Возлюбленный из камня (ЛП), стр. 22

Фил сделала нервный вздох и подняла свою свободную руку к плечу Спара. Ощущение теплой кожи и твердых мышц успокаивало ее, поддерживало. Она нуждалась в чем-то надежном, за что можно держаться, и не могла представить что-то надежнее ее Стража.

— Знак становится темней. — Выдавила она.

Челюсть Спара сжалась.

— Я думал об этом и, кажется, заметил кое-что интересное. Насколько я помню, внешний вид метки немного потемнел с момента первого нападения к сегодняшнему утру, когда мы впервые проверили ее, но потом, казалось, она оставалась того же цвета в течение нескольких часов.

Фил кивнула.

— В следующий раз она потемнела, после того как мы посетили больницу. В частности, после того твоего видения.

— И что?

— Поэтому я полагаю, что должна быть связь. Даже после того видения, она потемнела не сильно, пока ты не уничтожила ххиссиша. Энергия, которую ты призвала тогда, была темной, и я полагаю, что это могло спровоцировать изменения в метке.

Фил резко оттолкнулась, или попыталась, но Спар крепче схватил ее и удержал.

— Подожди, что? Я призвала темную энергию? О чем ты говоришь?

Даже когда слова вылетели, беспокойство в ее животе подсказало Фил, что она уже знает ответ на свой вопрос.

Фил вернулась назад, к моменту атаки, к темной вуали, которая заволокла ее зрение и к сгустку красно-черной энергии, что слетел с руки, почти против ее воли. Неприятный горьковатый вкус, который ощущался на ее языке, вернулся, и она поморщилась.

— Я неудачно выразился. Это была не ты, Фелисити. Это сделала не ты. Энергия вызвала сама себя через метку и уничтожила ххиссиша, потому что тварь угрожала тебе. Ты не сделала ничего плохого.

Рука, которую она прижимала к его плечу, задрожала, но Фил все же попыталась оттолкнуть его. Казалось, будто она пыталась сдвинуть гору.

— Ничего плохого? Я использовала черную магию, да? Я сделала это, чтобы избавится от того… того существа. И это было на уровне инстинкта. Я даже не поняла, что делаю, пока не стало слишком поздно. А если я использую ее, чтобы причинить боль еще кому-то? Кому-то невинному. Как это не может быть плохим?

— Потому что ты никогда не сделаешь этого. — Настаивал Спар. — Ты не злая, чтобы зло могло иметь столько власти над тобой.

— Подожди. — Продолжила она, словно он ничего не говорил. — Ты сказал, что ххиссиша притягивает темная энергия. Поэтому он пришел за мной в первую очередь, так? Его привлекла ко мне метка.

Выражение его лица ужесточилось.

— Это возможно. Тот факт, что Общество знает о твоем существовании, означает, что они могли прислать его, но более обычный для них способ задействовать существ стаями. Если бы они послали его, то почти наверняка отправили бы больше одного.

Фил стиснула зубы.

— Значит, я причина сама по себе. Это моя вина.

— Нет, это не так. — Спар поднялся на ноги, но держал Фил заключенной в свои объятья, ее тело теперь прижималось к его в маленьком пространстве ее ванны. — Ты ни в чем не виновна, Фелисити Шалтис. Тебе это навязали, и ты справляешься с этим лучше, чем большинство людей даже могут мечтать. Я, правда, считаю так, когда говорю, что ты… твой характер, добро в душе… отгоняет темноту и по настоящий момент, и знаю, что оно продолжит побеждать. Ты воин по праву, маленький человечек. Хотя и кажешься на первый взгляд маленькой и мягкой, оружие, которыми ты владеешь, может спасти мир, если от тебя это потребуется.

Она слышала нотки искренности в его голосе и знала, что он правда так думает. Фил было тяжело с этим смирится. Внезапно, она снова почувствовала себя абсолютно грязной, как будто и не принимала только что душ, и изнеможение угрожало свалить ее с ног.

— Хотелось бы мне поверить в это так же легко. — Пробормотала она. — Но я чувствую себя испорченной. Зная, что оно здесь, что оно пытается изменить меня изнутри… — она покачала головой и попыталась вытянуть свою меченую руку из его ладони. — Это пугает меня.

— Не говори так. Я обеспечу твою безопасность. — Он поднес ее пальцы к своим губам и поцеловал ее ладонь прямо в середину метки. — Обещаю это. Отступник не получит тебя, Фелисити. Я предъявлю свои права на тебя.

Гул этих слов, мягкий и темный, послал мурашки по ее телу. Ее воображение представило все воображаемые способы, которыми он мог заявить свои права на нее, и не один из них не имел ничего общего со злом.

Жар охватил ее щеки, затем пополз ниже. Он обосновался в глубине ее живота, до тех пор, пока Фил была больше не в силах это терпеть. Ее рука передвинулась с его плеча к щеке, и она поднялась на цыпочки.

— Покажи мне, — прошептала она, прежде чем прижаться к его губам.

Глава 9

Он замер. Внутри вели бой изумление и беспокойство, пока на гнедом коне не пронесся голод, сметая воевавших одним ударом.

Спар ощутил, как желание охватило все его тело. За прожитые тысячи лет он никогда не испытывал ничего подобного. Спар едва не упал на колени, что стало бы признаком его поражения, которого не ведал прежде.

Он не лгал, говоря Фелисити, что ее оружие в разы мощнее, но никогда не думал, что она обратит его против него.

Один лишь ее рот обладал силой большей, чем любая булава или залп танкового трала. От нежного прикосновения к губам у Спара закружилась голова, но Фелисити недолго оставалась нежной.

Она выдохнула, наполняя его рот ароматом корицы, гвоздики и темной, сладкой патоки. Он поглотил его и ощутил, как в груди зародился стон.

Его кожа натянулась и зудела, заставляя ощущать себя неуютно. Спару пришлось сопротивляться желанию принять свое истинное обличье. Что-то внутри него жаждало отметить Фелисити клыком и когтем, чтобы показать всему миру, что она принадлежит ему, но он боялся причинить боль.

В его руках она казалась такой маленькой и хрупкой. Спар понимал, что в истинном облике мог разорвать ее на куски, а он лучше проткнет себя своим же копьем, чем причинит вред.

Рассчитывая силу, Спар крепче прижал Фелисити к себе. Ее гибкое тело, прикрытое лишь халатиком, идеально подходило к его, словно было его отражением.

Изгибы и ложбинки прекрасно вписывались в его угловатости и выпуклости. А там, где ее тело касалось его без одежды, Спар мог поклясться, что кожа превратилась в раскаленную лаву.

Жар от прикосновения гладкой, шелковистой кожи к более грубой, толстой мог бы растопить горы.

Ему нужно больше.

Он опустил ее руки себе на плечи, чтобы она могла обнять его. Фелисити не заставила себя ждать.

Сцепив руки за его шеей, она приподнялась выше. Спар подхватил ее под попку, чтобы поддержать, когда она обхватила ногами его талию.

В такой позе сердцевина Фелисити прижималась прямо к его паху. Спар оторвался от ее губ и низко зарычал.

— Убедись, что не станешь обижаться на мое требование, маленький человечек. — Спар задыхался, желание разрывало его. — Если ты отдашься мне, я не смогу отпустить тебя.

Ее зеленые глаза потемнели до цвета старого мха, взгляд стал томным, а веки отяжелели.

— Спар, я не могу думать об этом. Не могу. Просто не дай меня забрать. Оставайся рядом.

Зарычав, он склонился к ней.

— Они никогда не притронутся к тебе, малыш. Клянусь. Никто не притронется к тебе, кроме меня.

— Тогда прикасайся ко мне больше.

Если бы мир подчинялся его желаниям, Спар не оставил бы и дюйма на ее коже незатронутым. Он желал, чтобы каждая ее клеточка пахла им, чтобы она несла его метку. Никто в мире не должен сомневаться, что Фелисити принадлежит ему, даже она сама.

Широко шагая, Спар вынес ее из ванной и аккуратно уложил на кровать. Фелисити вцепилась в него, не желая расцеплять руки и ноги, и он был вынужден последовать за ней и вжать ее в матрас.

Она издавала звуки, напоминающие мурлыканье котенка, наполненные удовольствием и одобрением. Спар хотел гладить ее медленными, протяжными прикосновениями с небольшим нажимом, но страсть и собственнические чувства со всей силой обрушились на него. Он не думал, что мог так легко перестать сопротивляться чувствам.