Божественная комедия, стр. 27
Песня двадцать седьмая
Появление в светильнике призрака Гвидо де Монтефельтро. Рассказ Вергилия о состоянии Романьи. По удалении призрака путники переходят из восьмого в девятый вертеп.
1 Вновь светоч колебаться перестал,
И неподвижный, тихо умолкая,
От нас он удаляться снова стал.
4 Учителя желанье исполняя,
Тогда другой дрожащий огонек,
Что следом шел за ним, не уставая,
7 К себе мое внимание привлек.
Внутри его – я слышал – раздавался
Какой-то странный ропот, на упрек
10 Похожий, как тогда мне показался.
Как медный бык1 впервые застонал,
И в его реве голос отозвался
13 Того, кто вид и формы зверя дал
Тому быку, – и полон был страданья
Тот страшный рев, хотя он вылетал
16 Из медного, литого изваянья,
Так точно вылетало из огня
Неуловимо-странное роптанье
19 И пронеслось около меня.
Когда ж оно на волю вдруг прорвалось
Из пламени, тогда услышал я,
22 Как постепенно в звуки облекалось
Роптанье то, и раздались слова,
В которых скорбь и горе выражалось2:
25 «О, смертный, ты, лишь молвивший едва
Здесь по-ломбардски: «Можешь удалиться».
Прошу тебя на миг остановиться.
28 Пришел я слишком поздно, может быть,
Но я молю тебя не торопиться,
Молю тебя со мной поговорить:
31 Исполни же несчастного желанье…
Когда сюда ты свергнут в наказанье,
Покинув край латинский, где грешить
34 Я научился прежде, то нельзя ли
Поведать мне: война иль мир теперь
В Романии? В довольстве иль в печали
37 Живет народ? Мне дороги, поверь,
Известья те. В горах, между Урбино
И тем хребтом, где – чудная картина! —
40 Берет начало Тибр, я был рожден».
Я слушал эти речи со вниманьем
И в любопытство весь был обращен,
43 Тогда учитель молвил с состраданьем:
«С ним сам ты говори: латинец он…»
И я, осмелен этим замечаньем,
46 С ответом уж готовым на губах,
Немедленно воскликнул: «Дух горящий!
В Романии – в тиранах и рабах,
49 Как в жизни прошлой, так и в настоящей,
Всегда живет и будет жить раздор
И вечных распрей страх непроходящий,
52 Но, к счастию, пока до этих пор
Войны там нет, о ней нет слухов даже;
Равенна же несчастная все та же,
55 Чем и была. Орел Поленты3 там
Гнездится, как и прежде, распустивший
Над Червиею крылья… Городок,
58 В кровавой битве галлов истребивший
И при осаде давший им урок,
Теперь не тот, чем прежде быть он мог:
61 О подвигах великих позабывший,
Зеленых лап4 теперь узнал он гнет.
Веррукио5, названье пса носивший,
64 С своим щенком по-прежнему грызет
Свою добычу… Помнишь ты, наверно:
Им был убит Монтаньо6 в свой черед.
67 При двух реках Ламоне и Сантерно
В двух городах по-прежнему царит,
Меняя убежденья лицемерно,
70 «Лев в поле белом»7. Также всех дивит
Тот городок8, что Савио волнами
У берега цветущего обмыт:
73 Как прежде, меж свободой и цепями,
Живет доныне он, расположён
Между своей долиной и горами;
76 По-прежнему теперь несчастлив он…
Ты видишь, я не медлил на ответы,
Вопросами твоими не смущен.
79 Теперь: кто ты? ответь без страха мне ты,
И долго в мире Божьем пусть живет
Твое, о призрак, имя». В свой черед
82 Я призрака ответа дожидался,
И призрак колебаться тихо стал,
И наконец ответ я услыхал:
85 «Когда б я хоть минуту сомневался
В том, что попавший в этот темный Ад
Уж никогда не вырвется назад,
88 То моего не знал бы ты ответа,
Но так как хорошо известно мне,
Что все, кого вмещает бездна эта,
91 Навечно отдаются сатане,
То я готов прервать свое молчанье,
Забыв про стыд в подземной глубине.
94 Так выслушай правдивое сказанье:
Я воином когда-то в мире был,
Потом, чтоб все греховные деянья
97 Простились мне, в монахи я вступил,
Надеялся, что пост и воздержанье
Спасут меня – и я бы заслужил
100 Прощение, принявши сан духовный,
Когда бы мне – позор ему и грех! —
Не помешал тогда отец верховный.
103 Меня поверг он в бездну прежних всех
Моих грехов… О днях печальных тех
Ты выслушай рассказ мой хладнокровный.
106 Когда я молод был и на земле
Жил в образе из крови и из тела,
Я львенком не являлся в мире смело,
109 Но был лисой и действовал во мгле,
Обманы все узнал, все ухищренья,
И выгоды ловил я в каждом зле.
112 Лукавые такие похожденья
Печальную известность дали мне
И скоро разнеслись по всей стране…
115 Меж тем дни шли, и юность уходила.
И для меня то время наступило,
Когда седеют наши волоса
118 И опускать нам нужно паруса;
И вот когда все то мне опостыло,
К чему я жадно некогда рвался,
121 Я обратился к Богу, ожидая
Спасенья в покаянии… О, мог
Покаяться, спасти себя тогда я,
124 Но в бездну грешных дел опять увлек,
Все помыслы хорошие рассеяв,
Меня владыка новых фарисеев9
127 И бросил снова в гибельный поток.
В то время вел войну он – не с жидами,
Не с сарацинами: его врагами
130 Являлись христиане. Никогда,
Никто из них под Акрой не являлся
За лаврами победы в те года
133 И с областью Судана не старался
Входить в дела торговые тогда.
На них похожим папа не казался.
136 Он свой верховный сан забыл вполне
С величием святого постриженья,
Забыл, что были вервия на мне,
139 В которых находили искупленья
Монахи, их носившие во сне
И наяву в своем уединенье.
142 И как молил Сильвестра Константин10
Ему дать от проказы исцеленье,
Так и меня духовный властелин
145 Просил спасти его от исступленья
Неодолимой гордости. В ответ
Ни слова не сказал я, опьяненье
148 Какое-то в той просьбе видя. «Нет, —
Он продолжал, – забудь свое смущенье;
Я отпущу твой грех, но дай совет,
151 Как взять мне Пенестрино без сраженья.
Ты знаешь – Рай я отпирать могу
И два ключа от Неба берегу,
154 Хоть Целестин11 от них и отказался…»
При тех речах не мог я устоять
И быстро искушению поддался.
157 Я отвечал: «Когда мне отпускать,
Святой отец, грехи ты в состоянье,
То помнишь же: чтобы преград не знать
160 И выполнять заветные желанья,
Как можно больше людям обещай,
Но обещаний тех не исполняй,
163 Тогда-то все твои предначертанья
Исполнятся, и твой святой престол
Получит новый блеск и обаянье».
166 Когда моей кончины час пришел,
Когда святой Франциск за мной явился,
То близ меня он демона нашел,
169 Который так к святому обратился:
«Оставь его! Он мне принадлежит!
За что меня ты оскорблять решился?
172 Он мой теперь и в Тартар полетит
За свой совет лукавый прежде смерти;
С тех пор его Ад целый сторожит
175 И в волоса его давно вцепились черти.
В одно и то же время он хотел
И каяться, и предавать умел…»
178 «О, горе!» – крикнул я, когда тот демон
Схватил меня, и продолжал меж тем он:
«Подумал, вероятно, ты, что мне
181 И логика людская не под силу?
Не думай дурно так о сатане».
Тогда сюда в подземную могилу
184 Он к Миносу принес меня, а тот
Своим хвостом раз восемь окрутился
Вокруг спины, раскрыл кровавый рот,
187 Сам укусил себя и разразился
Проклятием: «Попал ты в тот проход,
Где грешников огонь навек пожрет…»
190 С тех самых пор в огне я поселился
И в пламенной одежде стал страдать…»
Рассказ души погибшей прекратился…
193 Тень двинулась и начала стонать,
Колеблясь и крутясь в своем движенье.
И далее мы стали путь держать
196 Туда, где в новом, мрачном помещенье
Томились души с очень давних пор
За то, что не боялись преступленья,
199 За то, что в мире сеяли раздор.