Академия Истины, стр. 18
Темно. Боли уже не чувствую. Только слабость. Ужасную слабость, даже глаза открыть толком не получается. Веки лишь чуть-чуть подрагивают и смыкаются вновь. Капает вода. Противный звук. Раздражает. Голоса. Вроде мужские. Приглушенно, словно из-за стены. Капель отвлекает, но смутно разбираю слова.
— Практически уверен, что использовали мощный артефакт направленного действия. Скорее всего даже не маг использовал, иначе хоть малейший след бы остался. Ты точно ничего странного не заметил до активации?
— Я не врачеватель, Ансельм, и не артефактор. В первый момент мне даже не пришла мысль о нападении. Я думал, что девочке опять дурно. Грэг рассказал о случившемся на балу?
— Да, и клянется, что в прошлый раз магического вмешательства не было. Хотя ты и тогда был в эпицентре событий.
— На что-то намекаешь?
— Даже открытым текстом говорю: на мой взгляд, мишенью был ты.
— Это глупо, Анс: я был с Бриандой. Даже если бы меня сумели ранить, она успела бы перенести нас в Академию.
— Ранить? Очнись, Фил! Если эта пакость была настроена персонально на тебя, Брианда перенесла бы сюда твой тепленький труп!
— Не горячись — девочка выжила.
— И это самое непонятное во всей истории! У нее все контуры, кроме физического, не просто нарушены — взорваны! На ме-е-еленькие такие лоскутики. По идее, она должна была упасть уже мертвой. Я вижу только одно разумное объяснение: тонкая настройка на другого человека, а девочка просто умудрилась попасть под удар вместо намеченной жертвы. Нет, есть еще, конечно, крошечная вероятность, что потенциально этот ребенок сильнее всей верхушки Академии вместе взятой, но давай смотреть на вещи трезво.
— Есть и третий вариант: она — женщина, и она разбирается в травах.
— Это первое, о чем я подумал, узнав об инциденте в лавке Ковеля. Мерзкий таракан подозрительно быстро потерял голову. Знаешь, что она мне ответила на вопрос, кто учил ее травничеству? Держись крепко, а то упадешь: леший!
Свист.
— Однако!
— Вот и я о том же! Там, похоже, вся семейка живет на попечении местных низших. Но архивистов я уже озадачил. Ладно, вернемся к нашим баранам: много магов было вокруг в момент нападения?
— Вокруг нас вообще никого не было: люди виднелись только в середине ряда. Да и девочка появилась в последний момент, она вышла из лавки, в которую мы хотели зайти.
— Тогда у нас три возможных жертвы: девчонка-неофит, Брианда и ты. Девочка миленькая, но использовать против нее оружие, которое сумело бы пробить даже защиту Дайлера, это все равно что стрелять из пушки по воробьям. К тому же ты сам сказал, что она неожиданно вышла из лавки. Брианда всего лишь художник. Да, очень талантливый, пожалуй, лучший в Веритерре, но, прости, Фил, в ее случае поводом для устранения могли стать только бытовые причины: ревность или зависть. Для такого банального варианта слишком тяжелая артиллерия. А вот с тобой, друг мой, все сложнее… Почему ты отказался принять мантию декана?
— А оно мне надо?
— Фил, Дайлер стар, и ты мог бы…
— Такое счастье мне тем более не нужно! Анс, я отлично себя чувствую на своем месте: красиво, климат хороший, кормят вкусно, Брианда рядом… Что еще надо уставшему человеку?
— Устал он…
Скрип. Такой громкий, словно над самым ухом. Капель и голоса тут же пропали. Зато раздался возглас:
— Она пришла в себя!
Глаза сами собой распахнулись. И вовсе даже не темно: белый потолок, зеленые стены, встревоженное лицо заведующего лечебницей.
— Как ты, детка?
— Не знаю, — просипела и закашлялась.
— Попей-ка скорей! — Меня подпихнули под плечи, помогая опереться на подушку, и сунули под нос кружку.
Скрипнула дверь. На этот раз негромко. В комнатушку вошли верит Дорэ и мой кошмар. Теперь уже, видимо, не только ночной.
— Верита Ролло, как вы себя чувствуете?
— Уже не больно.
— Рад слышать! Вы можете кратко пояснить, что произошло в лавке, и мы оставим вас набираться сил?
— Я чернила купила. Вышла. Стало больно. В животе. Упала. Все.
— В лавке, кроме вас, был кто-нибудь?
— Торговец. Молоденький юноша.
— Больше никого?
— Нет.
— Благодарю вас, верита Ролло! Поправляйтесь скорей!
И они ушли. Зачем верит Филипп заходил, я так и не поняла, он все время молчал.
Верит Грэгори осторожно помог мне улечься обратно и тоже вышел, погасив свет. Сразу захотелось спать.
Когда смеживала веки, в комнате что-то засветилось, но открыть глаза уже не было сил. До того, как заснуть, успела услышать скрипучий голос, прокаркавший мне в ухо:
— Все слышала, девочка? Не покидай Академию и будешь цела. Запомни: ни под каким предлогом не покидай Академию!
ГЛАВА 10
Сытник
Из лечебницы меня выпустили спустя три дня, но только потому, что я слезно умоляла верита Грэгори. Он, конечно, цокал языком и призывал меня полежать под присмотром хотя бы недельку, но чувствовала я себя уже вполне сносно. Слабость прошла, хотя какое-то непонятное ощущение неправильности все же присутствовало. Я даже себе эту странность объяснить не могла: нигде ничего не болит, никаких конкретных жалоб, но все время кажется, что на мне одежды нет. То есть я ее вижу, чувствую, но при этом будто голая. Может, с ума схожу? И голос этот непонятный в первый день: то ли он мне приснился, то ли правда был кто-то, поди теперь разбери!
Я бы созналась в своих странных ощущениях, презрев стыд, но тогда непонятно, на сколько бы меня еще заперли в лечебнице. А я и так пропустила столько занятий, что неделю нагонять придется! Вот и попросила заведующего разрешить мне вернуться к учебе, ссылаясь на отличное самочувствие.
Напоследок верит Грэгори отвел меня в уже знакомый кабинет декана факультета Врачевания.
Верит Дорэ сперва тоже поуговаривал меня повременить с выпиской, но потом махнул рукой.
— Неофит Ролло, у вас был приступ острого аппендицита. Вам его купировали, но вы еще не полностью восстановились. Потому прошу себя беречь, какое-то время за пределы Академии не выходить, вдруг ваше состояние резко ухудшится, и носить вот этот амулет — он поможет регенерации клеток организма. Вам все ясно?
— Д-да, верит декан.
— Тогда надевайте!
Я послушно нацепила на шею небольшую подвеску с красным камушком.
— Носить под одеждой, неофит Ролло, он работает при соприкосновении с кожей.
Покладисто сунула амулет за пазуху.
— При малейшем ухудшении самочувствия немедленно в лечебницу, договорились?
— Да, верит декан.
— Ступайте!
Молча скользнула за дверь.
Аппендицит. И как это следует понимать? Либо верит Дорэ соврал, либо тот разговор мне примерещился. Если соврал, то зачем? А если примерещился, значит ли это, что и скрипучий голос примерещился тоже? Как все сложно!
Пока брела в сторону общежития, старалась как можно подробнее вспомнить все детали подслушанной беседы, найти хоть что-нибудь, позволяющее отделить ложь от истины.
— Оклемалась, девонька? — приветствовала меня кастелянша.
— Да, верита Гурдан, благодарю вас!
— Вот и ладно! А чего с тобой было-то? Ты ж здоровая бегала?
— Аппендицит, верита Гурдан.
— Пендицит? Это чего такое-то?
— Это когда живот сильно болит.
— Понапридумают же! Пендицит, скажи пожалуйста! — покачала головой кастелянша.
А в комнате на меня налетел небольшой ураган:
— Фея, Феечка, а мне сказали, что ты неделю лежать будешь! Как ты?
— Хорошо уже, только велели себя беречь и из Академии пока не отлучаться. На всякий случай.
— Садись. — Франческа немедленно усадила меня на стул. — А мы к тебе каждый день ходили, но нас не пускали: я — перед ужином, а Питер твой по утрам. Говорили, что ты спишь почти все время. Тебе опять плохо стало, да? Как на балу?
— У меня аппендицит был — это когда живот сильно болит.
— Ой, бедная! Но уже точно все прошло? Ты немножко пришибленная какая-то…