Журнал Борьба Миров № 3 1924 (Журнал приключений), стр. 22

Нам стало ясно, в чем дело. Пассажиры автомобиля, бежавшие из города, подверглись нападению шайки буянов, жителей городских трущоб, и они перебили всех до единого. Все это произошло в каких-нибудь двадцать четыре часа. Вскрытые банки с консервированным мясом и фруктами объяснили причину нападения. Дэкон осмотрел тела.

— Так я и думал — объявил он. — Я ездил в этом автомобиле: он принадлежал Перритону. Вся его семья! Теперь и нам надо держась ухо востро!

— Но ведь с нами нет провизии, которая могла бы привлечь нападающих!

Дэкон молча указал на лошадь, на которой я ехал, и я понял.

Утром лошадь Дэкона потеряла подкову. Нежное копыто ее треснуло, и к полудню животное начало хромать. Дэкон отказался ехать на лошади дальше, и не хотел бросить ее. Уступая его настойчивой просьбе, мы поехали дальше. Он же собирался вести лошадь на поводу и догнать нас в моем имении. Больше мы его не видели и даже не узнали, какая участь его постигла…

Около часу дня мы приехали в городок Менло или, вернее, к местонахождению Менло, потому что самый городок лежал в развалинах. Трупы валялись повсюду. Деловая часть города, а частью и жилые кварталы, были уничтожены огнем. Местами торчало какое-нибудь уцелевшее здание, но добраться до него не было никакой возможности. Когда мы пытались приблизиться, в нас стреляли! Нам встретилась женщина, копавшаяся в дымящихся развалинах своего коттеджа. Она нам рассказала, что первый штурм был направлен на магазины, и мы легко представили себе разъяренную, ревущую голодную толпу, бросившуюся на кучку горожан. Миллионеры и нищие дрались бок о бок за хлеб, а получив его, начинали драться между собою.

Остаток ночи мы провели в тщетном ожидании Дэкона, а утром, действуя револьверами, отогнали с полдюжины мародеров. Потом мы убили одну из лошадей Дэкона, спрятав про запас мясо, которого не съели тотчас же. После обеда Коллинс вышел прогуляться и… не вернулся! Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения Гэновера. Он хотел бежать сию же минуту, и я с большим трудом убедил его подождать до рассвета.

Утром мы разлучились: Гэновер направился на юг, привязав к седлу пятьдесят фунтов лошадиного мяса, а я с таким же грузом поехал на север.

На пути домой три милиционера отняли у меня запас лошадиного мяса. Дюжина встречных грабителей отняли у меня лошадь. Двое из них были полицейские из Сан- Франциско, а остальные — солдаты регулярной армии.

Эту ночь я провел в сарае, дрожа от холода и в то же время пылая в жару. Два дня я пролежал здесь, не имея сил шевельнутся, а на третий день, шатаясь, с кружащейся от слабости головой, я побрел к Сан-Франциско, опираясь на импровизированный костыль.

Войдя в город, я вспомнил дом рабочего, в котором я продал серебряный кувшин, и голод погнал меня в этом направлении. Уже смеркалось, когда я добрался до него. Я обошел дом по дорожке и поднялся на заднее крылечко, где упал. Мне удалось достать костылем до двери и постучаться, а потом я потерял, вероятно, сознание, потому что пришел в себя уже в кухне; лицо мое было мокро от воды, и мне вливали в рот водку. Задыхаясь и откашливаясь, я пытался заговорить. Я что-то лепетал в том смысле, что больше у меня нет серебра, но я отдам потом, если мне дадут поесть. Но хозяйка прервала меня.

— О, бедный, разве вы не слышали? Забастовка отменена нынче после полудня! Разумеется, мы дадим вам поесть! — Она засуетилась, вскрыла банку с консервированным салом и приготовилась жарить его.

— Дайте мне кусочек сейчас! — взмолился я, и стал пожирать сырое сало на ломтиках хлеба, между тем как ее муж рассказывал мне, что требования Ф. П. Р. удовлетворены. Сейчас же после полудня начал действовать телеграф, и повсюду союзы предпринимателей сдавались. В Сан-Франциско не осталось предпринимателей, но генерал Фольсом вел переговоры по их уполномочию. Утром пойдут поезда и пароходы, и все придет в норму в самом скором времени.

Так кончилась всеобщая забастовка.

ФОТО-ЭКРАН