову кирпича, я понимаю прекрасно.
— Вот и отлично.
— Подождите, — сказал Мазур, не делая ни малейших попыток протянуть руку к деньгам. — После того, что вы сказали, возникает некий нюанс, мне прекрасно знакомый по прошлой работе… Есть один-единственный случай, когда я отказываюсь от самой выгодной работы: если только возникает угроза, что мне на хвост сядут местные спецслужбы. Была парочка примеров, но я о них, простите, рассказывать не буду — вот это как раз относится к числу профессиональных тайн. Работа, за разглашение подробностей которой можно, обобщенно выражаясь, получить кирпичом по голове, наводит на подозрения… Мне бы не хотелось, чтобы у меня на хвосте повис русский Кей-Джи-Би. В сущности, я маленький человек, Пит, одинокий и беззащитный в нашем жестоком мире. Обидчиков у меня может отыскаться предостаточно, а вот серьезных защитников нет. Профессиональная осторожность, знаете ли. Русская спецслужба — контора серьезная…
— Успокойтесь, — безмятежно сказал Деймонд. — Могу вас заверить, никогда не возникнет ситуации, когда спецслужбы сели бы вам на хвост. Никакого нарушения законов. Попросту деликатные дела, вот и все. У вас, я думаю, достаточно жизненного опыта, чтобы почувствовать разницу между этими двумя понятиями?
— Пожалуй… — протянул Мазур. — Ну, хорошо. Считайте, что мы договорились. Однако предупреждаю сразу и честно: если только возникнет реальная угроза посадить себе на шею русские спецслужбы, я моментально выхожу из дела. И пусть эти ваши работодатели не говорят потом, что их не предупреждали…
— Принято, — спокойно сказал американец. — С одним условием: если угроза и в самом деле будет реальной, а не надуманной.
— Ну, у меня достаточно опыта, чтобы отличить одно от другого и не паниковать без серьезной причины…
— Значит, договорились?
— Договорились, — сказал Мазур, сложил банкноты одна к другой, потом пополам, спрятал бумажник. — Вот теперь стоит и выпить за успех предприятия…
— Одну минуту, — остановил его жестом Деймонд. — Нужно прояснить еще одну очень немаловажную деталь. Вы, безусловно, понимаете, что пленки… некоторые пленки нужно не переправлять обычной почтой, а пользоваться, скажем так, более деликатными, обходными путями?
— Ха! — сказал Мазур. — Это же азбука ремесла. Мне столько раз приходилось пользоваться обходными путями…
— А здесь у вас такой путь есть? — спросил Деймонд деловито. — Или вашим работодателям придется организовать свой?
— Есть, — сказал Мазур. — Иначе я бы сюда и не приехал.
— А хотя бы в общих чертах рассказать можете? Я не из праздного любопытства интересуюсь, речь идет о серьезных делах.
— Конечно, могу, — сказал Мазур. — Одного моего хорошего африканского знакомого как раз перевели в их здешнее посольство. Черный, дипломатический ранг довольно невысокий, но обеспечивает стопроцентную защиту от обыска на таможне. При необходимости мой помощник сядет на поезд и отвезет ему пленки в Москву — здесь пока что Советский Союз, а советские визы у нас в полном порядке, мы сюда, естественно, прибыли законнейшим образом.
— Отлично, — кивнул Деймонд. — Хороший вариант. Я краем уха слышал об этих африканских дипломатах, которые за умеренное вознаграждение что только не таскают через границу… Думаю, работодателей такой вариант вполне устроит.
«Точнее говоря, тебя, — мысленно прокомментировал Мазур. — При таком обороте дел ты совершенно в стороне. И те, кого ты именуешь „работодателями“, тоже. Все шишки в случае чего посыплются на двух австралийских бродяжек, которые никого не представляют, кроме себя, и никаких письменных контрактов не имеют… Ну, нам-то с Лавриком наплевать. Великолепно все складывается, лучшего и желать нельзя…»
Оставшись через часок с лишним в одиночестве, он вернулся к столу с пустой бутылкой и почти опустевшими блюдами. Поскольку пьяным себя не чувствовал, достал из холодильника свое виски. Лаврик ждал долго, подождет еще пару минут — как раз достаточно, чтобы в одиночестве остограммиться за успех предприятия и выкурить сигаретку…
Пуская дым в потолок, он ухмыльнулся своему отражению в овальном зеркале: ну вот, хотя его никто формально не вербовал, он сподобился получить денежки от АНБ. Потому что у «работодателей» своих денежек нет, откуда у них доллары — и это, конечно же, денежки АНБ. Причем, если вспомнить концовку известного анекдота — «а главное, все правильно…»
Он снял телефонную трубку, набрал номер Лаврика и сказал (разумеется, по-английски, с учетом возможных слухачей, кто бы они ни были):
— Майки, заскочи ко мне, если есть настроение глотнуть виски. У меня тут бутылочка…
И, по-прежнему ухмыляясь, глянул на часы, отсек время — интересно было, через сколько секунд Лаврик объявится.
Лаврик уложился в тридцать четыре.
Глава шестая
Зрелища неприятные и приятные
Ну что ж, Агентство национальной безопасности, а, может, все же госдеп, не суть важно, денежки платило исправно, но и отрабатывать их требовало ретиво. Мазура выдернули на другой же день, хотя он был воскресный — что, в общем, противоречило советскому трудовому законодательству, но разве его обязаны соблюдать американские тайные агенты и австралийские фрилансеры? Никоим образом…
Мазура столь внезапный вызов на работу только радовал. Должен был радовать и Джонни — потому что приехавшая за ним Беатрис моментально внесла ясность: сегодняшняя работа будет из категории тех, что полностью оплачиваются работодателем. Кому бы это не понравилось?
У парадного крыльца гостиницы стоял вишневый «фольксваген», выглядевший не просто начищенным до блеска, а новехоньким — хотя, как все машины в городе после короткой даже поездки, уже заляпанный понизу снежной кашицей почти серого цвета.
— Вот, можете меня поздравить, — сказала Беатрис не без гордости. — Наконец-то прибыла покупка железной дорогой. И я теперь на колесах. Обожаю водить сама, но здесь почти сплошь эти чертовы механические коробки, а у меня с ними нет никакого опыта. С автоматом только рухлядь.
— Что же не взяли американскую? Их в Европе купить нетрудно…
Беатрис деловито сказала:
— Мне очень часто приходится ездить по Старому Городу, а на большой американской машине по тамошним улочкам — занятие не из приятных, сами видите…
Она сбавила скорость и почти ползком разминулась с «жигулем», так же ползущим навстречу, машины едва разъехались, чуть-чуть не задевая друг друга боками.
— Действительно… — сказал Мазур.
И подумал: интересно, обыкновенная у нее машинка или движок из профессиональной необходимости форсирован неплохими умельцами, как у Лаврика? По звуку мотора не определишь — этим тонкостям Мазура никогда не обучали, то, что у Лаврика «форсирашка», он понял исключительно оттого, что немало поездил на «жигулях» и сразу определил разницу, а вот на «жуках» новой модели кататься до сегодняшнего дня не приходилось.