Мастер Лабиринта (СИ), стр. 78

Я никого не держал.

Я хотел вопить.

Вселенная, натянутая на подрамник мировых лучей, развернулась в моей голове. Мчалась, видоизменяясь, деформируясь, эволюционируя. Я не понимал и сотой доли того, что чувствовал, и миллиардной того, что видел.

Натянутая, развёрнутая - убиваемая - она застыла. Не потому, что время остановилось - я был выше времени, во всех временах сразу и нигде.

Прикосновение Алика исчезло.

Я был нигде - но и здесь, в подземной пещере где-то я тоже был. Сомнения, не галлюцинирую ли я, отключившись на ковре в кабинете Саградова, пропали. Удерживая в голове почти Всё, я знал, что это реальное место. С какими-то другими координатами - но реальное, физическое. Смерть здесь будет настоящей последней смертью.

Я сидел зажмурившись за камнем, и, помимо копьеподобных мировых лучей, видел, как Алик встал, перехватил удобнее металлическую трубу и пошёл к Каладиану.

Игорь, стоя по бёдра в озере, застыл вытаращив глаза и раскинув в стороны исцарапанные руки. Его вены вздулись от напряжения, а из приоткрытого рта лилась кровь.

Длинные светящиеся линии, расходящиеся веером от его пальцев, застыли в воздухе, как в янтаре. Они гудели высоковольтно, пытаясь прогрызть путь в пространстве, но это было невозможно. Это просто невозможно, когда пространства нет.

Единственное неделимое - это Ничто.

Я встал из-за камня и развернулся к Игорю и идущему к нему, тщательно избегающему гудящих нитей, Алику.

Мировая линия Алика была светло-светло салатного, едва различимого цвета. Она рассекала прошлое сильным зелёным побегом, но, однажды истончившись, лохматилась судьбой частей его тела, одежды и воздуха, которым он дышал. Слабым намёком линия возникла из небытия лишь здесь, в этом месте и в этот миг. В будущее она уходила, медленно наливаясь цветом. Вновь становясь живой.

Алик прыгнул в воду, добрел до Каладиана и ударил трубой его по бедру.

Игорь упал. Алик схватил его и потянул к берегу, на ходу сорвав с запястья Каладиана золотой браслет и разломав на две части. Усилитель залило кровью, и его алые камни сверкали ещё ярче.

Изрезанная лезвиями Игоря порода не выдержала и свод пещеры сначала лениво, а затем - сплошным потоком, рухнул вниз. Камнепад серым дождём преградил зрение.

Я вновь видел только глазами.

И мне негде было спрятаться.

Глава 10. Мастер Лабиринта

Глава 10. Мастер Лабиринта

10.1 Зерно погибели

Пещера гудела пустым колоколом. Вода, когда в неё падали обломки, шлёпала до стен, выбрасывая извивающихся оранжевых рыбок. Один из камней пролетел, едва не счесав мне нос, и я, наконец, отшатнулся от срывающихся сверху кусков породы.

Если весь свод рухнет - мне конец. Земля станет моей колыбелью, моей могилой. Раздробит кости ног, тяжёлым грузом ляжет на веки. Сожмёт в крепкий удушливый кулак.

Дыша сквозь зубы, я втиснулся лопаткам в ребристую стену. Каменная пыль оседала на языке известково-пресным вкусом. Камни падали сначала густо, а затем реже и реже, как утихающий дождь. Постепенно вовсе перестали. Потолок удержался.

Прошли долгие вязкие минуты, прежде чем я рискнул отлипнуть от стены и шагнуть вперёд.

В своде пещеры зияло щербатое вытянутое отверстие, а за ним чернело небо. Островок породы насыпался у края озера и с шелестом разъезжался в стороны.

Я поднял жёлтую рыбку, извивающуюся у моих ног, и швырнул обратно в озеро. Вряд ли я её спас. Прозрачно-чёрная вода посерела от пыли.

Я никогда никого не спасаю.

- Алик? - Позвал я шёпотом. И громче, убедившись, что голос не обрушит камни: - Алик?!

Шорох, шелест, шлепки в воде. Вдобавок к мелкой перепуганной дрожи, поселившейся внутри, желудок скрутил узел тревоги. Я побрёл вокруг озера, высматривая Алика или Игоря, раздавленных упавшим с потолка валуном. Мёртвых, окровавленных, неподвижных. Настоящих.

Никто не отзывался. Но и тел тоже не было.

Я видел, как Алик оттянул Каладиана в сторону, прочь от центра камнепада. Но куда они делись?

- Это не смешно. - Пробормотал я. - Правда, уже не смешно. ...Пожалуйста, не прячься. ...Пожалуйста?

В пещере я был один.

Не считая нахлынувшего запаха медведя. Может быть, их зверь утянул? Уволок в берлогу, чтобы медленно обсасывать кости. Нет, ерунда, ерунда. Но он где-то близко, и надо уходить, если я не хочу стать его завтраком.

- Алик, отзовись. - Совсем тихо попросил я.

Ворчание. Когти, скребущие по камню.

Сердце подскочило к горлу, требуя бежать-бежать-бежать. Ноги, наоборот, отдалились, как будто я вырос таким высоким, что нужно ждать минуту, прежде чем конечности шевельнуться.

Раньше из пещеры не было выхода. Она, словно герметичный сосуд, закупорила меня наедине с больными желаниями и извращённой фантазией Фишера. Но теперь выход есть. На высоте трёх моих ростов.

Я ещё раз обошёл зал, высматривая место, где мог бы зацепиться и забраться наверх: изломы породы, или лохмотья корней, свешивающиеся с потолка. Сначала ничего не было. Но чем тщательнее я вглядывался, тем яснее казалось, что есть. Пока из рисунка камня не проступили линии толстых, извивающихся ступеньками корней растений.

Медведем пахнуло так близко, как если бы он стоял за моим плечом. Я подпрыгнул, хватаясь за ближайший корень, и стремглав полез наверх. Корни холодили пальцы, извивались неудобно, но были прочными и старыми. Там, где их порезал Каладиан, не выступило ни капли влаги. Они давно умерли.

Руки болели, в спине несколько раз натянулось и остро дёрнуло. Я останавливался - вынуждал себя отдыхать, превозмогая накатывающую волнами панику, и опять полз.

Когда я почти уже выбрался, край откололся под моими пальцами, и я едва не грохнулся, чудом удержавшись левой рукой. Обернулся, провожая осыпающиеся камни.

Внизу был медведь.

Огромный, грязный. С умным коричневым взглядом и длинными жёлтыми саблями, торчащими изо рта. Он ждал меня.

Я схватился за край, дрыгнул ногами в воздухе - и выбрался. Встал на четвереньки и пополз от отверстия. Дальше, дальше, дальше, подгоняемый взглядом зверя. Он знает, что я вернусь. Знает вкус моего мяса и знает, что в конце всего я буду лежать в его желудке.

Я упал и свернулся клубком. Небо было чёрным. Земля была чёрной. Между ними на горизонте, словно заплата, в желтоватом свечении застыли тонкие косые нити. С уровня земли уходящий в бесконечность горизонт уже не казался таким вопиюще неправильным. Наверное, на этой планете жили жучки.

Пальцы свело судорогой, я даже не пытался их распрямить. В спине, перекатываясь, мелко кололо, а в голове поселилась назойливая сверлящая боль. Тело не важно. Даже привкус камня во рту и мельтешение мировых линий под веками не важны. Казалось, всё сейчас происходит с кем-то другим, не со мной. Впрочем, глаз я не смыкал, а то шпаги мировых линий меня бы точно разорвали.

То, что я сделал в пещере, было... неполным. Не таким страшным, как в прошлые разы. Не таким реальным. Оно не вскипятило мне мозг и, надеюсь, никого не убило. Оно было контролируемым.

И Алик жив.

Я не знаю где он, но точно знаю что где-то - и жив. Своей цели он достиг: использовал меня и Фишера, чтобы вернуться из небытия, а значит, его подсказок я больше не получу.

В небе проступила единственная далёкая звёздочка.

Андрей бросил меня. Так старался оградить от происходящего - а потом бросил. Выбрал Лиану.

Саградов мёртв.

Фишер тоже. Его ничуть не жаль. Жутко, не верится, но не жаль. Алик, наверняка, и это предвидел. Точнее, и это подстроил. Нарисовал на внутренней стороне браслета угря-стрелку, чтобы я его забрал у Каладиана. И когда Фишер заметил у меня усилитель - тот, что не успел снять с убитого им ясновидящего - забрал в свой извращённый зал славы, в своё логово. Принёс, надел на Алика - и помог ему стать реальным. Чтобы затем Игорь снял браслет, потерял контроль над разделением и убил человека-нутрию. Иначе у Каладиана не хватило бы духу. У меня не хватило.