Не королева (СИ), стр. 56
— Просто королевой быть не особо весело, — я вяло улыбнулась.
Мирта только собиралась накинуться на меня с новой лавиной расспросов, но к счастью, вошла служанка с подносом. Вид золотого блюда с разнообразными пирожными мгновенно выветрил у моей подруги все расспросы. С прежней непосредственностью она уже принялась за лакомства, забыв и о моем тоскливом виде, и о собственном муже, который по-прежнему пунцовел у дверей.
Мне стало жаль скромного барона.
— Проходите, присаживайтесь, — с вежливой улыбкой я указала на диван.
Промаршировав к указанному месту, он сел и замер истуканом с неестественно прямой спиной. На бледном лице переживающего поэта открыто читалось, что он силится что-то сказать, но никак не может придумать, что именно.
Я опустилась в кресло напротив и взяла чашку с чаем со столика между нами. Оставалось терпеливо ждать. Насколько я знала Мирту, она была потеряна для общества, пока количество сладостей не сократится хотя бы наполовину.
— Эх, хорошо у тебя здесь, — она, наконец, откинулась на диванные подушки и с блаженной улыбкой огляделась. Взгляд замер на сидящем рядом бароне.
— О, кстати, — спохватилась Мирта, — Элина, знакомься, это Гард.
Тот тут же вскочил на ноги и поклонился мне, еще больше усилив неловкость.
— Ваше Величество, — невнятно пробормотал он и заглох, видимо, потеряв нить мыслей.
Удивительно, но при всем внешнем тщедушии голос у него оказался басовитомощный. Таким только приказы войскам раздавать.
— Очень рада с вами познакомиться, — я улыбнулась.
Он пытался завернуть в ответ что-то витиеватое, но его хватило только на нечто невнятное «И я».
— Не обращай внимания, — Мирта махнула рукой, — он у меня всегда такой стеснительный. Давай рассказывай, как ты тут живешь.
— Вот так и живу, — врать не хотелось, а говорить правду уж тем более.
— Я вижу, что хорошо, — она потянулась за еще одним пирожным. — Эх, Элина, жуть как тебе завидую.
— Поверь мне, не стоит, — я мрачно улыбнулась и перевела тему: — Лучше расскажи, как твои дела.
— Да мои-то по-старому. Нас вообще чего в столицу-то занесло, — Мирта активно жестикулировала надкушенным пирожным, из-за чего нос рядом сидящего барона пару раз чуть не оказался в креме, — у тетушки Гарда вчера день рождения праздновали, вся родня съехалась. Ты же знаешь, я столицу не особо люблю, но тут подумала, почему бы и не съездить, тем более тебя навестить смогу. Ну и не зря, конечно, поехали, весело было, да и угощения оказались на высоте. Там таких фазанов подавали…ммм… — она закатила глаза, — Элина, ты даже не представляешь…
Я не удержалась от улыбки. Знала бы Мирта, как я-то ей завидовала. Как мне самой бы хотелось вот так же радоваться простым мелочам: вкусному пирожному, красивому платью, хорошей погоде… Да если уж честно, мне дико хотелось радоваться хоть чему-то! Можно было, конечно, списать на то, что из-за «Ледяного сердца» я ничего не чувствую, но я прекрасно понимала, что дело вовсе не в заклятии. Не оно окрашивает мою жизнь в траурные краски. А ненависть Дарелла и невозможность что-либо изменить. От таких грустных мыслей пальцы инстинктивно потянулись к спрятанному под тканью на груди теплому эмельдиру. Если честно, мне уже иногда казалось, что все светлые воспоминания — всего лишь сны, которые я больше не вижу. И только этот удивительный камешек оставался единственным доказательством, что когда-то существовавшие ко мне чувства Дарелла были реальными. Хотя тут ключевым уже становилось именно слово «были»…
Звонкий голос Мирты отвлек меня от мрачных размышлений.
— …а какую Гард своей тетушке поздравительную оду написал! Ты бы слышала! Ой, Гард, и вправду почитай, а? Элина жуть как оды любит!
Мне оставалось лишь с вежливой улыбкой кивнуть.
Резво вскочивший барон как-то даже про свою скромность забыл и начал бодрым голосом декламировать нечто высокопарное. Я пила чай и делала вид, что слушаю, а сама в это время уныло в мыслях пересчитывала цветочки на обивке дивана. Не то, чтобы поэт из барона был никудышный, но я в свое время настолько наслушалась от Мирты его творений, что теперь мне дурнело уже и от пары строк сложенных в рифму.
Но как я ни старалась, полностью отвлечься не смогла, и особенно громкие отрывки длиннющей оды настырно слухом улавливались. От одного из них я даже чуть чаем не подавилась.
— Повторите, пожалуйста, эти две строчки, — лихорадочно попросила я, еще сама не понимая, что именно меня так зацепило.
Чуть растерявшийся барон послушно продекламировал:
— По-прежнему цветете Вы,
Как заросли дурман-травы…
— Какой травы? — пробормотала я резко севшим голосом. Мгновенно вспомнился рассказ травницы Хедды о том, как в свое время мать Стиана приготовила на основе дурман-травы зелье для короля Аларда. Зелье на одну ночь…
— Ну дурман-трава, Элина, — снисходительно пояснила Мирта, — чего ты не видела ее, что ли?
— Нет, — я мотнула головой. — А ты?
— И я не видела, — она виновато улыбнулась и тут же заворчала на Гарда: — Какая-то ода у тебя нереалистичная.
— Почему нереалистичная? — у глубоко оскорбленного поэта даже подбородок задрожал. — Я видел, как цветет дурман-трава!
— Где? — тут же спросила я.
— Так у моей тетушки в саду и растет, — он махнул рукой, видимо, в сторону сада тетушки. — Только вы не говорите никому, — понизил голос до шепота, — а то вроде маги раньше использовали дурман-траву для каких-то своих зелий и всю ее повыдергали. Тетушка-то моя страсть как любит всевозможные цветочки, а травка эта чудно цветет. Да и растет у нее всего кустик крохотный.
— Никому не скажу, — клятвенно пообещала я и как бы между прочим поинтересовалась: — А где именно ваша тетушка живет?
Часть вторая. Глава тринадцатая
Происходящее казалось настолько абсурдным, что я едва сдерживалась от истеричного смеха. Ну правда, вот попадусь я стражнику местного сада и что скажу? Мол, здравствуйте, это я, ваша королева, решила вот травки у вас пощипать. В списке Дарелла моих злодеяний как раз, наверное, только воровства и не хватает. Впрочем, он все равно не удивится.
Я прижалась спиной к холодному каменному забору и перевела дыхание. Вот вроде бы весна в самом разгаре, а морозно совсем не по-весеннему. Хотя, быть может, мой озноб больше вызывало волнение, все-таки не каждый же день я залазила в чужие сады. Сад тетушки Гарда, кстати, казался просто огромным. Пока я обходила забор по периметру уже успела впасть отчаяние, что до рассвета ну никак не успею в нем найти этот единственный несчастный кустик дурман-травы. Оставалось надеяться на удачу. Да и перед тем, как отправиться на злостную прополку чужих цветников, я отыскала в травнике описание нужного мне растения. Вроде как дурман-трава цвела ярко-оранжевыми цветами, которые в темноте светились и источали характерный сладко-горький аромат. Если светящиеся бутоны я еще представляла, то уж с ароматом, который, по словам автора травника «нельзя ни с чем спутать» обстояло сложнее.
Ночной сад выглядел донельзя угрюмым. Из-за купола над ним здесь было не только жарковато, но и как-то неестественно. Мне лично казалось, что я очутилась в стеклянной колбе, набитой травой. Очень хотелось поскорее перебраться обратно за забор в пусть промозглую, но настоящую весну. Уж слишком царящее здесь лето отдавало фальшью.
Я осторожно кралась по гравийной дорожке, готовая в любой момент умчаться назад. Но, к счастью, пока что не наблюдалось ни стражников, ни собак. Наверное, тетушка Гарда не допускала мысли, что в ее сад могут забраться воры. И уж тем более королевы.
Цветы на разбитых вдоль дорожек клумбах пахли исключительно цветами, безо всякой «характерности». Да и светиться не спешили. Я уже даже начала отчаиваться, пока вдруг в нос не ударил до тошнотворного сладкий запах какой-то гадости. И сразу же мелькнула догадка, что это то, что нужно. По крайней мере, «сладко-горький» сюда подходило больше всего. И действительно, буквально за следующим поворотом тропинки на клумбе обнаружился довольно хилый пучок невнятной травы с мерцающими оранжевыми цветами на тонких стеблях. Мелькнула виноватая мысль, что это, скорее всего, последний представитель дурман-травы. Но жизнь Дарелла для меня была важнее разнообразия арвидийских растений. Без угрызений совести я сорвала этот маленький кустик. И только оранжевые бутоны качнулись с очевидным укором.