Академия Истины, стр. 20

Вот, взять, к примеру, амулет: носить его или лучше снять? Солгавший единожды в любой момент решиться на ложь способен, это мне с детства матушка твердила. Может, амулет-то не для выздоровления нужен? А для чего? Убить? Так вериту Дорэ меня проще было прям в лечебнице и опоить мухоморами какими-нибудь, кто бы там разобрал, от чего я окочурилась. Опять же, пойди пойми, для чего декан лгал, я вот тоже всем твержу про аппендицит, хотя с самого начала сомневалась. Это что же получается, я тоже погрязла во лжи?

Мамочка, как же дома просто было: то — белое, а это — черное, там — ложь, а тут — истина. А здесь все вперемешку, все какое-то серое…

Тут в окошко кто-то настойчиво постучал. Я спервоначала даже не поняла, что за звук, а потом гляжу: синичка прыгает по карнизу и клювиком по раме долбит. Голодная, видать. Мы с Чеккиной завели привычку брать с ужина немного печева в комнату, чтобы чаи гонять было повеселее. Правда, вчерашнее уже съели, но блюдца помыть еще не успели. Я все крошечки в горсть и сгребла. Оконце открывать не стала, чтоб не спугнуть, в форточку вытряхнула поаккуратней. А пичуга и рада — клюет. Вот же, такая невеличка, а даже самой малости в жизни радуется! А я, дуреха здоровая, все нюни распускаю!

Чтобы отвлечься, завела детскую припевочку. Мы с младшими ее всегда пели, когда синичек видели:

И тут меня как водой из ушата окатило: вот балда-то! У меня же есть обережная птица! Пусть она мне досталась не совсем по праву, но ведь Великая Веритассия признала работу Семена… Хуже-то уж точно быть не должно. Подхватилась, да к саквояжу. Достала птицу и в очередной раз залюбовалась красотой подарка. Крылышки будто трепещут, а уж как переливаются огненные сполохи по грудке, век бы глядеть и не отрываться!

Пришедшая из мыльни Франческа застала меня за трепетным поглаживанием перышек заряницы:

— Ничего себе! Это то, о чем я подумала? И ты не рассказала? — напустилась соседка, пожирая глазами мое чудо.

— Ой, Чеккина, это не совсем то… даже совсем не то, а рассказывать долго. Давай вечером поговорим, хорошо, иначе к завтраку опоздаем? И ты не будешь против, если я ее у входа подвешу?

— Я, конечно, буду только за — красотища же невозможная! Но вечером ты мне расскажешь все подробно, с самыми маленькими, даже малюсенькими деталями! Иначе я тебя всю ночь щекотать буду, вот!

— Хорошо, — улыбнулась я. Чеккина, наверное, и мертвого развеселит.

— А скажи-ка мне, красавица, — многозначительно глядя на меня, временно водружающую птицу на стол, осведомилась подруга, — а Питер твой об этом знает?

— Нет, не знает. И вообще, какое ему дело?

— Ой, не ска-а-ажи! — пропела Франческа, забавно морща носик. — Сдается мне, ему о-го-го какое дело!

А Питер тут как тут, легок на помине! Стоило выйти из подъезда, как эта громадина ринулась прямо на нас. Сперва показалось, что он хотел меня схватить в охапку, но то ли ошиблась, то ли богатырь передумал. Вместо этого парень аккуратно взял мою руку и поцеловал. Я все равно смутилась, хотя и не так сильно, как на празднике Приветствия.

— А мне? — немедленно заявила Франческа, картинно протягивая Питеру руку. Блондин не растерялся, облапил кисть девушки обеими ладонями и энергично встряхнул.

— Медведь! — фыркнула Чеккина, выдирая длань. — А ты что, уже в лечебницу сбегать успел?

— Сама догадалась, или кто подсказал? — наконец-то открыл рот парень.

— Ой-ой-ой, какие мы дерзкие! Веришь, нет, это он заставлял меня каждый вечер перед ужином ходить узнавать новости. А будь моя воля, я бы тебя там навсегда бросила! И жила бы как либерьянская принцесса — с двумя шкафами! И оба — в моем полном распоряжении! — гордо заявила соседка.

— Не слушай ее, она шутит, — пояснила я Питеру.

— Я догадался, — спокойно заметил юноша, а потом взял меня за руку и повел к столовой. Я сперва хотела отнять ладошку, но не хотелось обижать человека. А у Питера пальцы были крепкие и сильные. И мне вдруг даже приятно стало вот так идти с ним за руку. От него как будто веяло мощью и уверенностью. И теплом. И в этом тепле мне становилось спокойнее. И даже уже не так больно было вспоминать, как мужчина с глазами цвета ночного неба обнимает девушку с волосами цвета меда. И вообще лучше о нем не вспоминать. Ни к чему. Сон это, просто сон.

ГЛАВА 12

Первая братчина

Могла и не ломать себе голову, как сосредоточиться на учебе, гораздо актуальнее оказалась другая проблема: как от этой учебы хоть на минуту отвлечься? Неделю я, не отрываясь, писала, читала, отрабатывала шаги паваны, заучивала названия столовых приборов, и даже во сне мне начали являться танцующие вилки.

А накануне братчины Франческа таинственным голосом сообщила, что завтра меня ждет сюрприз: в город прибудут ее братья, и она непременно должна нас познакомить. Заодно и день рождения отпразднуем. Я даже не сразу поняла, о чьем рождении идет речь. Оказалось, что подруге исполняется девятнадцать. Я очень хотела пойти с ней, но вспомнила наказ верита Дорэ, а пуще того — скрипучий голос, нашептывавший мне в лечебнице… Как же быть? И именинницу обижать не хочется, и ослушаться боязно…

Поутру встала пораньше, тихонько, стараясь не шуметь, вынула из саквояжа самую красивую ленту кружева: широкую, со снежинками. Как раз должно было хватить на оторочку воротника какого-либо из красивых платьев Франчески. Заварила любимый чай подружки: с сушеными ягодками малины и черники. Жаль, что не могу подарить чего-нибудь посущественнее, но у меня просто не было ничего подходящего, а денег не хватило бы на достойное подношение.

Когда Чеккина проснулась, я первым делом расцеловала девушку в обе щеки:

— С праздником, милая! Пусть Великая Веритассия будет к тебе благосклонна! Желаю тебе, чтобы твой дар помог с блеском окончить Академию и стать самой известной певицей во всем мире! Ты — чудесная и достойна всего самого лучшего! Прости, мой подарок скромный, но от всего сердца, прими его на добрую память! Мне кажется, тебе очень пойдет.

Чеккина бережно перехватила из моих рук хоровод снежинок, с восторгом посмотрела на просвет, а потом враз посерьезнела:

— Спасибо огромное, но, Фея, не обижайся, с твоих слов я поняла, что ваша семья не очень богата…

— Да говори уж прямо — мы совсем и не богаты, — грустно улыбнулась в ответ. — Я знаю, это кружево — мелочь, но…

Соседка решительно схватила меня за руки:

— Нет, ты не поняла! Это прекрасный подарок, но я не могу пользоваться твоим заблуждением! Ты вообще заходила хоть раз в модную лавку?

— На что мне? У меня есть одежда.

— Вот если бы хоть раз зашла, то знала бы, что такая тонкая и качественная работа стоит огромных денег. Я не могу сказать точно, но за такой длинный отрез кружева пришлось бы заплатить золотой, если не два!

— Да быть такого не может, ты что-то путаешь! Это же простые нитки, не золотые и не серебряные!

— Фея, я тебя люблю, но иногда с тобой совершенно невозможно разговаривать! Я тебе про качество работы, а ты мне про стоимость материалов!

— Ты надо мной подшучиваешь? — все еще неверяще уточнила я. В столице что, совсем денег девать некуда, раз у них тут за пучочек травки серебрушку дерут, а за клочок кружева — два золотых?

— Я серьезна, как никогда, — это очень дорогой подарок, и принять его с моей стороны будет просто нечестно!

— Нет, тем более возьми! Я так волновалась, что тебе совсем простую вещь дарю! Возьми-возьми! Если надо будет, я еще сплету.

— Спасибо! — Девушка кинулась мне на шею. — Мне очень-очень понравилось! Оно такое чудесное! А ты еще лучше!

Мне было неприятно огорчать подругу, но тянуть будет хуже, лучше уж сразу сказать:

— Только, Чеккина, не обижайся, я с тобой сегодня не смогу в город пойти…