Библиотека мировой литературы для детей, т. 39, стр. 110

Поклонники оскорблены ее выбором; ханжи шокированы откровенным признанием о свидании в саду; не обошлось и без зависти к «счастливчику», которого она так смело защищала.

Колхауна вызывают еще раз, новыми ложными показаниями он еще больше разжигает ненависть к обвиняемому. Все его показания — ложь, но выглядят они правдоподобно.

Снова взрыв негодования Снова раздается крик: «Повесить!» — еще настойчивее, с еще большей злобой.

Теперь, однако, крики сопровождаются действием. Мужчины снимают куртки, подбрасывают в воздух шляпы.

Женщины в фургонах и даже те, кто сидят в каретах, разделяют бешеную злобу против обвиняемого — все, за исключением одной, скрытой занавесками кареты.

Она тоже негодует, но по другой причине. И если она дрожит сейчас, то не от страха, а от горькой мысли, что сама же способствовала этому возмущению толпы. В эти тяжелые минуты Луиза вспоминает слова Колхауна, что ее собственные показания докажут, что Морис Джеральд — убийца.

Шум все нарастает. И там и сям раздаются выкрики — новые обвинения по адресу мустангера; их цель — разжечь страсти толпы; шум переходит в рев.

Положение судьи Робертса становится шатким. Беззаконие Линча в любую минуту может занять его место.

И тогда? Тогда с судебным разбирательством будет покончено; а так как приговор уже ясен, то останется только привести его в исполнение. В руках опытных палачей это займет немного времени. Несколько минут — и Мориса-мустангера повесят на ветке дуба, которая простирается над его головой.

Так думают почти все присутствующие в ожидании сигнала к началу самосуда.

Но, к счастью для обвиняемого, среди собравшихся есть люди, настроенные иначе.

Группа военных оживленно совещается. Это офицеры форта во главе с командиром. Через несколько минут они выносят свое решение. По распоряжению майора трубит рожок.

И почти в тот же момент эскадрон из сорока драгун и такого же количества конных стрелков показывается из-за частокола. Молча, словно действуя инстинктивно, они вытягиваются гуськом и с трех сторон цепью окружают членов суда.

Толпа затихает, ошеломленная неожиданностью. Толпа не только замолкла — она стала покорной: все прекрасно понимают значение предосторожности, заранее принятой майором.

Ясно, что о суде Линча теперь нечего и думать и что закон снова вступает в свои права.

Теперь уже никто не мешает судье Робертсу снова вернуться к исполнению своих обязанностей, от которых его так грубо оторвали.

— Граждане! — с упреком кричит он толпе. — Нужно подчиняться требованиям закона. Техас не составляет исключения по сравнению с другими штатами. Нужно ли мне говорить вам об этом? Так неужели же вы будете вешать человека, даже не дав ему сказать ни одного слова в свое оправдание! Это было бы незаконно, несправедливо, это, попросту говоря, убийство!

— А разве он не совершил убийства? — кричит один из головорезов, стоящих вблизи Колхауна. — Надо ему отплатить тем же, что он сделал с молодым Пойндекстером.

— Это не доказано. Вы еще не слышали всех показаний. Надо послушать, что говорят свидетели другой стороны… Глашатай! — продолжает он. — Вызовите свидетелей защиты.

Глашатай вызывает Фелима О'Нила.

Сбивчивый рассказ слуги мустангера, полный противоречий, местами совершенно неправдоподобный, мало говорит в пользу его хозяина.

Адвокат из Сан-Антонио старается сократить его допрос — он возлагает больше надежд на другого свидетеля.

Его вызывают следующим:

— Зебулон Стумп!

Не отзвучал еще голос глашатая, как из толпы появляется огромная фигура — все узнают Зеба Стумпа, лучшего на Леоне охотника.

Сделав три-четыре шага вперед, Зеб занимает место, отведенное для свидетелей.

Ему, согласно установленному порядку, дают Библию к предлагают ее поцеловать после того, как он произнесет слова присяги.

Зеб чмокает книгу так звучно, что его поцелуй слышен даже тем, кто стоит у внешнего кольца толпы.

Несмотря на торжественность момента, раздаются смешки. Судья быстро водворяет тишину, чему, возможно, способствует сам Зеб, который внимательно всматривается в лица зрителей: не видно ли на чьих-нибудь губах насмешки. Характер старого охотника хорошо известен, и все знают, что Зеб не позволит смеяться над собой. Под его пытливым взглядом толпа снова становится серьезной.

После нескольких предварительных вопросов свидетелю предлагают дать показания по поводу странных обстоятельств, которые взволновали всю округу.

Зрители, затаив дыхание, обратились в слух. Почти все уверены, что Зеб Стумп знает разгадку тайны.

— Ну что же, господин судья, — начинает старый охотник, глядя ему прямо в лицо, — я готов рассказать все, что знаю об этом деле. Но если вы и присяжные не возражаете, то я предпочел бы, чтобы сначала дал свои объяснения парень. После этого я дам свои, и это, вероятно, будет подтверждением его слов.

— О каком парне вы говорите? — спрашивает судья.

— О мустангере, конечно. О том самом, кого вы обвиняете в убийстве молодого Пойндекстера.

— Это несколько нарушит установленный порядок, — отвечает судья, — хотя, в конце концов, основное для нас — узнать правду. Что касается меня, то я не придаю значения формальной стороне дела, и если присяжные не возражают, то пусть будет по-вашему.

Двенадцать присяжных выражают согласие через своего старшину. Население пограничной полосы Техаса не придает особого значения формальностям: просьба Зеба удовлетворена,

Глава LXXXIX

Рассказ обвиняемого

Посоветовавшись с защитником, обвиняемый соглашается воспользоваться словом, которое ему предоставляют.

По знаку судьи он выходит вперед, охрана следует за ним на расстоянии двух шагов. Нужно ли говорить о том, что водворяется полное молчание? Все смотрят на мустангера не отрывая глаз и затаив дыхание напрягают слух, чтобы уловить первые слова показаний, которые можно назвать исповедью.

— Господин судья, господа присяжные! — говорит Джеральд. — Я чрезвычайно признателен, что вы дали мне возможность говорить; воспользовавшись этим правом, я не стану злоупотреблять вашим вниманием. Прежде всего я должен сказать, что, несмотря на ряд упомянутых здесь обстоятельств, которые кажутся вам странными и даже необъяснимыми, мой рассказ будет очень прост и поможет кое-что понять. Не все, что вы здесь слышали, — правда. Часть показаний лживы, как лжив и человек, который их давал.

Обвиняемый пристально смотрит на Кассия Колхауна; тот весь съежился от этого взгляда, как будто на него навели дуло револьвера.

— Я действительно встретился с мисс Пойндекстер. Эта благородная девушка своим великодушным признанием дала и мне возможность говорить здесь совершенно искренне, иначе я не сказал бы всей правды. Прошу вас верить всему, что я буду говорить. Верно также и то, что наше свидание было тайным и что оно было прервано человеком, который уже не может рассказать вам, что произошло дальше. Верно и то, что мы с ним поссорились, или, вернее, он рассердился на меня. Но неверно, что наша ссора потом возобновилась. И тот, кто клялся в том, не посмел бы этого сказать, если бы я имел возможность ответить ему так, как он того заслуживает.

Снова глаза обвиняемого устремляются на Колхауна, который все еще прячется в толпе.

— Наоборот, — продолжает Джеральд, — когда мы снова встретились с Генри Пойндекстером, он извинился передо мной; у меня же к нему были самые дружеские… я бы сказал— нежные чувства. Его нельзя было не любить. Простил ли я ему те несколько слов, которые вырвались у него сгоряча? Мне кажется, что вряд ли тут могут быть сомнения, — я был от всей души благодарен ему за это примирение…

— Значит, было примирение? — спрашивает судья, воспользовавшись паузой в рассказе. — Где оно произошло?

— Ярдах в четырехстах от места, где было совершено убийство.

Судья вскакивает. Вскакивают и присяжные. Зрители, которые стояли и раньше, выражают свое изумление по-иному; никто еще не упоминал о месте преступления и даже о том, что само преступление было совершено.